Арина посмотрела на Малинину — ей придётся катать первой и, похоже, почти совсем не размятой… Однако, судя по всему, Таню это нисколько не волновало.

Друг за другом вышли на каток. Зрители на трибунах уже присутствовали. Не сказать, что много, но человек 200 сидели на скамейках тут и там. В судейской зоне и небольшой вип-зоне прямо за судейской ещё никого не видно, кроме двух сотрудников милиции. Ещё человек пять сотрудников стояли у бортика вокруг катка. И Арина подумала, что для кого-то присутствие стражей порядка может стать проблемой — обычно такого не было. Да и в современном времени Арина не помнила, чтобы в России внутри арены присутствовала полиция. Обычно она проводила лишь лёгкий досмотр зрителей на входе в арену, проверяя, нет ли у них запрещённых предметов и спиртных напитков. За границей полиция иногда присутствовала, в зависимости от криминальной обстановки в стране. В Париже и Милане полицейские в полной выкладке дежурили и внутри арены, но они стояли не прямо у льда, а лишь у входов на трибуны.

Пока надевали коньки, заполнились и судейская зона и вип-ложа. Пришёл и Ельцин, которого Арина узнала издалека. С ним те же чиновники, что сидели в президиуме актового зала.

— Откуда ты дядю Борю знаешь? — с удивлением спросила Малинина, видя, что Арина смотрит в его сторону.

— Почему дядя? — рассмеялась Арина. — Всё же просто. Он был у нас в Екатинске на чемпионате и ему понравилось, как я выступила. Вот. Как видишь, просто запомнил.

— Ну, не всех запоминают… — резонно заметила Малинина. — А дядей Борей его тут все называют…

Не успела Таня договорить, как заиграла громкая торжественная музыка, в которой Арина безошибочно узнала сюиту Свиридова «Время вперед». Тут же невольно взглянула на Соколовскую и прыснула от смеха, зажав рот рукой.

— Ты сразу можешь свою короткую катать! — рассмеялась Арина.

Не успела Соколовская ответить, как стал торопить Ксенофонтов:

— Девочки, что за разговоры? Давайте, давайте! Пошли, пошли! Встаём в ряд посредине арены, лицом к судьям!

Арина выехала на арену вслед за Соколовской и заняла место между ней и Малининой. Когда все спортсменки встали в ряд, заняв собой почти всю длину арены, музыка замолкла.

— Звучит гимн Союза Советских Социалистических Республик! Прошу всех встать! — сурово сказал информатор по громкой связи и тут же все присутствующие поднялись с мест.

После гимна на короткое время, всего пару-тройку секунд, настала тишина, и тут же информатор сказал, что на открытии чемпионата почётным гостем присутствует секретарь ЦК КПСС и кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин. И сейчас он скажет пару приветственных слов.

— Дорогие товарищи, сограждане, земляки… — начал Ельцин. — Позвольте объявить этот прекрасный чемпионат открытым. И пусть победит сильнейший. А ещё лучше, пусть победит дружба. Советская дружба, понимаешь…

Опять заиграла сюита «Время вперёд», фигуристы поняли, что надо начинать круг почёта. Но кто это будет делать? Ксенофонтов сразу не сказал, кому идти паровозом, и за кем цепочкой потянутся остальные. Фигуристки в растерянности переминались с ноги на ногу, не зная, что делать, и Арина вдруг перетянула одеяло на себя. Она поняла, что у большинства фигуристок не было никакого опыта подобных мероприятий.

— Езжайте за мной! Эй, подруга, посмотри на меня! Делай как я! Делай как я! — крикнула она Соколовской и Малининой, выехала из ряда фигуристок, быстрыми подсечками проехала вдоль строя спортсменок к правому короткому борту и оттуда покатила вдоль бортика, улыбаясь, подняв руки и чуть кланяясь в обе стороны. Зрители встретили перфоманс дружными аплодисментами.

— А она не растерялась у тебя! Перетянула всё внимание на себя! — заметил Ксенофонтов, обращаясь к Левковцеву. — Смотри, ведёт себя как настоящая дива! Смотри, какая уверенность! Какая стать! Энергия! Такое ощущение, что она уже олимпиаду выиграла!

— Всё так, как ты говоришь! — согласился Левковцев. — Люда умеет удивлять. И признаюсь, всё больше и больше.

— Я вижу в ней абсолютную уверенность! — заявил Ксенофонтов. — Никаких эмоций. Делает так, как будто на тренировке находится, а вокруг пустые стены. Далеко пойдёт, помянешь моё слово. Лишь бы кому не пришла в голову мысль забрать её в Москву.

— Да… Такой вариант не исключён, — согласился Левковцев. — Вот только захочет ли она сама… Как я понял, у неё таких целей нет.

— И какая же у неё цель? — заинтересованно спросил Ксенофонтов. — Она говорила тебе, чего хочет?

— Выиграть олимпиаду, — небрежно ответил Левковцев. — Не более не менее. Она сама мне так сказала.

— Взять Калгари-88? — недоверчиво спросил Ксенофонтов и посмотрел на Арину, уже выходящую со льда. Её лицо словно светилось от радости. И свердловский тренер вдруг понял, что всё возможно. У такой девушки всё может получиться…

Начало соревнований по исполнению обязательных фигур задержалось из-за церемонии открытия. Впрочем, ненадолго — на двадцать минут. Малининой даже со льда не пришлось уходить — её выступление было самым первым. Впрочем, ненамного лучше было и положение Арины — ей предстояло просидеть на трибуне два часа. Конечно, два часа — это небольшая проблема, если ты расположился в удобном уютном кресле с мягкой обивкой, а вот если ты сидишь на неудобном пластиковом сиденье, с которого так и подмывает вскочить каждые десять минут от затекающих ног и задницы, это уже другое дело… Но спортсмены — народ привычный, так что Арина, немного подувшись и побурчав на несправедливость жизни, успокоилась и села рядом с по-философски флегматичной Соколовской и притихшей Муравьёвой. Зоя впервые видела старт такого уровня и внимательно смотрела, что тут и как устроено.

Перед выступлением Малининой ожило большое электронное табло, на котором до этого всё время светилась надпись крупными буквами «Привет участникам соревнований!». Сейчас на табло появилась фамилия Малининой и её стартовый номер под цифрой один. Рядом часы показывали время с непрерывно изменяющимися секундами. Тут же ожил информатор.

— На лёд приглашается Татьяна Малинина, воспитанница Первоуральской спортивной школы, город Первоуральск, — громко сказал информатор. Раздались жидкие аплодисменты: люди ещё не вошли во вкус, не прочувствовали дух соревнований. Это должно было прийти со временем.

Малинина выехала на середину арены, поклонилась в разные стороны, вызвав ещё немного аплодисментов, и остановилась прямо перед судьями. По сигналу рефери Таня на правой ноге проехала крюк, выкрюк и параграф, потом сделала полукруг, переменила ногу и сделала то же самое, только уже на левой ноге. И тут же Арина заметила ошибку на правой ноге, заметную только профессионалу. Во второй части крюка, когда переменилось направление движения, Малинину качнуло на выезде, и Арина могла поклясться чем угодно, что радиус окружности и траектория выезда получились неидеальными. Это было видно даже с пятого ряда, где расположилась Арина с одногруппницами.

— Что-то у ней совсем не так, как надо, вышло! — заявила Соколовская, внимательно смотревшая за выступлением конкурентки и тоже заметившая ошибку. — Сейчас, наверное, баллы срежут.

Судьи, естественно, заметили ляп, осторожно вышли на лёд, опустились на колени друг рядом с другом и стали внимательно изучать плохое место — другие следы от лезвий коньков Малининой их даже не заинтересовали. Опытным взглядом, ещё наблюдая за упражнениями, выполняемыми Таней, они уже определили, где была неточность и докопались до неё.

Малинина по виду — кремень. Понимала, что ошиблась, но тем не менее ничем не выказала, какие чувства сейчас одолевают её. Дождалась, когда судьи объявят оценку, поклонилась зрительному залу и выехала со льда.

Из шести обязательных секций шагов Малинина с помаркой исполнила только половину одной секции, и этот уровень исполнения оценивался как «хорошо». Оценка подразумевала разброс баллов от 4 до 4,9. Судьи и поставили ей по верхней планке — 4,9. Результат получился низковат, но не критически. Арина не знала, получала ли Малинина больше, но вид у неё был очень довольный. Обойдя арену кругом, Таня села напротив Арины, на ряд ниже. Тут же обернулась с виноватой улыбкой: