Зачем он летит в Свердловск? Этот вопрос Ельцин неоднократно задавал самому себе. Пыл, с которым он включился в разборки екатинских фигуристов, уже миновал, но осталась привычка инспектировать и проверять, как люди выполнили его поручения. Значит, сейчас он всё делает правильно. Советские руководители всегда принимали участие в судьбе понравившихся им деятелей культуры и спорта. Ельцин решил просто — вырастить свою чемпионку, пусть даже в пику Москве. Ткнуть их всех носом, что и на Урале есть люди. И сделать это, невзирая ни на что, ни на какие предстоящие расходы.

С этими мыслями довольный Ельцин задремал и проснулся только от объявления бортпроводника, что борт номер три приземляется в аэропорту города Свердловска. На оцепленной сотрудниками КГБ взлётно-посадочной полосе встречали, как и раньше, Петров и Корнилов. Петров в костюме, чёрном пальто и в шляпе-федоре. Корнилов в зимнем генеральском пальто и генеральской папахе.

— Уж извини, Борис Николаич, без цветов и хлеба с солью! — развёл руками Корнилов. — Визит рабочий, поэтому решили обойтись без формальностей.

— Правильно сделали! — уверенно ответил Ельцин и оглядевшись добавил:

— А у вас прохладненько тут.

— Не жарко, — согласился Корнилов, и первым подойдя к Ельцину, словно для рукопожатия, добавил чуть слышно, склонившись к уху:

— Под тебя копает кто-то в Москве.

Ельцин рассмеялся и пожал руку генералу, ничего не ответив. Но видно, что насторожился…

… Прыжковая тренировка Соколовской тоже понравилась многим. Тройные тулупы и сальховы считались уровнем выше среднего, поэтому и Марина поймала свою часть аплодисментов. Зоя ожидаемо отпрыгала средненько, от волнения и непривычной обстановки забыв всё, чему учила её Арина. Вернулись опять недокруты и досадные падения. Однако Левковцев проблему эту знал, как и то, что вызвана она психологией.

— Зоя! Успокойся! Остынь! Сядь, отдохни с Людой, — крикнул Левковцев. — Марина, и ты понемногу закругляйся — на сегодня хватит. Сейчас парни распрыгаются, и поедем обратно.

У парней всё произошло с точностью наоборот — Горинский опять сбавил обороты, завалив два прыжка, а Савосин наоборот, хоть и корявенько, почти без выездов, но сделал всё, что надо.

— Артур! Всё! Тренировка закончена! — крикнул Левковцев, видя, что у парня многое не получается — переволновался, что ли.

— Тьфу! — Горинский в злобе плюнул на лёд, на мгновение потеряв над собой контроль. Савосин подкатил со спокойным, даже бесстрастным выражением лица и молча стал надевать чехлы на лезвия. Никогда этот фигурист не нервничал, не ругался, не спорил. Молча работал в меру своих сил и с оптимизмом смотрел в будущее.

Никому не сказав ни слова, Артур схватил свои вещи и как был, без чехлов, чиркая коньками по резиновым коврикам пешеходной дорожки, пошёл с катка, хлопнув дверью.

— Что это с ним? — удивился Ксенофонтов. — Не удалась тренировка — удастся прокат. Обычное же дело.

— Срок подходит! — заявил Левковцев. — Парень на распутье. В следующем году заканчивает институт. А это в армию. Потом то ли дальше спортом заниматься, то ли на завод идти.

— Если и заберут в армию, попадёт в ЦСКА, так и будет продолжать кататься, только жить в Москве! — заявил Ксенофонтов. — Но для такого варианта надо уже сейчас о себе впечатление оставить. А он же у тебя даже на чемпионат СССР, кажется, не попадал?

— Ездили один раз, — покачал головой Левковцев. — Самый успешный его сезон был, когда он только на мастера спорта сдал, пять лет назад, в 1981 году. Отобрались через этапы кубка, с приличными результатами — в призы даже попадали. Но чемпионат он запорол — предпоследнее место занял. С тех пор фатальное невезение. Дома на тренировках рвёт и мечет. Всё чисто делает. Прыгает как Фадеев или Волков с Бобриным, катается как олимпийский чемпион, но… Приезжает на чужой лёд и куда что пропадает…

— Это чистая психология, Влад! — заявил Ксенофонтов. — У себя в городе он звезда, а приезжает на другой лёд — всего лишь один из равных. На этом его и переклинивает — старается показать себя с лучшей стороны. А показывать-то ничего не надо. Нужно лишь откататься как обычно. Запасник твой вышел и спокойно сделал всё как надо.

— Похоже на то! — согласился Левковцев. — С Мариной такая же ерунда была. Но сейчас вроде тьфу-тьфу-тьфу…

Левковцев три раза постучал по бортику.

— Сейчас она стала другая. Более цельная, мотивированная, что ли, — продолжил Левковцев. — Посмотрю, как чемпионат откатает. Ладно, Игорь, до встречи, пойдём мы отдыхать. Ребятам привыкнуть ещё надо к новому месту жительства. Так! Вы что там приуныли? Собирайтесь! Через двадцать минут жду вас в автобусе.

Екатинские фигуристки, сидевшие на лавочке рядом друг с дружкой, как птички на жёрдочке, дружно принялись снимать коньки и через пару минут отправились в раздевалку.

— Ну как тебе здешний лёд? — с любопытством спросила Соколовская. — Арена офигеть какая большая, да?

— Угу… — невнятно промычала Арина, вспоминая южнокорейскую Айс Ринк Арену или Сайтама Арену в Японии. — А что с Артуром? Чё он такой психучий?

— Не знаю… — пожала плечами Соколовская. — Сдулся. Наверное, психанул, что всё внимание не ему одному.

— Пффф… — презрительно фыркнула Арина. — Вот бы ещё париться, что на тренировке жопой лёд полировал.

— Я и сама такая была, — вдруг призналась Соколовская. — Каталась дома хорошо, приезжала сюда, и какой-то страх появлялся, что не так посмотрят, не так осудят. Сейчас абсолютно без разницы. Чему быть, того не миновать…

— Кого, кого не миновать? О чём вы? — сзади подбежала Зоя и хотела ещё что-то спросить, как Арина неожиданно схватила её за талию, прижала спиной к себе и стала щекотать бок, с улыбкой слыша возмущённый визг.

— Это тебе страшная месть за твою ранее совершенную пакость! Обещай, что больше такого не будет! — со смехом сказала Арина и выпустила несчастную смеющуюся Муравьёву, когда она уже поклялась всем на свете, что отныне будет очень хорошей.

— Смотри! Я за тобой наблюдаю! — покачала указательным пальцем Арина. — В случае обмана месть будет ещё более страшной!

Однако на самом деле за фигуристками наблюдала не Арина, а Горинский, сидевший в углу коридора на скамейке под большим лимонным деревом, растущим в деревянной бочке. И ему было до смерти завидно, что живут же вот люди, веселятся, шутят, невзирая ни на что. А он, такой красивый и гениальный, сидит в полутьме и смотрит исподтишка на тех, кто действительно, живёт на полную. Возможно, в этом и был смысл жизни? Жить, невзирая ни на что? Жить на полную?

— Ребята! Завтра жеребьёвка в 10 утра! — перед тем, как фигуристы сели в автобус, напомнил Левковцев. — Не просыпаем и не опаздываем! Берём документы, спортивную форму и коньки. Возможно, потренируемся ещё, если нам дадут лёд. А сейчас до свидания, спасибо за всё!

Помахав тренеру, фигуристы сели в «Икарус» и поехали по вечереющему городу в общежитие. День действительно получился богатым на события…

Вечером в общежитии было весело, особенно после ужина. Где-то слышался смех, где-то играла музыка. Только в комнате екатинских спортсменок царила тишина. Каждый занимался своим делом. Соколовская рисовала, Муравьёва читала книгу. Девчонки изредка перебрасывались общими фразами — общих тем для разговора не было. Будущий чемпионат уже обсудили от и до, так же как и прочие темы, что могли прийти на ум. Арина тоже молчала — она всегда в такой ситуации придерживалась принципа, что слово — серебро, а молчание — золото.

Наскучавшись лежать на кровати, Арина решила погулять по общаге, на людей посмотреть и себя показать. Надела шорты, олимпийку и подвела глаза.

— Может, погуляем? — предложила она одногруппницам.

— Ну вот ещё! — фыркнула Соколовская. — Есть и более приятные и нужные занятия.

Зоя просто молча отрицательно качнула головой. Арина пожала плечами, надела кроссовки и вышла из комнаты. Провести вечер лёжа на кровати ей не хотелось.