— Разумное предложение, — кивнул некромант. — Надеюсь, вы ему последуете. Вам, и правда, лучше покинуть Столицу как можно быстрее.

— Это невозможно. Не сейчас! Не после стольких лет в изгнании! Послушайте, Кристоф, — заторопилась она, увидев, что колдун хочет возразить. — Вы не понимаете, что на кону.

— Отчего же? Понимаю. Трон, — усмехнулся он.

— Дело не во власти! И не в мести! — Она порывисто вскочила с кресла и прошлась по помещению. — Это тлен! Пустое! Ради столь жалких целей не стоит терять свою жизнь и жизни тех, кто тебе доверяет. Ставки более высоки! Под угрозой сама основа существования клана Золотых Ос! Все, что мои предки создавали на протяжении тысячелетий, оказалось на краю пропасти. Мой брат привел их туда. Еще немного — и тхорнисхи погибнут.

— Тхорнисхи и так давно мертвы. Во всяком случае, те тхорнисхи, о которых вы говорите. Или вообще никогда не появлялись на свет. И я, и вы, это прекрасно понимаем.

— Еще есть шанс все вернуть! Стать такими же, как во времена Луция! В нас еще течет его кровь! — горячо заспорила она, но Кристоф лишь спокойно покачал головой:

— Выходит, не только кадаверциан живут прошлым. Нет, Хранья. Старое нельзя вернуть. Мир не стоит на месте, и многое меняется вместе с ним.

— Мир меняется чересчур быстро, и я знаю, что Миклош движется не по той дороге. Он ошибся. Возможно, хотел как лучше. Но ошибся.

— Чего вы добиваетесь, Хранья?

Она выпрямилась, посмотрела ему в глаза и отчеканила:

— Я прошу помощи и защиты у клана Кадаверциан!

— Помощи? В смещении нахттотера? — он недоверчиво покачал головой. — Вы понимаете, что это означает войну?

— У меня не осталось выбора, Кристоф.

— Верю. Но у меня выбор есть, и я не стану втягивать свой клан в очередную бойню.

— Недавно Миклош убил моих друзей. Нас слишком мало, чтобы оказать ему достойное сопротивление. Даханавар не желают иметь с нами дела, хотя вначале обещали помощь. Мы брошены! Слуги Миклоша заблокировали доступ к нашим финансам. Мы застряли в Столице без всяких шансов на выживание! Нам нужна ваша помощь, Кристоф!

Хранья помолчала мгновение, переводя дыхание. Нет, бесполезно. Она говорила, и чувствовала, что он наглухо отгорожен от нее. Похоже, уже все решил. А ведь ее уверяли в благородстве некроманта, которое заставляло его помогать нуждающимся в помощи. «Особенно — очаровательным юным девушкам, — со злостью подумала нахттотерин. — Неужели я недостаточно очаровательна? Или все дело в том, что перед ним тхорнисх?»

— Скажите, Кристоф, почему вы так нас не любите? — спросила она, мучительным усилием воли сохраняя на губах печально-нежную улыбку. — Мы никогда не воевали с кадаверциан, не предавали. Мы можем прекрасно сотрудничать…

Он неожиданно подался вперед, взял Хранью за руку, потянул длинную цепочку, висящую на ее запястье, и показал девушке ее же медальон. Плоский диск медленно крутился перед глазами нахттотерин.

— Два лика, — произнес некромант с неожиданной жесткостью. — С одной стороны прекрасная женщина, с другой — чудовище с головой, увитой ядовитыми змеями, и взглядом, обращающим в камень. Вот суть клана Нахтцеррет. Жестокость, коварство и беспринципность. И какие бы правильные и красивые слова вы не говорили, Хранья, ничего не изменится.

Не отводя взгляда от его зеленых глаз, она придвинулась, почти легла грудью на стол, не отнимая цепочки из его пальцев.

— Вы угадали. Вольфгер тоже говорил, что в нас… во мне есть нечто привлекательное и отталкивающее одновременно. Но, Кристоф, вы слышали все, что я говорила. Я хочу изменить…

— Допустим, действительно, хотите. Но вы не сможете.

Кадаверциан улыбнулся, и на Хранью вдруг повеяло тем самым некротическим обаянием, которым всегда отличался Вольфгер, и которое, видимо, все же досталось его ученику:

— Даже сейчас, когда вы беззащитно поводите красивыми плечами и умоляете о помощи, я вижу в ваших глазах голодную, злобную тень. Вы хотите власти и поклонения. Так же, как ваш брат.

Нахттотерин откинулась на спинку кресла, выдернув цепочку из пальцев Кристофа. Теперь можно было встать и уйти из этого дома. Но она продолжала сидеть, глядя в чашку, на дне которой застыла черная кофейная гуща.

Некромант молчал. В тишине дома слышались звуки ноктюрна Шопена. Печального и красивого. Наконец, колдун заговорил снова:

— Не в наших правилах воевать за чужие идеи. Клан Смерти не сможет помочь вам. Но, в память о Вольфгере, я готов оказать вам всю возможную помощь, чтобы вы покинули город. И готов многое сделать для того, чтобы господин Бальза не нашел вас.

На это предложение Хранья лишь грустно покачала головой. Почему-то она чувствовала себя совершенно опустошенной. Как будто, действительно, потеряла последний шанс:

— Благодарю вас за то, что нашли время меня выслушать, Кристоф. Нет! Не надо. Я все понимаю и не держу на вас зла. Интересы клана — важнее всего. Вы защищаете свою семью, а я — свою. Спасибо за кофе. Была рада знакомству и беседе. Не надо меня провожать, — поспешно сказала она, едва Кристоф начал подниматься. — Я найду дорогу самостоятельно. Прощайте.

В дверях она, неожиданно остановившись, повернулась к мастеру Смерти:

— Знаете… Я рада, что Вольфгер не ошибся в своем выборе, оставив клан на вас.

И вышла, оставив некроманта в глубокой задумчивости.

— Это здесь? — Миклош с сомнением посмотрел на кирпичную высотку, не спеша выбираться из машины.

Рэйлен, не отрываясь от дороги, сосредоточенно кивнула.

— Тогда чего ты ждешь? Сворачивай!

Был ранний вечер, и автомобили, пытаясь объехать огромную пробку на проспекте Мира, забили весь переулок. Девушка крутанула руль внедорожника, въехала на тротуар, едва не придавив нерасторопного прохожего, нырнула в проезд между домами, и, недолго поколесив по дворам, наконец, остановилась.

Господин Бальза выбрался из машины, не дожидаясь Рэйлен. Неспешно направился к подъезду. На этот раз нахттотер оделся в несвойственном ему стиле: потертые черные джинсы, ботинки на высокой подошве, молодежная куртка с капюшоном. На шею он намотал толстый шерстяной шарф яркой расцветки, а на руки надел теплые перчатки с обрезанными пальцами.

Рэйлен осталась верна себе и облачилась в сплошную черную кожу. Впрочем, внешний вид девчонки можно было смело назвать гораздо менее вызывающим, чем обычно. Рыжие волосы она скрыла под кепкой, на которой алыми буквами было написано «Немезида».

По дороге к подъезду ученица Йохана открыла захваченную с собой банку пива и вылила половину в снег.

На двери был кодовый замок. Миклош сурово посмотрел на него, и тот обиженно пискнул. Неприятно запахло горелой изоляцией, из переговорного динамика заструился сизый дымок. Рэйлен распахнула перед нахттотером дверь.

Холл оказался большим. Уставленным кадушками с цветами. С целыми почтовыми ящиками и чистыми стенами. Консьержка подняла голову, встретилась взглядом с господином Бальзой и тут же забыла о вошедших, вновь занявшись вязанием.

— Разберись с лифтом, — приказал тхорнисх.

Девушка вошла в кабину, двери закрылись, и лифт поехал вверх. Миклош, не торопясь, начал подниматься по лестнице. Между седьмым и восьмым этажом он уселся на подоконник, предварительно протерев его носовым платком. Через несколько минут сверху раздались шаги, и показалась Рэйлен.

— Все сделано, нахттотер. В ближайшую неделю лифт не сдвинется с места.

— Значит, нашему другу придется идти пешком.

— И мимо нас, — довольно улыбнулась она. — У него встреча через час.

Миклош небрежно кивнул.

— Подождем.

Нахттотер был доволен, что догадался прослушать телефон человека. Теперь не надо бегать по всей Столице, высунув язык, в надежде поговорить. Конечно, он мог без труда приказать привезти мальчишку к себе в особняк, но не был уверен, что, перепугавшись, тот будет хоть как-то полезен.