Меня зовут Вилантор.

Я живу в одном из крупных городов России. Но довольно далек от вещей, о которых по несколько раз в день вещают дикторы Первого, РТР, НТВ и прочих телеканалов. Или это они далеки от меня? По большому счету, не столь важно. Такие, как я, живут немножко… другой жизнью.

Кто я? Обычный темный маг. Впрочем, конечно же, не совсем обычный. Очень сильный темный маг. Не примите за хвастовство — я и впрямь являюсь одним из самых могущественных адептов Тьмы, постоянно проживающих в Российской Федерации.

Ваше воображение, должно быть, уже нарисовало образ кошмарного злодея, насылающего порчу и проклятия, разлучающего влюбленные пары и развлекающегося принесением в жертву мрачным древним богам христианских младенцев или, на худой конец, черных кошек? Оставьте. Ерунда все это. Вы будете сильно удивлены, узнав, какова моя специализация.

Спаситель миров. Ни больше, ни меньше.

Как такое возможно? Как темный маг может творить добро?

А кто, когда и при каких обстоятельствах сказал, что темные маги должны совершать зло?

Скорее всего, просто вы скверных сказочек начитались…

На самом деле градаций, по которым можно судить о статусе мага, не две, а четыре. Но почему-то всякий раз, как кто-то берется писать или говорить о магии, в ход идут лишь две категории, да еще порой несуществующая третья — серая. При этом теряется множество важных нюансов, что здорово мешает неискушенному читателю понять, каковы же мы на самом деле. Вот, скажем, автор фантастической книжки рассуждает о противоборстве белых и черных магов, приписывая сражающимся сторонам качества, что в реальной жизни присущи светлым и темным. Либо наоборот. Или же светлые маги ведут себя в романе так, как им и полагается, но вот нас, темных, выводят абсолютными негодяями, каковыми являются черные, а вовсе не мы…

Надоели мне эти книжки. Я давно их почти не читаю.

Не знаю, может, это и к лучшему, что люди не знают истинного положения дел? Мы ведь и сами стараемся поменьше светиться… Хм, неплохой каламбурчик вышел.

Но, с другой стороны, это плохо. В первую очередь — для самих же людей. Ведь если светлые и темные крайне редко вмешиваются в человеческую жизнь — а еще реже это вмешательство несет негативный оттенок, — то белые с черными только тем и живут. Вся скверна в мире — от них.

По крайней мере, я так считаю.

Впрочем, существуют миры, магическая реальность которых на сто процентов соответствует той, что описана в творениях земных фантастов. Ну, о том, что миров великое множество и многие из обитателей Земли, не обязательно даже маги, могут путешествовать между ними, я лишний раз не стану разглагольствовать: эту сторону жизни фантастическая литература описывает довольно грамотно. Там сходятся в смертельных поединках белые и черные маги, идеально вписываясь в примитивную концепцию, разработанную литераторами еще в первой половине двадцатого века. Сама магия, правда, не становится от этого примитивной. Некоторых волшебников, обитающих в параллельных мирах, я мог бы назвать образцами для подражания.

В одну из таких областей мне и предстоит отправиться с минуты на минуту.

Схарна… Я слышал об этом мире. У него весьма интересная история.

Кажется, я даже знаком с той, что создала его. Надо будет порыться в старых записных книжках. Но это — после, когда вернусь.

Возможно, прямого вмешательства в жизнь Схарны и не понадобится. Но понаблюдать за происходящим там — все равно не помешает.

Ох, как же мне повезло! Кажется, я стал свидетелем одного из ключевых событий назревающего глобального конфликта…

Так, в кого бы мне воплотиться?

Срочно нужен зверь. Или птица.

Укрывшись в густом кустарнике, разбойник Борланд внимательно наблюдал за яростной схваткой двух магов. Колючие ветви царапали кожу даже сквозь грубую ткань плаща, но за шесть лет бродяжьей жизни в лесу парень привык мириться с подобными неудобствами. Пошевелившись, он мог выдать себя, а именно этого Борланду и не хотелось. Он собирался во что бы то ни стало дождаться окончания поединка, оставшись незамеченным. В случае успеха это сулило ему немалую выгоду.

Маги, судя по мощи применяемых заклятий, бились насмерть. Один из сражавшихся был намного старше, а, следовательно, и опытней своего противника. Однако возраст пожилого кудесника мог все же сыграть с ним злую шутку. Ибо магическая битва редко ограничивается одними лишь магическими средствами.

Все, конечно, зависит от силы противников. Архимаги, к примеру, способны атаковать соперника тремя-четырьмя опасными заклятиями подряд, а то и одновременно. Тем, кто послабее, приходится в промежутках между выпадами восполнять запасы энергии, подпитываясь от силовых линий или от окружающей среды. Редкий волшебник в такую минуту не пытается устранить угрозу обычным способом, сиречь ударом ножа, меча или топора. Конечная цель любого боя — победа, а рухнет твой враг иссеченным холодной сталью или сгорит сраженный огненным шаром — суть не так уж важно. Разве что самые упертые, целиком помешанные на магическом искусстве, не прибегают к помощи обычного оружия. Те, за кем подсматривал сейчас Борланд, к таковым явно не относились.

Оба волшебника были вооружены короткими мечами и все чаще пускали их в ход, поскольку сражение продолжалось уже несколько часов и маги были порядком измотаны. Изредка в воздухе между дерущимися вспыхивали огненные шары и электрические разряды, тут же нейтрализуемые защитными заклинаниями. Трава на поляне, где бились волшебники, была почти выжжена. За спиной седобородого возвышался большой серый камень, у подножия которого валялись останки глиняного голема — его пожилой маг вызвал себе на помощь в самом начале схватки.

Стоит сказать, что поединок начался весьма неожиданно. Борланд увидел магов, когда они вполне дружелюбно беседовали, стоя около камня и рассматривая потрепанную карту. Он хотел уже подойти к ним, как вдруг между адептами Неведомого вспыхнула ссора, быстро переросшая в беспощадную схватку, свидетелем которой был сейчас Борланд. Случившееся очень удивило разбойника, поскольку оба мага были белыми. Борланд терпеливо ждал исхода, чтобы прикончить изможденного победителя и поживиться добром из карманов и сумок разругавшихся попутчиков. Волшебная добыча — всегда самая ценная, и на любом приличном базаре ему дадут за нее не одну сотню полновесных золотых харазов. «Настало время вступить в игру», — решил Борланд. Стараясь не думать о том, что привело его в эти края, он тихо отполз назад, приподнялся, вытащил из ножен кинжал и начал осторожно пробираться влево, чтобы, когда все закончится, неожиданно напасть со спины на молодого мага, который все сильнее теснил своего противника, скорее всего, бывшего ему и наставником.

А через несколько минут юноша ловким ударом обезоружил старца. Выбитый из ослабевшей руки клинок отлетел в сторону и воткнулся в почерневшую землю.

Осклабившись, молодой маг занес меч пал седой головой. Но старец уже успел скопить достаточно сил, чтобы сделать свою правую руку твердой, как скальная порода. Поймав вражеский клинок за лезвие, он с легкостью переломил оружие пополам. В тот же миг собственный меч старика задвигался из стороны в сторону, словно невидимая длань пыталась выдернуть его из обожженной земли. Старый маг не учел одного: прошедшего времени с лихвой хватило, чтобы восстановиться его врагу. Отбросив бесполезный обломок, тот скастовал небольшого огненного дракона, с визгом устремившегося к старику, который последние свои силы тратил на притягивание клинка! В страшном крике, вырвавшемся из груди седого мага, слились в одно ужас и отчаяние. Соприкоснувшись с телом волшебника, дракон рассыпался на тысячу языков яркого оранжевого пламени. Борланд знал — такой пожар не потушить ничем. Разве что мощным заклинанием, но для этого старик был теперь слишком слаб. Серые одежды вспыхнули. Плоть волшебника почернела и начала отслаиваться от костей. Всего через мгновение от благообразного старца остался лишь обугленный скелет. Рот почерневшего черепа был раскрыт в беззвучном крике. Несколько мгновений костяк стоял на двух ногах, а потом, захрустев, развалился на части.