– Почему же я с самого начала видел тебя, но до сих пор не видел их? – спросил он.

– Потому что я живая, Тодд. Будешь хорошо себя вести – скоро получишь ответ на свои «почему». Уверена, тебе это тоже придется по душе. У меня есть особая комната…

При упоминании комнаты в воздухе обозначилось какое-то движение, как будто тех, кто невидимо здесь обитал, внезапно охватило волнение. Вдвое, а то и втрое чаще стали касаться они Тодда. Катя, вероятно, тоже ощутила их беспокойство, потому что недовольно шикнула:

– Тише, успокойтесь.

Перед лицом Тодда замелькали пятна тусклого света: призраки, спровоцированные Катей на эмоциональный всплеск, были принуждены себя обнаружить. Тодду показалось, что он почти рассмотрел лицо одного из них, по крайней мере частично: ряд исключительно ровных зубов и сверкающий яркой голубизной глаз. Чем больше Пикетту мерещилось видений, тем больше у него возникало подозрений. Очертания призраков, становясь все более отчетливыми, обретали формы лиц, плеч и рук. Подобно резко взрывавшемуся и быстро гаснувшему фейерверку, призраки появлялись на несколько мгновений и вновь исчезали, однако с каждым разом их видимое существование длилось дольше и дольше, так что Тодд имел возможность более подробно их разглядеть.

Вокруг него было много людей. Не просто много, а десятки людей. Призраки бывших вечеринок выстроились в ряд, чтобы прикоснуться к живому человеку.

– Кажется, ты начинаешь их видеть? – осведомилась Катя.

– Да, – затаив дыхание, ответил он, – я… начинаю их видеть.

– Симпатичные люди.

Более чем симпатичные. Красивые и в большинстве своем знаменитые. Перед ним в блестящем платье, разорванном на груди и обнажавшем женские прелести, суетилась некая дама, весьма похожая на Джин Харлоу. Она так быстро сновала туда-сюда, что Тодд был не вполне уверен, на самом ли деле кожа вокруг сосков у нее искусана, либо ему это почудилось. Не успела она исчезнуть из виду, как на ее место заступили двое обнаженных мужчин, связанных за шеи одной веревкой. Их тела отливали странным блеском, как будто покрытые смесью пота и крови. Зрелище было довольно угнетающее, но еще больше ужаснули Тодда их улыбки.

– Сэл и Джимми, – представила их Катя. – Это дурачье так и ходит все время. Их забава называлась самобичеванием.

– С меня довольно, – вырвал Тодд из ее ладони свою руку.

– Не волнуйся, – попыталась успокоить его хозяйка. – Здесь нет ничего страшного.

Но Пикетт отмахивался от призраков как ребенок, который пытается отделаться от кошмара.

– Не желаю я на них смотреть.

В ответ на это призраки расхохотались – похоже, им было очень весело. От смеха сделались яснее лица, смотревшие на Тодда со всех сторон. Кое-кого он знал по имени. Это были знаменитые в свое время красавцы и красавицы, не утратившие своего совершенства в потустороннем облике, словно сохранили после смерти тот образ, в котором зрители желали их видеть. Ширли Обертон и Джордж Сандер, Мэри Пикфорд и Вероника Лейк.

Отмахиваясь, Тодд попятился назад. Но призраки настойчиво продолжали его преследовать.

– Ну ладно, хватит! – прикрикнула на них Катя. – Сказала же, хватит!

По всей очевидности, далее для такой звездной компании ее слово было законом. Призраки сразу угомонились, и божественной красоты лица перестали на него наступать.

Воспользовавшись случаем, Пикетт повернулся к звездному собранию спиной и быстро пошел прочь в том направлении, где, по его разумению, находился дом. В голове Тодда царила полная неразбериха. Казалось, что с тех пор, как над ним поработал Берроуз, жизнь превратилась в длинную череду событий, ведущих его к умопомешательству.

– Погоди, милый, – необычайно ласковым голосом окликнула Тодда Катя, бросившись его догонять.

– Я схожу с ума, – пробормотал он, впиваясь пальцами в кожу лица, как будто надеялся, что физическая боль поможет ему вернуть рассудок.

– Ты вовсе не сумасшедший. Просто ты впервые увидел жизнь такой, какова она есть.

– И я не хочу больше этого видеть.

– Но почему? Разве это не убеждает тебя в том, что смерть ничего не значит? Что жизнь продолжается после смерти. Что после смерти тебя ждет удовольствие.

– Удовольствие – вот как ты это называешь. – Он оглянулся на Бассейный дом, где хранились для потомков свидетельства извращений многих известных людей.

– Тогда мы ничего не стыдились. И еще меньше стыдимся сейчас.

Словно в подтверждение ее слов, неподалеку раздался взрыв сладострастного смеха, и Тодд, повернувшись, увидел подвешенную к дереву женщину. Кроме нитки жемчуга, которая двумя сходящимися ручейками ниспадала между ее грудей, на ней ничего не было. Руки ее были крепко стянуты за запястья и высоко воздеты над головой, большими пальцами ног женщина касалась земли, выгибая тело дутой. Несмотря на свое совершенно беспомощное положение, она хохотала. Внизу, у нее между ног, сидел мужчина, который лизал ей ступни; другой стоял за спиной и массировал ей грудь, впиваясь зубами в нежную кожу шеи и плеч. Постепенно его руки спускались все ниже и ниже и наконец, достигнув цели, раздвинули створки ее прелестей, из которых вылилась на сидящего внизу мужчину радужная струя мочи.

Тот, очевидно, доведенный этим душем до крайнего возбуждения, предался рукоблудию.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Кати, Тодд посмотрел на нее через плечо.

– Хочешь ее трахнуть? – спросила она.

Девушка была красивой, с длинными рыжими волосами, и заливалась она таким простодушным смехом, что, не видя ее занятий, можно было бы причислить эту особу к самой невинности.

– Если хочешь – она твоя. Ава!

Девушка вскинула глаза.

– Это Тодд, – представила его Катя.

– Привет, Тодд.

– Приступай, – сказала Катя. – Только не волнуйся, я не собираюсь тебя ревновать. Мне хочется посмотреть, как ты доставляешь удовольствие женщине.

Несмотря на сквозившее в ее словах осуждение, Тодд, возможно, и воспользовался бы ее предложением, но тут мужчина, находившийся у ног Авы, вдруг застонал и, приподняв бедра с земли, начал извергать обильную струю спермы. Зрелище не оставило Тодду никакого выбора.

– В другой раз, – сказал он Аве и, повернувшись, пошел прочь.

Девушка окликнула его вслед, но Пикетт не обернулся.

– Там, откуда она явилась, таких еще очень много, – сказала Катя, поравнявшись с ним. Она медленно провела рукой по передней части его брюк, словно желая убедиться, сколь сильно он возбудился. – Советую тебе попробовать кого-нибудь из них.

– Зачем?

– Просто чтобы знать, как оно…

– Трахаться с призраком?

– Ну, если хочешь, называй это так.

– Не знаю. Это странно. Не думаю, что…

Взяв за руку, Катя увлекла Тодда подальше от Авы и повела в своеобразную беседку, образованную жимолостью и жасмином, – от сильного благоухания этих кустарников кружилась голова. Внутри беседки оказалось гораздо темнее, чем под деревьями, к которым была привязана Ава, но Тодд сумел разглядеть на земле клубок обнаженных тел. Сверху с ветки спустилась чья-то рука и принялась играть его волосами; из-за спины кто-то протянул руки к его брюкам и вытащил из них сорочку. Пикетт в недоумении поискал глазами Катю, и вновь она оказалась рядом с неизменной улыбкой на лице.

– Катя, – раздался женский голос справа от Тодда.

Оглянувшись, он увидел обнаженную молодую особу, которую несли на плечах трое мужчин; один из них поддерживал голову, а двое других – широко разведенные в стороны ноги. Несмотря на скудный свет, Тодд смог обозреть нежнейшие органы девушки, являвшие собой великолепный вид. Она была гладко выбрита между ног и выглядела даже более юной, чем казалось с первого взгляда, – он не дал бы ей больше двадцати.

– Полижи меня, Катя, – томным голосом проговорила девушка, – прошу тебя. Никто не умеет это делать так, как ты. Сделай это, как всегда, глубоко.

Катя бросила взгляд на Тодда.

– Не возражаешь?

– Ну что ты, пожалуйста, – произнес он таким тоном, как будто речь шла о каком-нибудь угощении.