— Ты миленький, буду звать тебя Эшли, — сказала Ника карапузу. После чего, щелкнув статую по носу, отправилась в левый коридор.

Он оказался небольшим и привел на кухню, со множеством шкафчиков, магической плитой, огромным дубовым столом и различными связками сушеной зелени на стене в углу.

— К цырге готовку, — заявила Ника и быстро покинула ненавистное помещение. Правый коридор вел в несколько комнат. Две из них были гостевыми — небольшие, аккурат для ночевки, а одна являлась вполне просторной ванной, где имелся даже волшебный котел с автоматической регулировкой пламени и нагрева воды.

К лестнице на второй этаж чародейка отнеслась с подозрением: ступени выглядели так, будто вот-вот обрушатся даже под весом пылинки, не говоря уже о молодой красивой девушке. Но, в конце концов, рискнув, Ника начала подъем.

На удивление, лестница выдержала и, оказавшись наверху, магичка вздохнула спокойнее. Здесь был один большой коридор, ведущий в гостиную и в спальню. Гостиная с порога показалась Нике очень уютной, хоть и невероятно запыленной, а вот спальная комната не отпиралась. Откуда тогда девушка поняла, что это спальня? Просто-напросто подглядев в замочную скважину.

Дергание за ручку не принесло значительных результатов, потому, взмахнув рукой, Ника без особых затей выбила дверь. Однако, стоило сделать шаг в комнату, как откуда-то сверху на голову рыжеволосой чародейке упало нечто тяжелое.

«С новосельем, что ли», — успела подумать Ника, прежде чем потеряла сознание.

Голова гудела так, будто ее сунули в гигантский колокол и от души шарахнули по его стенкам. Ника с трудом разлепила глаза, скривилась от прострелившей виски боли и невольно зашипела.

— Это что за гостеприимство такое, — проворчала девушка, поднимаясь на ноги. Обернувшись, чародейка вскрикнула от неожиданности — на пороге лежала голова оленя. Впрочем, присмотревшись, Ника поняла, что это всего лишь чучело.

— Кто вообще такую пакость над дверью вешает? — вопрос ушел в пустоту.

А еще волшебница осознала, что за окном темнеет — она провалялась непростительно долго.

— Так-с, время наводить порядок, иначе спать мне сегодня на полу, — девушка покосилась на грязный, покрытый пылью и мусором, пол — и поморщилась. — Нет уж, фигли!

Щелкнув выключателем, Ника облегченно вздохнула — свет в доме работал. Засучив рукава, магичка приступила к уборке. Нет, конечно, можно было воспользоваться заклинанием, но Ника предпочитала не слишком загрязнять магический фон там, где живет. Или собирается жить.

Краткий обзор спальни привел к неутешительным выводам. Комната в целом находилась не в самом лучшем состоянии — кровать рассохлась, и спать на ней явно не очень хорошая идея, шкафы покосились, некоторые полки обрушились, сломанными огрызками валялись внизу, ковер на полу истлел, а краска на нескольких висящих картинах облезла, из-за чего люди, на них представленные, выглядели жутковато.

Наколдовав веник, тряпку и ведро с водой, Ника смела весь мусор в одну большую кучу, после чего принялась вытирать пыль с тумбочек и шкафов. Если говорить о размерах, то в спальне можно было плясать вальс, и останется место для гостей, чтобы посидеть за столом, поесть и посудачить о жизни. Кровать стояла у стенки, ближе к окну, рядом расположен небольшой столик. С другой стороны, сразу несколько тумбочек для мелких вещей, а напротив на всю стену растянулись шкафы — целые и не очень.

Расправившись с пылью, чародейка поймала себя на мысли, что неплохо бы исследовать запертые шкафчики и ящички, мало ли, что там может быть? Сказано-сделано.

К разочарованию Ники, шкафы оказались пустыми, только в одном, в самом углу, валялась дохлая крыса, которую волшебница, брезгливо взяв двумя пальчиками за хвост, выкинула в окно.

В тумбочках вещи попадались, но то было или полуистлевшее белье, или ненужный хлам, потерявший свой облик под влиянием времени.

Уже расстроившись, Ника вдруг наткнулась в маленьком ящичке прикроватного столика на книжку в сильно потрепанном кожаном переплете. Открыв ее, магичка с трудом разобрала слова, написанные изрядно потускневшими чернилами.

«Собственность Мари сент-Глэр. Мой дневник!» — именно так выглядела надпись, растянувшаяся на всю первую страницу, большими буквами с миленькими завитушками.

— Привет, Мари. Я Ника, рада знакомству, — с мягкой улыбкой произнесла девушка. Ей, наверное, показалось, что в ту же секунду легкий порыв ветра перелистнул страницу, открыв взору ровные ряды слов, написанных все тем же красивым почерком.

Ника задумчиво глянула в окно, где уже окончательно стемнело, затем на следы уборки, и решила — почему бы не почитать немного?

«Сегодня третье сентября одна тысяча сто двадцать первого года. Мой день рождения! Как долго я ждала этого дня, дорогой дневник — целый год! Очень надеюсь, что мама и папа подарят что-нибудь особенное. Если честно, я просила у них собаку, но у мамы сильная аллергия, поэтому родители сказали, что животных в нашем доме не будет. Очень жаль, потому что я люблю пушистых собачек! Они очень умные и милые, и Ланка сказала, что собака всегда поможет хозяину, в любой беде. Думаю, она не врет — Ланке уже целых шестнадцать лет! Она такая старая…».

Ника хмыкнула и перевернула страницу.

«Четвертое сентября! Представляешь, дневник, вчера мне подарили настоящую южную куклу! Она очень большая и красивая, и глаза у нее, как живые! Даже Ланка с завистью смотрела на подарок. Мои родители самые лучшие!».

«Двадцать третье сентября. Сегодня мы ездили за город, на пикник. Папа был очень весел и много шутил, а мама смеялась и постоянно поправляла прическу. Кажется, это был лучший день в моей жизни! Через неделю папочка уезжает в столицу, но обещал привезти красивое платьице и сережки! Не могу дождаться…».

На следующей страничке строчки были неровными, словно девочка торопилась, или была в расстроенных чувствах.

«Пятое октября. Дневник, сегодня вернулся папа! Он привез подарки нам с мамой, я получила такое чудесное платье! Оно желтое, с красивыми украшениями. И сережки папа привез! Золотые, с зелеными камешками, мама сказала — под цвет моих глаз».

«Седьмое октября. Что-то не так с родителями. Мама постоянно хмурится и пытается задеть папу, говорит что-то о поездке. Папа спокоен, но сказал нам, что через три дня вынужден снова уехать. Мне очень грустно, дорогой дневник, я не понимаю, что происходит…».

«Двенадцатое октября. Папа уехал в столицу, и мама сразу загрустила. Она целыми днями сидит в кресле и вяжет, или же гуляет в саду, вместе с Ланкой занимается цветами. Ланке исполнилось семнадцать, и она теперь страшно взрослая, все меньше общается со мной и все больше выполняет поручения мамы. Мне одиноко, очень хочется с кем-нибудь поиграть…».

Следующие пару страниц занимали детские рисунки. Они не были подписаны, но по изображенным схематично людям, Ника поняла, что Мари нарисовала семью: папу, маму и себя. На второй картинке была показана беседка, где, похоже, девочка все чаще проводила время.