Лориан не разбудил меня. Несколько мгновений он стоял рядом, не зная, что делать со спящим в кресле гостем. Но потом пожалел, не стал беспокоить. И я провалился в черноту окончательно.

Меня разбудила острая режущая боль в плече. Она вонзалась все глубже и глубже.

Я открыл глаза и увидел свет. Солнечный свет! Тонкий, как спица, луч солнца пробивался сквозь щель в гардинах и падал на мое плечо, прожигая, кажется, насквозь. День… свет… солнце!

— Черт! Черт!! — Я кубарем скатился с кровати в спасительную тень, разбудив своим воплем и своим ужасом Лориана, спавшего в соседней комнате.

— Дарэл, что? Что случилось? — Он появился на пороге, хлопая сонными ресницами. — Что с тобой?!

— Опусти жалюзи!.. Сделай что-нибудь! Этот свет убивает меня!

Он с ужасом смотрел на мое скорчившееся от боли тело, на длинный дымящийся шрам на плече и увидел наконец при дневном свете мое бледное лицо, сверкающие глаза, мои клыки… Лориан бросился к окну и рывком опустил жалюзи.

Полумрак, мягкий нежный полумрак коснулся обожженной кожи, ослепленных глаз. Стало легче. Я глубоко вздохнул, все еще слыша дрожь в своем дыхании, расслабился, поднял голову.

Подросток стоял, прижимая ладонь к горлу, и смотрел на меня огромными, откровенно перепуганными глазами. Растрепанный, в мятой одежде, босиком.

— Дарэл, ты?.. Нет. Этого не может быть.

Я бы сейчас на его месте пошире распахнул окно и дождался, пока солнце до конца испепелит меня.

— Послушай…

Он отчаянно замотал головой и вскинул руку, предупреждая мою попытку двинуться.

— Не надо. Не говори ничего, пожалуйста.

Мальчишка мысленно пытался успокоить себя, но шрам от солнца на моем плече не выдерживал логических объяснений. Его привычный, реальный человеческий мир рушился. В него пришло чудовище из фильмов ужасов и древних легенд. То, которое отгоняют святой водой и втыкают кол из осины в сердце.

— Дарэл, но ты же знаешь, что вампиров не бывает! Ты смеялся над тем готом! Выставил его полным идиотом!

— Лориан…

— Нет. Не бывает! Этого просто не может быть!

— Лориан!

— Почему? Ну почему со мной?! Скажи, что это не правда. Это ведь шутка? Ты просто разыграл меня?

— Да, это шутка. Дурацкая шутка. Тебе легче?

Он отрицательно помотал головой, волосы упали ему на лицо, и из-под этой мягкой завесы до меня донесся едва слышный звук. Плачет? Или смеется? Я бы на его месте смеялся. Ну где моя хваленая сверхчувствительность?! Бережно и очень осторожно я потянулся к нему, стараясь, чтобы мое прикосновение было теплым, пытаясь почувствовать. Боль, изумление, страх, обида и что-то еще. И за это «что-то еще» нужно держаться.

— Лориан, знаю, я должен уйти. Но я не могу этого сделать… сейчас. Придется дождаться ночи, иначе…

Я потер все еще ноющий рубец, и подросток вскинул голову:

— Тебе больно? Там, в ванной, есть бинт, йод… Нет, я сам принесу. Там светло.

Он принес аптечку и положил на пол рядом со мной. Сел на краешек стула. Мальчишка не боялся меня так, как должен был бояться. В его чувствах не было гадливого отвращения, ужаса, желания бежать сломя голову. И распахнуть окно он тоже не хотел.

— Поэтому ты не пришел вчера?

— Да.

— И если бы тогда я так поздно не вышел на улицу, мы бы никогда не встретились?

— Да.

Он прикоснулся к своей шее, словно искал несуществующие шрамы.

— Почему ты мне ничего не сказал? Думал, что я не поверю? Не хотел пугать?

Я прижался затылком к холодной стене и закрыл глаза.

— Ты испуган.

— Я мог придумать все что угодно, только не это… Дарэл, ведь неправда?..

— Проверь. Для этого нужно только пошире распахнуть шторы.

Он опустил голову так низко, что его лицо почти полностью закрыли волнистые волосы.

Так мы и сидели. Он на кровати, подтянув колени к груди, я — на полу, в самом темном углу комнаты. Ну что ж, мне здесь самое место. И хорошо, что все закончилось именно так. Больше не будет дневных звонков, обид, неправдоподобных объяснений. Ничего не будет.

Я открыл аптечку и с треском распечатал бинт. Снял прожженную рубашку. Оторвал кусок ваты, взял бутылочку антисептика, прижал мокрый тампон к ране, перетерпел жгучую боль и туго перебинтовал плечо. Вряд ли это поможет, но что-то человеческое во мне осталось. Хотя бы тело, которое вот так, совсем по-людски, болит…

Лориан смотрел на меня. Ему хотелось узнать еще о многом, но, видя жесткое выражение моего лица, он молчал.

— Мы не поссорились? — спросил он неожиданно.

— Глупый мальчик. — Я улыбнулся своей обычной улыбкой. Теперь можно было ее не скрывать.

Подросток вздохнул, и в его вздохе было облегчение, еще немного прежнего страха и чуть-чуть нового. И этот новый страх заставил его спросить:

— А ты… не сделаешь мне ничего плохого?

Я рассмеялся:

— Не бойся. Руководство моего клана не позволяет причинять людям вред.

— А Вэнс знает, что ты вампир?

Знал бы ты, Лориан, как достал меня своим Вэнсом!

— Нет, не знает. И сообщать ему об этом не нужно.

Мальчишка улыбнулся. Осознал. Сравнил. С удивлением понял, что человеческая значимость Гемрана слегка меркнет рядом с моей нечеловеческой сущностью.

Он на удивление быстро переступил грань, за которой фантастическое смешивается с реальным. Принял существование нереального… Подросток. Очень гибкая психика. Они постоянно живут в ожидании чуда, даже если сами не понимают этого. Желают видеть себя главным героем истории, происходящей в настоящей жизни. Мечтают стать владельцами личного волшебника, робота, инопланетянина, лепрекона, русалки… вампира.

Вслух могут рассуждать о невозможности этого и вспыхивать про себя жаркой, почти детской мечтой о волшебном друге. И тут вдруг появляюсь я — воплощение подросткового бреда. Фантастический приятель, узнав о котором, одноклассники «умерли бы от зависти».

Я «возник» вовремя. Через несколько лет он бы уже не смог дружить с вампиром.

Я удобнее устроился в кресле и почувствовал, как меня снова медленно тянет в сон. Знал, что он будет тяжелым. Слишком много всего сразу — усталость, страх, боль, солнце… Лориан говорил что-то, но я уже не слышал его. Короткие обрывки какого-то яркого сновидения выплыли из темноты вместе с уходящей болью, и сквозь их путаницу я чувствовал прикосновения теплых солнечных лучей, не обжигающих меня.

Я проснулся в ту самую минуту, когда солнце опустилось за горизонт. Как по будильнику. И понял, что великолепно выспался.

Комнату освещало матовое свечение экрана компьютера. Лориан сидел перед монитором и, прикусив нижнюю губу, сосредоточенно «листал» страницы интернета. Искал информацию про вампиров. Которой было, надо сказать, огромное количество.

Некоторое время я смотрел на его руки, на тонкие пальцы над клавиатурой, на волосы, в матовой полумгле ставшие почти темными, и черную тень от книжной полки, падающую на его обнаженную шею.

Он обернулся, почувствовав мой взгляд.

— Привет. Ты проспал весь день как убитый. Даже не шевелился во сне. Уже восемь.

Наверное, в моем лице нечто изменилось, потому что подросток вдруг спросил тревожно:

— Дарэл? Что-то не так?

— Я голоден.

Да, именно это мне снилось — голод, боль и солнце. Теплое, нежное солнце, от которого не нужно прятаться…

Подросток сидел на тумбочке в прихожей и смотрел, как я одеваюсь.

— Ты уйдешь сейчас?

— Да.

— А я… ничего не могу сделать для тебя?

Я усмехнулся:

— Нет… — снова мельком взглянул на его смуглую шею и поспешно отвел глаза. — Нет.

— Я иду с тобой!

Видимо, эта идея только что пришла ему в голову и ужасно понравилась. Тинейджер вскочил и побежал выключать компьютер.

— Нет, не идешь.

— Дарэл, пожалуйста!

Сначала он перестал бояться меня. Потом выклянчит одну маленькую уступку, затем другую, дальше — попросит познакомить с моими друзьями. А потом я пойму, что уже ни в чем не могу отказать ему.