Из парка мы выбрались в рекордные сроки. Недовольный рык за спиной и укусы за ноги, а то и повыше, очень, знаете, на скорости сказываются. Ланка бежала впереди, показывая дорогу. Хотя дорогой это назвать может только неисправимый оптимист: густые практически непроходимые заросли — похоже, Сейтлана просто забыла, что человеку не пролезть в те узкие проходы среди кустов, куда так легко шмыгает она. Ан нет! Оказывается, ещё и не туда пролезешь с хорошей-то стимуляцией! А у меня она очень хорошая — лохматая, кусачая и громко злобно рычащая! Мы выскочили на небольшую полянку, тут кошка резко остановилась и жалобно завыла, да и мурат недоумённо застыл на месте. Он крепко зажмурился, посмотрел вокруг, снова закрыл глаза, беспомощно тявкнул, плюхнулся на траву, всем своим видом показывая полную растерянность и замешательство. Я даже посмеялся бы над таким "милым щенком", но и сам начал ощущать нарастающее напряжение. Через несколько минут рассеянного чесания за ухом, ЛоурСан, видимо, принял решение — он, пробежав немного вперёд, нашёл относительно ровную площадку без травы, принёс мне палку, заставил идти за ним и чертить круг, потом загнал нас с Ланкой внутрь этой окружности, принялся вертеться волчком и подтявкивать. Мама дорогая, что я делаю? Сижу посреди леса в каком-то круге в компании спятившего мурата.

Несмотря на раннее утро было довольно светло. К моему удивлению, народа на улице в этот час было много. Тревога словно густой кисель висела в воздухе, хоть ложкой хлебай. Люди сбивались в кучки, о чём-то переговариваясь, кто-то, как и я, спешил к воротам, таща большие тюки. Выли привязанные во дворах собаки, а вот кошки бежали против течения, прочь от ворот. Протиснувшись между столкнувшимися телегами, рядом с которыми отчаянно ругались две грузные тётки, я наконец-то выскочила на площадь перед вратами в Жёлтую зону. Там уже собралась приличная толпа. Народ шумел, толкался, напирал, плакали дети, голосили женщины. Я пристроилась в конец очереди, испуганно оглядываясь. Да что, в конце концов, происходит?

Неожиданно землю сильно тряхнуло и круто наклонило, большинство присутствующих, и я в том числе, не смогло удержаться на ногах. Затем угол наклона резко изменился, стало покачивать, словно какой-то гигант взял в руки кусок поверхности вместе со всеми нами и изучает его, поворачивая в руках. Затем ось выровнялась, лишь почва под ногами мелко подрагивала. Что началось вокруг, словами не передать. Даже "хаос" весьма приблизительное понятие. Крики, шум, плач.

— Сдвиг!

— Зоны меняются!

— Сдвиг!

— Пропустите, у меня там жена!

— Я первый!

— Вали отсюда!

— Помогите, придавило!

— Открой ворота, гад!

— Торопитесь!

— Сейчас радужный появится!

Народ единодушно ломанулся к вратам, где мгновенно создалась жуткая давка: кто-то падал, пытался подняться, но это удавалось немногим, толпа напирала, не замечая, что идет по телам упавших. Рыдания, вопли, стоны только добавляли ужаса и паники. Кто-то бросился к защитному полю, пытаясь вскарабкаться на него и перебраться на ту сторону — кому-то это удавалось — как оказалось три метра не такая и большая высота. Людская орущая волна подхватила меня и понесла к воротам. Страх оказаться раздавленной придал сил, вовсю орудуя локтями, даже кусаясь, я хоть и с трудом, но пробила себе выход (вот когда порадуешься, что много весишь — будь я пушинкой, выбраться бы точно не удалось). Я побежала к Грани, где несколько мужчин, подтащив к барьеру телегу, карабкались по ней вверх. Мне даже удалось ухватиться за бортик повозки и запрыгнуть внутрь, но тут сильный удар отшвырнул меня в сторону, и я еле успела откатиться подальше, как множество ног пронеслось по этому месту. Возле телеги возникла не менее серьёзная толчея, куда не стоило даже соваться.

Я стояла и растерянно озиралась в поисках спасения из этого ужаса. Вопли Умника на тему "Из-за тебя Планшет потеряем!" спокойствия не добавляли. Если честно, несмотря на рассказы Сэма и Айверина, поверить в то, что эта зона сейчас окажется неизвестно где, не получалось, в глубине души сидела неуместная сейчас уверенность, что всё будет хорошо. Но ведь не может так быть, чтобы в шаге от успешного спасения Ая была такая подлянка? Правда? Но всеобщая истерия постепенно начала передаваться и мне. На глаза навернулись слёзы. Что же делать? Лезть в такую толкучку, казалось чистым безумием.

И тут мне на руки свалилась увесистая пушистая тушка с не менее увесистым ребёнком в лапах, я не удержалась на ногах и вновь шлёпнулась на землю. Поторопилась встать, боясь быть раздавленной, машинально прижала Зара к груди, а Бумер тут же уселся на свое любимое место, мне на шею, и с радостным возгласом "Пррррришла" лизнул меня в щёку. К своему стыду я сообразила попросить лингрэ о помощи далеко не сразу, растерянно оглядываясь и закрывая малыша от бегающих туда-сюда людей и пролетающих мимо предметов, которые народ сваливал в кучу у границы зон, надеясь по ней перебраться. Слова Зарчика, требующего быстрее уходить отсюда, и крики Умника, присоединившегося к нему, на меня не действовали. Пришлось малышу прибегнуть к своему излюбленному методу приводить меня в чувство. Какому? А так не ясно? Укусил он меня. И пусть времени прошло немного, минута-две, но оно было безнадежно упущено.

— Бумер, — наконец отмерла я. — А меня ты туда перенести сможешь?

— Нет.

— А их ко мне?

— Нет.

— Но Зара же смог?

— Зар — меле, его смог.

— Тогда… — я ненадолго задумалась, но иного выхода не нашла. — Отнеси это Айверину.

Я вытащила из кармана пакет с лекарством и вручила его коту.

— Нет. Он далеко, не успею.

— А кто ближе?

— Сэм.

— Вот ему и отдай. Бумер, миленький, ну Ай же умрет без этого, пожалуйста. А я тебе сметаны…

— Ты столько сметаны и не найдешь… — фыркнул лингрэ, но исчез вместе с противоядием.

Я облегченно вздохнула: ну хоть что-то хорошо закончится.

И тут толпа горестно взвыла. Разделительная стена вдруг сменила цвет на белый, потом стала синей, затем последовательно проявились и все остальные цветовые обозначения зон. Через пару минут они стали мелькать с огромной скоростью, частенько Грань становилась прозрачной, и можно было разглядеть, что происходит с той стороны. Такая же толпа, что и у нас, куча людей, облепивших границу, пытающихся увидеть кого-то, докричаться, что-то сообщить.

— Радужный барьер, — вздохнул стоящий рядом пожилой мужчина, — теперь уж точно не пройти.

— Вон она! — неожиданно услышала я знакомый голос.

Лерка метнулась ко мне, на ходу обращаясь туманом, но преграда не пропустила её, как и всех прочих. Девочка отлетала назад и уже в человеческом виде упала на траву, потирая лоб.

— Вампир! — истошно завизжала какая-то баба рядом с ней.

Хорошо, что вампир, а не хайт, — успело пронестись в голове. — Надеюсь, остальные внимания не обратят.

— Ну, вампир, — оттолкнул женщину Сэм. — Чего орать-то? Тут много вампиров, — кивнул он группу красноволосых парней с множеством косичек, которые в отличие от людей спокойно стояли в стороне и с насмешкой наблюдали за разворачивающимся перед ними представлением.

Сэм встал напротив меня, приложил к стене ладонь:

— Не успели, — грустно прошептал он.

Я накрыла его ладонь своей, но, к сожалению, ничего кроме холодного барьера, жалящегося мелкими электрическими разрядами, не почувствовала.

— Лекарство для Ая у тебя?

Сэм кивнул, а Бумер выл, в отчаянии царапая когтями Грань:

— Дурра! Не прррошёл, закрррррылось. Дурра.

А Лерка просто стояла рядом, кусая губы, чтобы не разрыдаться.

— Всё будет хорошо! — сказала я, успокаивая их и себя. — Я уверена, что мы ещё встретимся!