А гневный голос всё гремел:

— Я, кажется, задал вопрос! Что это за девка?

— Господин Изаму, она сама…

Слова стражника прервались звуком громкой оплеухи.

— Ты. Уведи её обратно в камеру. А ты, сын ёкая, натягивай портки на свою голую жопу и покажи мне того типа, который называет себя син-таром Ямата.

Руэна возвращалась к своей камере. Оберегающая шла низко опустив голову, запинаясь на каждом шагу. Когда она шла слишком медленно, её слегка подталкивал вперед носатый стражник. Она прижимала к себе охапку одежды. Стражник затолкнул Руэну в камеру к Юко и закрыл дверь. Руэна осталась стоять у порога. Она смотрела прямо перед собой и молчала.

Я повернулся к Торну. Тот стоял у дверей нашей камеры. Он был бледен, но выглядел спокойным. К нам подошли двое. Плечистый стражник, красный как вареный рак, указывал на син-тара, а за ним стоял хмурый обладатель гневного голоса.

— Ты что ли человек, называющий себя син-таром?

— А кто спрашивает? — спокойно ответил Торн.

— Начальник ночной стражи, Изаму.

— Я син-тар Торн Ямата, достойный Изаму, — сказал все тем же недрогнувшим голосом Торн.

В этот момент я решил, что каму горя захватили разум моего господина, но тот посмотрел на меня и коротко улыбнулся. Я понял, что вмешиваться не стоит.

— С тобой хочет поговорить влиятельный человек. Ты будешь вести себя разумно?

— Даю слово.

— Открой камеру, — буркнул Изаму стражнику.

— Но господин, — удивился плечистый.

Он еще мгновение посмотрел на своего начальника, потом пожал плечами, открыл замок и боязливо отступил назад. Однако Торн не обратил на него внимания. Он открыл решетчатую дверь, вышел из камеры и посмотрел на Изаму.

— Куда нужно идти?

Они исчезли за дверью тюремной галереи. Я долго мерял шагами камеру. Юко что-то тихо говорила Руэне. Вдалеке капала вода. Какой раздражающий звук, почему я этого не замечал раньше? Наконец, дверь в галерею скрипнула и вошел Торн, сопровождаемый Изаму и двумя новыми стражниками.

— Эй вы, дети ёкая, — сказал Изаму стражникам на посту. — Откройте камеры и убирайтесь вон! Вы отстранены от службы на восемь дней.

— Но господин, как же заключенные?

— Они больше не арестованы. Господин син-тар может забирать своих людей и идти.

Торн посмотрел на меня и чуть заметно кивнув пошел к выходу. Я повернулся к Юко и Руэне. Они уже вышли из камеры и стояли у решетки, словно не вполне понимая, что действительно свободны.

— Идёмте, — сказал я. — Господин все решил.

Мы прошли следом за син-таром в галерею, и там к моему большому изумлению нас встретил помощник прорицателя Норайо. Я едва узнал его. Непроницаемая маска служителя, синий расшитый серебром халат, какие-то свитки под мышкой. От того хамоватого привратника, что заставил нас раскошелиться за вход в башню, не осталось и следа.

— Мне поручили вывести господина син-тара и его спутников из этого места. Следуйте за мной.

Мы шли длинными и все более светлыми коридорами, пока наконец не оказались под открытым небом у тюремной стены. О каму, небо! На какое-то время мне начало уже казаться, что закопченный потолок и серо-жёлтая решетка из старого бамбука — это последний пейзаж, который мы увидим перед дорогой к беседке Вечности. Как же себя чувствует оберегающая? Я обернулся на мгновение. Юко и Руэна шли за мной, обе смотрели под ноги и молчали. Я догнал Торна.

— Господин…

— Не сейчас, Атари, — прервал меня син-тар.

Норайо провел нас через тюремный двор, в середине которого ветер раскачивал несколько пустующих петель на длинной перекладине виселицы. Песок скрипнул под ногами, лязгнул засов на тюремных воротах, и мы вышли на улицу. Низкие крыши домов почти смыкались над головами, пока мы шли по переулку. Поворот, еще один — и улица словно вздохнула полной грудью и стала шире, появились двух- и трёхэтажные дома. Мы остановились у большой таверны.

— Зайдём с обратной стороны, — сказал Норайо.

— Это почему? — удивился я. — Кажется, мы договорились, кто тут настоящий син-тар.

— Это один из лучших постоялых дворов столицы. Вы все выглядите не лучшим образом, да простит меня господин син-тар.

— Господин син-тар простит. Идёмте, — сказал Торн.

Нас провели через кухню и по лестнице для слуг на второй этаж.

— Какая из комнат наша? — спросила Юко.

— Господин старший прорицатель снял для вас весь этаж на десять дней, — ответил Норайо. — Ваше имущество находится в первой комнате от лестницы. Деньги здесь.

Он передал Торну туго набитый кожаный мешок. Господин повесил его на пояс и кивнул Норайо.

— Передайте господину старшему прорицателю, что мы благодарны ему за услугу.

— Поскорее бы смыть с себя тюремную грязь! Атари спустился договориться насчет ванной.

— Хорошо.

— И насчет ужина. Там на кухне явно жарили рыбу. В Сента её делают просто потрясающе.

— Ладно.

Я села на постель рядом с Руэной. Осторожно прикоснулась к ее плечу. Оберегающая едва заметно вздрогнула. Потом лицо ее немного прояснилось, она быстро заморгала и посмотрела на меня.

— Я должна ему сказать. Немедленно! Идем!

Не успела я ничего возразить, как Руэна выскочила из комнаты и постучалась в соседнюю дверь.

— Входите, — прозвучал негромкий ответ Торна.

Руэна распахнула дверь и влетела внутрь.

— Торн, мне надо тебе объяснить…

Но син-тар даже не обернулся к ней. Он сидел, поджав ноги, на постели и любовался гобеленом, украшавшим противоположную стену. Изображенные там горы и водопад напомнили мне нашу дорогу от монастыря Последнего рубежа.

— Госпоже оберегающей следует вернуться в свою комнату, — ровным тоном произнес Торн, как будто диктовал распоряжение тарскому писцу. — Госпоже оберегающей необходим отдых.

— Торн! Послушай!

— Госпоже оберегающей не следует повышать голос на наследника Ямата, — все так же ровно отозвался син-тар.

Тут уже не выдержала я.

— Господин, тебе нужно ее выслушать!

Торн медленно повернул голову в мою сторону с таким видом, будто не ожидал меня увидеть в своей комнате.

— Госпоже Эйнари следует запомнить, что она пока не является старшей прорицательницей таррана Ямата. И даже если этот светлый день настанет, и госпожа Эйнари примет из рук тара алмазную хризантему, ей и тогда будет необходимо знать свое место.

— Торн!

Я не успела перехватить Руэну, как она налетела на син-тара с кулаками. Мгновение — и Торн держит оберегающую за запястья. Аккуратно, но я знаю, что стоит ему чуть повести рукой — и Руэна ткнется носом в пол.

— Госпоже оберегающей следует вернуться в свою комнату, — в голосе Торна послышались металлические нотки. — Если госпоже оберегающей угодно, она может вернуться в чертоги Судьбоплетов. Я благодарен ей за оказанную помощь и более не смею задерживать госпожу Руэну в мире смертных. Тарран Ямата будет чтить оберегающих, пока мой род правит им.

Руэна вырвалась, резко развернулась и кинулась обратно к двери. И тут же налетела на Атари, который нес большой пузатый кувшин. К чести моего жениха, он не только устоял на ногах, но и не расплескал ни капли. Руэна едва не снесла плечом дверной косяк и вывалилась в коридор. Мне показалось, что я услышала сдавленные рыдания.

— Я нижайше прошу господина син-тара простить мою дерзость, — в таком низком поклоне я не склонялась, кажется, даже в детстве перед благословенным арантаром. — Но тар, не имеющий сердца, не отыщет поддержки у прорицателей.

И, не дав возможности Торну и застывшему столбом Атари ничего ответить, я вышла следом за Руэной.

Я ожидала найти ее рыдающей в нашей комнате. Но оберегающая просто лежала, вытянувшись на кровати, и смотрела в потолок. В пламени свечей ее профиль казался отчеканенным на старинной медной монете.

— Почему он так со мной? — безжизненным голосом сказала Руэна.

Она втянула воздух носом и добавила:

— Ведь я сделала… это… Ради него. Чтобы повернуть удачу в его сторону. Понимаешь?