Пока я искал в себе решимость притронуться к телу, девушка открыла глаза и сказала:

— Кого это ты назвал уродливой?

Первым включилось обоняние. Тяжелый запах сырой земли, горчинка ранней осени. Едва уловимая нить — терпкий аромат чужого страха пополам с гневом, а за ними кислый запах вчерашнего вина. Следом вернулся слух.

«Восемь уродливых женщин!» — услышала я знакомый голос. Сколько раз он звучал из зеркала Судьбоплетов, когда я готовилась к миссии. Восемь-то откуда? Да еще и уродливых? Я представила себя лежащей в ряду еще семи женщин неприятной наружности. Ох уж эти Судьбоплеты с их юмором! Любят поизмываться над оберегающими!

Что я знаю о тебе, подопечный? Старший сын покойного тара Ямата, девятнадцать лет, не замечен, не привлекался… Хотя, как раз-таки и замечен, и привлекался бы, если бы не был син-таром. Но меня не отправили бы помогать никчемному богатому оболтусу. Точно нет.

Зрение возвращалось неохотно. Сквозь серую пелену проступило лицо Торна — еще более юное, чем мне казалось в зеркале. Черные брови сошлись на переносице, запах страха и гнева усилился, вина, впрочем, тоже. На мгновение я увидела себя его глазами — юная девушка, лежащая… Стоп! В гробу? В разрытой могиле? Ладно. С организаторами этого ну очень драматического знакомства с подопечным я разберусь после.

— Кого это ты назвал уродливой? — сказала я, чтобы немного разрядить обстановку, и села, с наслаждением вспоминая навыки владения человеческим телом. Разрядить не вышло. Торн одним прыжком вылетел из могилы.

— Поможешь выбраться? — на всякий случай сделала я вторую попытку. Но вместо протянутой руки увидела блеснувшее в утреннем солнце лезвие изогнутого меча.

— Ты не выйдешь с этого погоста, злобная кёнши, — выплюнул син-тар, стоя на краю ямы и всем своим видом давая понять, что стоит мне попробовать выбраться — и он покрошит меня в капусту. Или не в капусту. Что у них тут растет? Еще будет время выяснить. В одно движение я взвилась на ноги. Торн даже не дрогнул, молодец. Прыжок — и я уже стою по другую сторону ямы от син-тара. Хлопнули на ветру широкие бордовые рукава, расшитые золотыми тюльпанами.

— Не выйду? — говорят, оберегающими становятся ради удовольствия от процесса. — Спорим на тот жидкий хвостик, что ты носишь на затылке?

Издав устрашающий звук, Торн ринулся в атаку, огибая разрытую могилу по правому краю. О, как он был великолепен в этот момент! Скорость и бесстрашие во плоти, вихрь ярости и безжалостной стали! Ну, то есть это Торну, наверное, так казалось. Меч сверкнул над моей головой, и я знала, что в воображении подопечного я уже распадаюсь на две половинки. Темноволосые, злобные, но уже не опасные для спокойствия таррана Ямата. Я же ждала нужного мгновения и вскинула руки. Хлопок — и лезвие меча остановилось между моими ладонями.

— Неправильно ты, Торн, с кёнши воюешь, — сказала я наставительно, глядя в бешеные глаза юного син-тара. — Где колокольчики? Где топор? Кровь черной собаки не предлагаю, слишком люблю животных. Ну уж монеты хотя бы мог бы рассыпать. Я бы увлеклась пересчетом, и…

Договорить он мне, конечно, не дал. Дернул меч на себя, ожидая, что я с воем упаду на землю с разрезанными до кости ладонями. Чего он не ожидал, так это того, что меч не поддастся. Пальцы Торна соскользнули с рукояти, он отступил, запнулся о комок глины и едва не упал в могилу. Я с улыбкой выпустила лезвие из ладоней и тут же перехватила меч за рукоять. Кожаная оплетка приятно грела руку.

— Отрезать хвостик я тебе, пожалуй, все-таки не стану, — сказала я, глядя в пылающие гневом темные глаза. — Без него ты будешь плохо смотреться на церемонии наречения тебя таром Ямата. Но вот выслушать меня тебе все-таки придется, син-тар Торн. Потому что я, разумеется, не кёнши. Я оберегающая. Твоя воплощенная удача. Приятно познакомиться.

На лице Торна промелькнуло понимание. Стало быть, про оберегающих он слышал, хотя бы краем уха. Лучше бы, конечно, целым ухом, но на такую удачу я рассчитывать не могла.

— Твой достопочтенный батюшка планировал передать тебе вот это, — свободную руку я запустила за ворот и извлекла овальный амулет на толстой цепочке. Бирюза, обрамленная серебряными листьями мальвы, блеснула в лучах осеннего солнца. — Если не ошибаюсь, помогает сохранять ясность рассудка в любой ситуации. Очень рекомендую надеть прямо сейчас.

Торн взял амулет, все еще источая горький аромат гнева. Следом я протянула ему меч рукоятью вперед, готовая ко второму раунду сражения. Но то ли амулет стал действовать сразу, то ли про оберегающих син-тар знал больше, чем я даже надеялась. Взгляд юноши из гневного сделался оценивающим. Меня подмывало сказать что-нибудь вроде «возьми меня с собой в дорогу, я тебе пригожусь», но я молчала, ожидая слов подопечного.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Пойдешь со мной. По дороге придумаю, кем тебя представить.

В этот момент я впервые увидела в юном оболтусе задатки будущего тара. Которым я помогу ему стать.

Некоторое время мы смотрели на разрытую яму с открытым гробом внутри. Торн без особого энтузиазма покосился на лопату, воткнутую в земляной бортик. Видно было, как все в нем восстает против грубой и грязной работы, не подобающей его положению в обществе. Потом син-тар перевел взгляд с лопаты на меня. Если не хочется использовать один инструмент, возможно, сгодится другой?

— Даже не думай, — отрезала я. — Закапываться обратно я не буду.

— Я не это имел в виду!

Я демонстративно вынула из рукава бумажный веер и начала обмахиваться им, изображая придворную даму, чуждую всякой работе.

— И просто закапывать яму лопатой тоже.

— И не это!

Я наградила его ехидной улыбкой. Получила в ответ мрачный взгляд человека, у которого болит голова после вчерашних возлияний, да еще и вдобавок приходится иметь дело с упрямой оберегающей.

— Я имел в виду, — сквозь зубы проговорил Торн. — Может быть, ты не только мечи умеешь ловить? Ну там, щелчок пальцами — и земля обратно в яме, а плита сверху?

— Только если от этого будет зависеть твоя жизнь, — я постаралась придать голосу максимум серьезности. — Явно не тот случай.

Торн еще некоторое время сверлил взглядом яму. Потом демонстративно отвернулся от нее и пошел прочь с погоста, сделав мне короткий жест следовать за ним. Привык, что его слушаются без вопросов. Это мы тоже исправим, но в другой раз.

Когда мы дошли до поляны, где у Торна была привязана лошадь, син-тар вдруг остановился и смерил меня взглядом с ног до головы.

— Пойдем пешком, — сказал юноша не терпящим возражения тоном. — До замка недалеко.

— Твоя лошадь не вынесет двоих? — удивилась я, оглядывая массивное животное со светлой шкурой и длинной черной гривой. Тем более что на этот раз Судьбоплеты поселили меня в легкое и стройное тело.

— Вынесет, — Торн поморщился. Кажется, он бы предпочел, чтобы я какое-то время помолчала. — Но это неприлично. После этого к тебе будут относиться, как… В общем, не стоит.

Идти по осеннему лесу было приятно. Хруст шишек под ногами, пятна солнца на тропинке, едва уловимый аромат дыма. Лошадь послушно ступала за хозяином. Торн шагал широко, и я не сразу подстроилась под его шаг.

— Ну что, первое задание ты выполнил, — бодро начала я. — Уже знаешь, что там дальше?

— Пока нет, — ответил Торн. — Узнаю только после проверки первого задания прорицателем и старшим жрецом. Кстати, мне тебя так и называть, оберегающая? Или у тебя есть имя?

— Есть, — я в который раз усмехнулась про себя. Опять я забыла про эту формальность. — Руэна. Прозванная когда-то «Отчаянной», это может сойти за фамилию.

Торн кивнул и снова поморщился.

— Кстати, что ты все-таки еще умеешь? — поинтересовался он. — Было бы неплохо, если бы ты могла избавлять от головной боли.