И как будто они только и ждали за воротами, в Хеддо один за другим стали приходить чудом спасшиеся син-тары. Наверное, не только в Хеддо. Сатору задумчиво покачался в кресле. Этот расплатился серебром. И пришел не во дворец к арантару, а к прорицателю. Человеку, конечно, не последнему, но какой смысл самозванцу обращаться именно к нему?

Да этот Торн и не строил из себя владетеля. Пришел с вызывающе странной компанией, что тоже не похоже на поведение других «син-таров». Он и представился-то только в ответ на его, прорицателя, слова. И ещё кое-что. Эта странная история со свитком. Мошенники не связываются с такими сложными схемами. Свиток. Сатору опустил глаза на бумагу. По ней, словно смытые водой, бежали чернила. Старые слова таяли, и синие пятна стекали ниже, превращаясь в буквы.

«Третье свершение для будущего тара будет сложнее. Сделай так, чтобы прорицатель не ответил на заданный вопрос»

Сатору долго с сомнением разглядывал надпись, но буквы с бумаги отказывались исчезать. Прорицатель вздохнул, скрутил свиток, вернул его в футляр, а сам футляр повесил себе на шею. За главным надзирателем должок, так что он разрешит перекинуться парой слов с арестованными. Только вот едва ли достойный надзиратель задержится в тюрьме до самой ночи, а утром будет поздно. Просто один из самозванцев син-таров смог попасть на прием к арантару. Так что остальных желающих поиграть с судьбой и выдать себя за Торна по-тихому вешают на заднем дворе тюрьмы без особой помпы. Сатору трижды хлопнул в ладоши, вызывая управляющего. Нужно было спешить.

Камень мечей рекомендует вопрошающему наилучшую тактику для достижения цели. Выпад говорит о том, что пора действовать, захват намекает на необходимость перехватить инициативу, защита — советует занять оборонительную позицию, контратака — стоит ответить ударом на удар, маневрирование — это вдумчивые ответы на события, столкновение — говорит о неизбежности конфликта, уклонение — необходимость избегать ударов, а финт — советует быть хитрее.

Свиток Ишинаи

Вопрошающий, подчиняясь советам камня мечей, обречен на схватку, ведь дорога человека с мечом это всегда путь бойца. Каждый ли вопрошающий боец в душе? Каждому ли по силам победить в драке? Перед тем как дать ответ, прорицателю стоит понять, насколько стоек вопрошающий, хватит ли ему сил воспользоваться таким советом.

Прорицатель Шикои, по прозвищу Сборщик камней

— Ну, здесь хотя бы воздух не ядовитый!

И как это оберегающей удается даже в самых ужасных ситуациях находить светлые стороны? Я боролась с тем, чтобы не зажмурить глаза, не закрыть ладонями уши и не сесть в углу, сжавшись в комок. Здесь даже вода капала с тем же противно ритмичным звуком, как и пять лет назад. Кап. Кап. Кап.

Тогда мы с родителями сидели в одной камере все вместе, втроем. Теперь же нас с Руэной отделяла от Торна и Атари бамбуковая решетка. Но все мы четверо сидели у нее по разные стороны, как бы показывая: мы — вместе. Нас не так просто сломать.

— Насчет ядовитого воздуха я бы поспорил, — Торн выразительно покосился в конец тюремного коридора, где два стражника громко обсуждали какого-то Рару Недомерка. — Эй, любезные! У вас есть уникальная возможность помочь син-тару Ямата выбраться из затруднительного положения. Награду я вам обещаю, хоть и не сразу…

Один из стражников, плечистый, с острой лысой макушкой, посмотрел на Торна и осклабился.

— Слышь, Бакуми, — толкнул он локтем напарника. — Этот даже награду обещает! Предыдущий все больше расписывал, что он со мной сделает, едва доберется до фамильного меча!

— Ага, а потом они передрались со вторым, чтоб решить, кто из них настоящий син-тар, а кто дерьмо священной чайки. Так второй его чуть не задушил, — другой стражник, носатый коротышка, явно смаковал подробности. — В той самой камере. Мы ее как раз для син-таров держим.

— Урожайный нынче год на син-таров, — хохотнул плечистый. — А эти еще и при бабах. Неплохо устроились. Ты, Бакуми, как думаешь, баб тоже повесят?

— Надеюсь, не сразу, — носатый показал в улыбке пару выбитых зубов.

Я все-таки зажмурилась, чувствуя, как рядом напрягся Атари. Не видеть этих решеток из потемневшего бамбука. Еще бы не слышать смешки стражников и как назойливо капает где-то вода. Торн что-то коротко шепнул моему жениху. Кажется, приказал не лезть.

То, что устраивать прорыв безнадежно, мы поняли почти сразу. Даже если мы милостью каму и грубой силой сломаем решетку, даже если Торн и Атари голыми руками смогут одолеть стражников с их короткими копьями, дальше мы не пройдем. Здесь по паре вооруженных мужчин за каждым поворотом, через три десятка шагов по этим каменным коридорам мы точно поляжем все.

— А что, красавчик, ты по женской ласке соскучился?

От неожиданности я открыла глаза. Оберегающая поднялась и подошла к решетке, покачивая бедрами.

— Руэна, не смей! — голос Торна хлестнул, как плеть. Оберегающая обернулась к нему с улыбкой, но глаза на бледном лице казались огромными.

— Всего лишь инструмент, ты сам говорил, — тихо сказала она и отвернулась обратно к стражникам. — Ну, славные воины, так что насчет ласки?

Стражники переглянулись. Рядом со мной подобрался Атари. Лицо Торна ничего не выражало, но глаза блестели, как у больного степной лихорадкой.

— Твой дружок, видать, против, — усмехнулся плечистый. — Но он не дотянется через решётку, а мы-то уж тебя без ласки не оставим.

— А он будет смотреть, — коротышка перебирал ключи на поясе и едва ли не облизывался.

Я понимала, что оберегающая хочет дать нам шанс. Хотя бы не ломать решетку… Я понимала, что надо приготовиться к прыжку, к бегству, к бою. Но мы же вроде обсудили… Ужас приковал меня к сырому каменному полу. А если не выйдет? А потом… Атари схватил мою ладонь через бамбуковую загородку и сжал до хруста. Я поняла, что он хотел мне сказать. Нет уж, они меня не коснутся, по крайней мере, живую.

Щёлкнул замок. Коротышка стоял рядом, выставив копье в нашу сторону.

— Даже не думай, — оскалился плечистый в лицо метнувшемуся к решетке Торну, выволакивая Руэну за плечо из камеры. Коротышка по имени Бакуми ткнул син-тара в грудь копьем, и тот отшагнул назад. Хотя что он мог сделать через решетку?

— Да не переживай ты так, — плечистый лыбился, глядя на Торна. — Ей понравится, вот увидишь.

Коротышка отошел к повороту коридора. Его рослый приятель взял Руэну за плечи и толкнул в другой конец галереи, к сторожевому посту. Оберегающая улыбалась, и от этого мне стало жутко. В полумраке тюремного коридора я поймала ее взгляд из-за плеча стражника, который развязывал пояс на монашеском серо-голубом халате Руэны.

«Зачем?!» — хотелось крикнуть мне. Пояс Руэны упал на пол, затрещала ткань в жадной хватке грубой руки. Зачем оберегающая это делает?! Ведь было ясно, что через всю тюремную стражу нам не пробиться!

Дрогнула решетка. Это син-тар обрушился на нее всем телом, всей силой гнева и ярости. Взгляд у Торна был безумный. К син-тару уже снова спешил коротышка, нацеливая копье. Второй пояс упал на пол — засаленный, бывший некогда красным. Я зажмурилась, мечтая потерять сознание, как там, в копях. Послышался грохот, звон, яростный рык плечистого и вопль коротышки: «Убью, тварь!»

— Руэна! — заметался по подземелью вопль син-тара.

— Постой-ка тут с копьем, Бакуми, — задыхаясь, прорычал плечистый. — Еще раз попробует так сделать, пригвозди эту сучку к полу. А ну…

И тут оберегающая закричала. Кажется, я закричала вместе с ней, чувствуя, как Атари до боли сжимает мое плечо. Вскрик Руэны. И еще. И еще. Ритмичный, как стук вездесущих капель. И новый голос, звенящий гневом:

— Каких ёкаев здесь происходит?!

Когда дверь в тюремную галерею на мгновения открылась, впуская чуть больше света, я понял, что слишком сильно сжимаю плечо Юко, и убрал руку. Син-тар перестал трясти решётку, он резко, глубоко вдохнул и встал у входа в камеру.