Борис беседовать явно не желал. Иногда чужое упрямство вызывало восхищение, но в данном случае оно граничило с глупостью и полным отсутствием чувства самосохранения.

— Пойду, принесу пару ножей, — протянула я, поднимаясь, — А ты пока можешь прострелить ему колено.

Вернувшись, я застала не самую радужную картину: Ромка прижимал нашего пленника к стене одной рукой, что как раз неудивительно, силищи у него вагон. Пугало другое: Змей как-то странно посинел и закатил глаза.

— Ромка! — рявкнула я, пытаясь отцепить друга, — Мы же даже с ним не поговорили, что ты творишь!

— Он рассказал…

— Да какая к черту разница, что он там рассказал!

— Большая! — вышел из себя друг, — Похоже, ты этого делать даже не собиралась… думаешь, я не заметил синяки на твоей шее? Или на руках?

— Отпусти его, черт тебя подери!

Ромка неохотно послушался. Змей свалился на пол, схватившись за горло, к его физиономии медленно возвращался нормальный цвет. А друг, похоже, начинал успокаиваться. Вот такие вот вспышки гнева для него редкость, но он всегда остро реагировал, когда дело касалось меня. Неприятно, что такую сцену он закатил перед нашим пленником, весь мой план летел к чертям.

— А люди не врут, — прохрипел Змей, — Твой дружок и вправду псих. Как и твой папаша… и правду говорят, что не так страшен черт, как его малютка?

А чешуйчатый умеет подлизаться, ничего не скажешь.

— На твоем месте я бы оставила комментарии при себе. Кто убил Анну?

— Откуда мне знать?! — он выглядел слегка удивленным моим вопросом.

— Кто убил Анну? — медленно повторила я.

— Я даже не знал, что она мертва.

— Неужели? Расскажи мне об этом.

— Я думал, она просто сбежала… Хотя, если Токарев не искал ее все это время… значит, и впрямь он была мертва.

— Ее убили чуть больше двух недель назад.

— Значит, он ее нашел, — просто ответил Змей. Выглядел, кстати, вполне уверенным в своих словах.

— Не срастается, ведь именно твой начальник помог ей сбежать. От тебя, между прочим. Все еще настаиваешь на своей невиновности?

— Да я был уверен, что она уже полгода как труп! И с какой стати мне ее убивать?!

В его словах был смысл, если подумать. Убрать девчонку было бы логично Токареву, но как раз он ее и отпустил. Но Змей мог затаить на нее большую обиду, я как никто другой знаю, как мужчинами может управлять их самолюбие. Опять же, Змей представлялся мне типом довольно несдержанным, под горячую руку он вполне мог и убить. Десяток пуль, что застряли в груди Крокодильши как раз говорили об убийстве под горячую руку. Он мог случайно узнать, что она жива и выйти из себя: любовные дела до добра редко доводят, а тут его как никак бросили. Да еще и собрались замуж… Все бы хорошо, но Змей не походил на Отелло, явно не его роль.

Увидев мою задумчивость, Ромка продолжил допрос:

— Девка была твоей любовницей, вот ты ее и убил.

— И где тут логика? — возмутился наш осмелевший пленник, — Ты вот, к примеру, мочишь всех девок, с которыми спишь?

— Нет, но я ими и не торгую, — здраво рассудил Ромка.

— Девками — может и нет, а вот…

— На твоем месте я бы не продолжала, — перебила я Змея, — Не хочу пачкать руки твоей кровью, ты этого не достоин. Вернемся лучше к нашим баранам…

— Что я еще могу добавить?! Я знать не знал, где она была все это время, как я мог ее убить?!

— Ты повторяешься, — Ромкино ценное замечание.

— Отлично, тогда подойдем с другой стороны: расскажи мне о ваших отношениях, что предшествовало ее побегу, и чем вообще Крокодильша занималась.

— Крокодильша?! — опешил Борис.

— Не беси меня, дрищ! — замахнулся на него друг.

— Мне кажется, парень давно поглядывает на нож в моей руке. Как ты думаешь, Ромочка? Можно мне…

Змею это не особо понравилось, его в очередной раз перекосило (на самом деле его физиономию косило столько раз, что я уже привыкла) и он вытянул руку перед собой, останавливая меня, но смотрел почему-то на Ромку:

— Понял, понял! Понятия не имею, как Анька попала к Токареву, но случилось это сто лет назад, то есть давно. Она еще девчонкой совсем была, все думали — его девка, но потом поняли, что нет. То ли дальняя родственница, то ли еще кто. Но она его слушала во всем и молчала.

— А потом ты залез к ней в постель?

— И что? — возмутился Змей.

— Ничего, просто интересно.

— Ну, залез. Только если ты опять пытаешься сделать из меня ревнивого придурка, то зря: кроме Аньки у меня еще пяток девок найдется. Уверен, у нее тоже.

— Пяток девок?!

— Ты поняла, о чем я, — зашипел он, — Так что особыми отношениями между нами и не пахло.

— А вот я слышала обратное: ты частенько ее приревновывал, да и рукоприкладством не брезговал, — слегка приукрасила я.

— Что?! Да с какой стати?!

— Тогда какого черта она уехала? Неужели даже не подозреваешь?

— Нет!

— Ну хорошо, пока примем твою версию происходящего. Вроде бы все выяснили… — я перевела взгляд на друга, тот выглядел более спокойным, чем десять минут назад, что меня порадовало и я ему подмигнула, — Ах, да! Кое-что мы забыли, правда, Ромочка?

— Что? — со вздохом поинтересовался Змей.

— Самую малость: расскажи, как нам найти Нестеренко и Верховцеву.

— Зачем это тебе?!

— Если спрашиваю, значит, надо, — разозлилась я, — Или тебе помочь быть более откровенным?

— Толку все равно не будет: я понятия не имею, где их искать!

— Вот как? А выяснить?

— Да как ты себе это представляешь? Вот, к примеру: звоню я Вишневскому и интересуюсь, где же он держит гражданку Симбирину. Что, по-твоему, он мне ответит?

— Ну… зная Андрея, какую-нибудь чушь. А потом жить тебе останется самую малость, — порадовала я.

— Вот вот. Интересно, почему ты до сих пор бегаешь?

— Ты ведешь себя как-то слишком нагло, для пленника то, — заметил молчаливый-задумчивый Ромка.

— Вы же все равно меня не отпустите!

— А ты пессимист, парень.

— Я уже говорила, что пачкать руки тут никто не хочет… без особой необходимости, — успокоила я, — К тому же, убить тебя я могу по двум причинам: первая — из-за страха, что ты захочешь найти меня и отомстить. Но она отпадает, ведь мы оба прекрасно знаем, что кишка тонка и у тебя, и у того же Токарева меня хоть пальцем тронуть, ведь для этого вам придется навестить мой родной город. В общем, страх не годится. Вторая причина — опасение, что ты кинешься к ментам и наговоришь им лишнего. Тоже мимо, тут даже объяснять ничего не надо.

— То есть, ты меня отпустишь?

— Об этом чуть позже.

— Я тебе не верю.

— Умно. Я бы тоже себе не верила!

— Зачем тебе девчонки? Из того, что я про тебя слышал…

— Прекрати уже, а, — скривилась теперь уже я, — Представительный на вид мужик, а ведешь себя как бабка-сплетница.

— Сеня, мы уже немного тут подзадержались…

— Прости, Ромочка, ты же знаешь, как я иногда увлекаюсь… А ты, — тут я ткнула пальцем в нашего пленного, — Начинай рассказывать, иначе придется тянуть слова ножом! Итак, ты знал, что меня увез Андрей, стало быть, знаешь и про остальных.

— Прокурорская дочка у Садыкова, но где и что он с ней сделал — понятия не имею, клянусь. Рыжая — осталась у Токарева. Она доставала нас уже около года, и вот он нашел способ с ней разделаться. Она уже труп.

— Это мы еще посмотрим, — сквозь зубы прорычала я, треснув рукояткой ножа по змеиной башке, — Бесит, сволочь! — прокомментировала я Ромкин недоуменный взгляд.

Борис смешно крякнул и обмяк. Что-что, а треснуть как следует я всегда умела.

— Значит, мне бить его нельзя, а тебе — пожалуйста?

— Во-первых, он рассказал все, что нам было интересно, во-вторых, пострадавшая сторона — я, забыл?

— Что ты делаешь? — поинтересовался друг, наблюдая, как я достаю мобильный и набираю номер.

— Секунду, родной, — пообещала я и зачастила в трубку, — Виктор Борисович? Добрый вечер, это Симбирина вас беспокоит.