— Хе-хе, — усмехнулся дракон.

Адэр с сочувствием посмотрел на демона. Знал бы он, с кем связался. Для мести размер — не проблема. Но Марбас пока еще чувствовал свое превосходство, бумажная корона всемогущего усыпила его бдительность, он даже не сразу понял, как получилось, что дракон-таракан ухватился за носок стопы, подтянулся, пробежался по рельефному мысу и юркнул в брючину.

Остальное прошло бы за кадром — брюки скрыли передвижения Невилла, если бы демон не схватился за промежность и не закричал во всю глотку. Где-то там, между его бедрами, послышался смешок и довольное:

— Хе-хе!

Едва различимый треск, и вой демона, который почти заглушил клич победителя. Яйца — это, знаете ли, не всегда съедобно, наблюдая за «битвой под одеялами», подумал Адэр. Но после них желательно всегда тщательно почистить зубы.

Об этом моменте он обязательно, всенепременно напомнит Невиллу, когда снимут заклятье. Интересно, как долго он будет отплевываться? Года хватит?

— Едва ли.

Адэр встретился с насмешливым взглядом Дона. Сомнений не было: он только что считал его мысли.

— Всегда, — подтвердил тот.

Черт попытался проникнуть в голову Дона, но наткнулся на липкую стену, и чем больше прилагал усилий, тем активней она его втягивала. Холодная, звенящая тысячами голосов, сотканная из волос неприкаянных и украшенная, как ракушками, — их ногтями.

Адэр стряхнул наваждение.

— Жаль, — глаза Дона действительно изобразили жалость, — что это не морок.

Он отвернулся, щелкнул пальцами, раскидывая Марбаса и дракона по углам. Но отдышавшись, они снова рванулись друг к другу.

— Хватит! — прикрикнул Дон, и оба противника замерли в весьма неуютных позах. — Один — один. Счет сравняли. Я доходчиво объясняю? Увеличь его, не хочу ненароком украсить свою подошву серебряным трупом.

Щелчок, и противники как подкошенные упали на пол. Стоны и ругательства прозвучали почти синхронно. Еще пара стычек — и станут друзьями, как в свое время Невилл и Адэр. Во время первой встречи дракон едва не перегрыз ему горло.

— Хорошо, что не яйца, — послышался голос Дона уже в коридоре.

Губы Адэра непроизвольно дрогнули.

Открыв глаза, Вилла повернула голову, пытаясь понять, где находится. Последнее, что помнила — поцелуй с Доном; казалось, губы до сих пор горят. А потом — туман, редкие вспышки рассеянных видений, в одном из которых увидела себя лежащей на незнакомце, и пробуждение в этой комнате.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: Дон снова применил морок. Снова! Хотя она просила этого не делать.

Ну, что ж, ей есть, что сказать по этому поводу!

Первая попытка подняться вызвала головокружение, но не остановила. Вилла вынудила себя двигаться плавно, медленно. Удалось сменить горизонтальное положение, от которого ныла спина на вертикальное, от которого раскалывалась голова. Удачный обмен.

Осмотрелась: небольшая пыльная комната, два матраца вместо пружинистой постели, и вместо простыни… мужская синяя рубаха.

Дона?

Приложив титанические усилия, нагнулась, поднесла рубашку к лицу. Вдохнула.

— Адэр? — не поверила собственным ощущениям.

Мог ли он быть здесь? Сомнительно. Раскаялся и пришел с извинениями? Прости, мол, сбросил тебя ла-ла-ла, а теперь пожмем друг другу руки или сольемся в поцелуе, как уже пробовали?

Вспыхнула.

Он не мог знать, что она жива.

Он вообще ни черта не знал об этом городе.

Здесь живет смерть…

Мертвые…

Ну, да, ну, да. Как же! Такие страсти кипят, что до сих пор в дрожь бросает, стоит посмотреть на одного из демонов. В отличие от Адэра, его сестренка более осведомлена.

И более опытна?

Вилла слегка рассердилась на свое неуместное любопытство. Секс — это кровать, так? А ее типает при одном взгляде на ложе.

Внутренний голос доверительно шепнул, что секс более разнообразен, что она представляет, но Вилла его подавила и двинулась прочь из комнаты. Подальше от ложа. Подальше от мыслей, которые настроения не улучшали.

Длинный темный коридор «разбейколенку» не преминул показать свою суть, только почему-то удар коленкой отозвался болью в висках. Солидарность? Ойкнув, с расставленными в стороны руками, по-крабьи, Вилла продолжила шествие на свободу.

Успеть бы высказать все, что думается до того, как ее снова отправят спать!

От воспоминаний об унылом времяпровождении вновь заныла спина. Фух, коридор длиннющий, как тоннель в другой мир, и ни одной лавочки для усталого путника. Приглушенные голоса, полоса тусклого света из приоткрытой двери.

Остановилась, собираясь с силами, заодно прислушалась.

Грохот, шлепок, что-то шмякнулось о стены; и голос Дона, который, видимо, играл роль арбитра.

— Хватит! Один — один. Счет сравняли. Я доходчиво объясняю? Увеличь его, не хочу ненароком украсить свою подошву серебряным трупом.

Не очень.

Вилла напрягла слух, но вторая реплика не внесла ясности.

— Хорошо, что не яйца, — сказал он, распахнул дверь и уткнулся в растерявшуюся Виллу.

— Ты… — Дон оборвал себя на полуслове.

Они оба молчали. Вилла смотрела с упреком и легкой обидой, мелькнуло скрытое недовольство, но она смотрела на него так, будто ничего не замечала! Ни тех белых жирных соседей, которые наблюдали за ней из норок, ни кусков обугленной плоти, ни двух дыр вместо носа, ни лысого черепа.

Она будто не видела его настоящего. Но так не бывает, не может быть, он сбросил иллюзию, которую она создала ему, отказался от незаслуженного дара. И даже сейчас, когда минутным порывом было прикинуться таким, каким она хотела его видеть, не позволил себе этого.

Как бы сильно она не хотела. Как бы сильно не хотел он.

— У меня к тебе серьезный разговор, — Вилла скрестила руки на груди.

А Дон понять не мог: неужели она все еще хочет с ним разговаривать? Не кричать, не падать в обморок, а разговаривать… Она? С ним?

— Чупарислиодиусс!

— Разговор тет-а-тет, — строго сказала Вилла.

— Что такое? — показался в дверях пушистый.

— Прочь! — отослал его Дон.

Тот зашипел и попытался сглазить обидчика большими глазами, но после щелчка, дверь ударила его по носу, оставив по ту сторону. Полоса света исчезла, но чтобы рассеять возможные заблуждения Виллы, Дон щелчком зажег лампу в коридоре.

Ярко. И видно все недостатки.

Пусть так. Пусть лучше сейчас, он применил магию, чтобы в соседней комнате не слышали ее крик. Тет-а-тет будет полным, все останется между ними.

Вилла зажмурилась от света, открыла глаза.

— Мне не нравится, как ты обращаешься с теми, кто слабее тебя, — сделала ему внушение, топнув ножкой.

Дон встряхнул головой. С ней, определенно, творилось что-то странное. Вероятно, без врачевателя не обойтись.

— Хорошо, — согласился, раздумывая. — Чупарислиодиусс!

Зверек толкнул ногой дверь, вышел в коридор, сверкая глазами-блюдцами. Улыбнулся Вилле, но на Дона смотрел хмуро.

— Ну? — потер переносицу, намекая на перенесенные муки.

— Вилла выздоровела?

— Да. Ты ослеп?

— Она точно здорова? Совсем? Я хочу, чтобы ты проверил, потому что мне кажется… Ты же говорил, что понадобится день?

— Перекрестись, — подсказала Вилла и опустилась на корточки, чтобы погладить поспешившего к ней зверька.

— Прочь! — приказал Дон.

Взяв пушистика за руку, Вилла пошла к двери.

— Вилла… ты… я не тебе… останься…

Она обернулась, Чуп тянул ее в комнату.

— Пожалуйста, — попросил Дон.

— Ну, раз ты настаиваешь… — Чуп сделал шаг к нему, но дверь снова закрылась перед его носом. Дон придавил ее магией, чтобы обойтись без третьего пришествия.

— Мне это все не нравится! — возмутилась Вилла, и смело двинулась на Дона, уничтожая взглядом и указательным пальцем. — Ты обращаешься с Чупом, будто он тебе игрушка! Ты обращаешься со мной, будто я тебе вещь! Ты обращаешься с нами, будто мы тебе не нужны!