Постепенно он успокоился. И вроде решил для себя, что останется со мной. Знать бы, что я сам буду делать.

Одежду прямо на пляж нам принес Оливер. Возникало ощущение, что если в замке что-то делалось, то только им или под его руководством.

Оливер Рэд. Выше остальных слуг, необыкновенно крепкий, с сильными руками, слегка пополневший от возраста, с широкими щеками, украшенными старыми и не очень шрамами, один из которых, двойной, начинался сразу возле широкого рта. Полные губы недовольно поджаты, глубоко посаженные голубые глаза злы и смотрят остро и недовольно. Так смотрят, пожалуй, только черные глаза или те, у кого сама душа черней сажи. Его кожа с годами задубела, стала темной, черные волосы перемешаны сединой. Оливер был старым отцовским солдатом, который вырос, повзрослел и постарел вместе с отцом и под его командованием, в детстве его спутник - саттель, вместе в молодости они ходили в военные походы и не раз спасали друг другу жизнь.

Принято стыдиться своей наготы, но я ещё стеснительностью не оброс. По возрасту я был ему как сын, которого у него не было, и мою голую задницу он, вероятно, видел ещё с детских засранных пеленок, так что, не стесняясь его и даже скорее под строгим взглядом, оделся и подпоясался.

В это же время он облачил Снорре в чистую, с чужого плеча одежду, недовольно крякнул, что она оказалась мала, и выдал ему какой-то ржавый топор.

- Так. Благодари за оружие. Это традиция. Не криви морду. Сам поточишь, и помажешь маслом. Вот тебе ремень. Запомни – ты сателлит, саттель, телохранитель господина Кайла. Если он погибнет, мы с тебя шкуру спустим и будем горячей морской водой поливать в процессе. Так что лучше сразу гибни вместе с ним. Даже если он случайно пьяный с лошади упадет, ты уже должен его ловить и на соломку класть. Твоя задача защищать его ценой своей никчемной дерьмовой жизни. За это тебе положена койка, попозже покажу, жрачка, кров и оружие. Для начала этот старенький топор. Не криви морду, я сказал. Зато он всамделишный нордский. Вам, господин Кайл, меч в ножнах из запасов, взамен утерянного. Надобно будет отковать или купить новый. Без меча не положено.

Возникло большое желание спросить Оливера, чем нам дальше заняться, но я сдержался. Только осведомился о том, где отец.

- Барон отбыл верхом с запасной лошадью и эспье Жаком. Куда – не сказал. Должен уже вернуться. Велел держать ухо востро.

* * *

Мы со Снорре брели по слабой петляющей тропе вверх, на холм. Люди сюда явно не ходят, просто незачем, тропинка проложена какими-нибудь лисицами.

Норд шел безмолвно и безропотно, чуть задыхаясь. Меня беспокоило его здоровье. Молодой парень, ровесник, а пыхтит.

Поднявшись наверх, я не обнаружил вытоптанной поляны, нет камня или пня, чтобы присесть, так что пришлось увалиться прямо на траву.

Солнце было почти в зените и немилосердно жгло, зато легкомысленный западный ветер наоборот - бодрил. Снорре, уяснив для себя, что дальше мы пока не идем, извлек свежеприобретенный топор и принялся его придирчиво разглядывать, а потом и вовсе махать, по одной ему ведомой методике, отчего выглядел ещё более по-идиотски.

Как абсолютная копия живого существа я испытывал точно такие же эмоции, как и прежний Кайл и примерно мог знать, что имеют ввиду и чувствуют другие. Но никогда не был уверен в этом до конца.

Начал с осмотра замка. Холм примерно в трех тысячах шагов. Местная единица измерения лье – считалась десятью тысячами коротких шагов, так что крепость-дом, считай, близко и видна как на ладони.

Основание замка напоминало гигантский кривой след от местного сапога, повернутый своим носком под небольшим уклоном к берегу, от которого из грязи и камней отсыпан узкий вал - дорога. Идея проста, как топор моего Снорре – враг может подойти к замку только по валу, пока в него будут лететь стрелы, камни и площадная брань. По-другому ни пройти, ни проплыть, если, конечно, реку не скует льдом. А со льдом тут что-то не так, он тонкий зимой или тает. Местные верят, что это тут древнее колдовство, подземные кузни каких-то там карликов-двергов. Короче, на дне слабенькие теплые ключи. Этим островок и привлек создателей первой крепости.

Территория замка, как и след сапога, разделена на две части «средней» стеной, где дальняя часть - кривой каблук был «чистым» двором. На чистом дворе высился уродливый и ассиметричный донжон – большое отдельное строение, одновременно дом хозяина и крепость внутри крепости. Соллей жили там. Даже если враг возьмет первую стену, ему придется брать штурмом вторую с чистым двором. А тут все закроются в донжоне, явно рассчитанном на осаду и оборону. И ты ещё попробуй его захвати.

Замок перестраивался много раз, слои стен наползали друг на друга, видны были разные типы каменной кладки, неодинаковые пропорции и кривизна линий. Он был плодом трудов многих поколений. Каждое оставляло свой след в камне, нисколько не заботясь об эстетике, а только о грубом практическом применении, тем более что как военный объект, он наверняка время от времени воевал.

Покончив с замком и поглядывая на уже уставшего от рукомашества саттеля, я переключился на своё оружие.

Меч. Здоровый длинный кусок железа или вроде того. Ручка из дерева, обмотана грязной тканью для амортизации удара. Можно держать двумя руками. Размер – примерно в половину моего роста. Заостренный к кончику, по оси идет что-то вроде углубления – импровизированное ребро жесткости. Может резать, колоть и рубить. Можно просто сильно ударить. Например - рукоятью. Убьет, только если буквально проколоть или сильно порезать живого человека. Выходит, местное военное искусство предполагает примитивный физический контакт. Ну а что я хотел? Пилот же четко сказал – следов цивилизации нет.

Мое оружие при осмотре имело явственные следы ударов молота. То есть просто взяли большую полоску раскаленного железа и лупили по ней что было сил, пока она не приняла нужный внешний вид. Почему нельзя было взять керамическую форму, разогреть и тупо отлить туда кипящий металл? Наверное, причины есть. Надо будет разобраться с этой передовой местной технологией. Кстати, про слово «местный».

Я расспросил Снорре про то, считает ли он себя местным, на что он ответил, что его родина далеко, может даже сто лье. Ну да, ну да, норманн. Я-то чуть дальше «родился». Второй вопрос о том, сколько же нужно прожить, чтобы считать себя местным, поставил его в тупик. Судя по мычанию, какой-то условный порог ассимиляции все же был. И на том спасибо.

Встав в полный рост, я рассматривал владения Соллей. По-видимому, это всё, куда падал взгляд. Болота, холмы, деревенька в низине, ещё крошечные селения за холмами, в болотах и ещё на побережье с дюжину рыбацких домов (остальные зовут тех - рыбниками). На границе владений есть тракт, на нем как положено – трактир, хозяин которого платит отцу небольшой побор. Река, холмы, луга, снова холмы, болота воняют, река, море отсюда не видно. А, нет, немного видно.

Ну что, меч есть, комары мной не брезгуют, компаньон, который ковыряется в зубах и не удивляется моему поведению, тоже в наличии. Что ж делать теперь?

Ответ пришел от того самого саттеля, который подозрительно сильно закашлялся. Последний, кто так кашлял, был сержант на пороге своей смерти.

- А ну-ка иди сюда, – я постарался придать голосу строгости.

Снорре безропотно подошёл.

- Так. Руки вдоль тела. Пасть открой. Закрой, воняет от зубов. Подыши. Не пищи, вижу, что больно. Терпи. Посмотри наверх. Не так высоко, вон на тучу посмотри.

Пока что я не был силен в аборигенской медицине, но даже поверхностный осмотр показал сотрясение мозга, горло – сплошной синяк, лицо разбито, трахея не поломана, но помята, одно ребро сломано, живот плотный, органы явно повреждены, вывихи плечевых суставов. Поражаюсь сколько сил и здоровья у людей. Разумное существо без стимуляторов уже бы умерло, а этот стоит, в ухе чешет. Наверное, там тоже ушиб.

Я вздохнул. Всё ясно.

- Снорре - кузнец своего счастья!