— Ну, так объясните, что происходит, — буркнул он.

Рамон удобнее устроился в кресле и спросил:

— Ты слышал о столкновении во дворце даханавар?

— Да, — нехотя отозвался Корвинус, вспоминая кошмарные фотографии, которые видел недавно на закрытом форуме. — Читал в интернете. Там, говорят, было жуткое побоище.

— Это дело рук Основателя — древнего существа, создателя всех кровных братьев. Долгие века он был… устранен от реальной жизни, но теперь вернулся и устанавливает свои порядки, убивая нас.

Несколько секунд Валентин пытался переварить полученную информацию.

— То есть вы хотите сказать, что в Столице появился некий прародитель всех вампиров?

— Абсолютно верно.

— Почему отец никогда ничего не говорил о нем?

Это был риторический вопрос.

— Но если этот Основатель сам создал вампиров, — медленно продолжил Корвинус, сообразив, что в рассказе Рамона есть логический провал, — зачем же ему уничтожать их?

— Во-первых, он питается нашей кровью. Во-вторых, у него есть свои планы, которые он воплощает за наш счет.

— Какие планы? — настороженно спросил Валентин. Можно было не сомневаться, что все, касающееся вампиров, имеет отношение и к нему самому.

— Когда я увижу его, непременно спрошу, — улыбнулся Рамон. — Но одним из них вполне может быть убийство нового ревенанта.

— Ну и при чем здесь я?

— Дело не в тебе. Твоя сестра может погибнуть.

— А если мне все равно? — с вызовом спросил Валентин.

— Тогда ты глуп, — резко отозвался вьесчи. — И я не удивляюсь, почему кадаверциан не взял тебя в клан.

— Он готов был меня взять! — воскликнул оскорбленный Корвинус. — Я сам отказался!

— Значит, он сделал так, чтобы ты отказался. Но сути это не меняет. Если тебе все равно, что ревенант погибнет из-за твоих детских эгоистических обид…

— Я не хочу, чтобы Виттория погибла! — перебил его Валентин. — Просто не понимаю…

— Основатель может использовать тебя для того, чтобы добраться до нее.

— Зачем?

— А зачем он убил прежнего ревенанта? Судья исчез. Совет распался. Кланы больше ничего не объединяет, ничто не сдерживает взаимную неприязнь. Разобщение и хаос — именно то, что нужно Основателю.

Рамон говорил что-то еще, но Валентин пропустил остальное мимо ушей. Его сознание зацепилось за одну-единственную мысль.

— Значит, из-за него погиб отец… Но почему он не защищался?! Он же ревенант! Он мог блокировать любую магию!

— Он не ожидал нападения, — мягко отозвался негоциант в ответ на отчаяние Валентина. — Он его даже не почувствовал. У него просто заболело сердце. Как может заболеть у любого человека.

Корвинус вскочил. Подошел к кухне, отвернулся от гостя, и чтобы хоть как-то отвлечься от тяжких мыслей, достал из холодильника бутылку минералки, отвинтил крышку, налил в стакан и, глядя на веселые пузырьки газа, спросил:

— Значит, вы уверены, что теперь опасность грозит мне? Но почему тогда Кристоф ничего не сказал об этом? Он предупредил, чтобы я был осторожен, но… — Валентин пожал плечами, отпил воды и снова повернулся к Рамону.

— Кристоф очень занят и не может предусмотреть все, — ответил тот. — Так что я взял на себя труд немного помочь ему.

— Как?

— Хочу предложить тебе помощь и защиту моего клана.

— Вьесчи? — не слишком почтительно спросил Валентин, но Рамон не оскорбился, наоборот, улыбнулся понимающе.

— Нет. Я говорю о Лугате.

— Лугат давным-давно мертв!

— Не совсем. Кое-кто из него благополучно дожил до наших дней.

Валентин уставился на гостя. Постепенно до него начала доходить вся невероятность ситуации. Он медленно вернулся на свое место и, не сводя ошарашенного взгляда с гостя, спросил:

— И… кто это?

— Я. И моя воспитанница. Кажется, ты сегодня уже познакомился с ней.

— Так, значит, та девчонка… — пробормотал Корвинус, начиная понимать все до конца, — значит, она тоже… а я думал она просто так… Она что, следила за мной?! Проверяла, подхожу ли я вам?!

— Всего лишь хотела понять, что ты за человек, — миролюбиво ответил Рамон.

— Ну и как?! Поняла?! — агрессивно спросил Валентин.

— Видишь ли, в чем дело, — продолжил в том же дружелюбно-терпеливом тоне негоциант. — Мы не одиночки, в отличие от всех остальных кланов. Лугат состоял из триад. Наша сила разделена между тремя кровными братьями. И взаимодействие между ними невозможно без доброжелательного и доверительного отношения. Поэтому Дине было интересно посмотреть на своего возможного родственника.

— Я понял, — уже более мирно отозвался Валентин. — И что у вас за магия?

— Мы управляем стихией. Ураганы, наводнения, смерчи, грозы…

Мысли Корвинуса разбегались. С одной стороны, он был озадачен и растерян, с другой, где-то в глубине сознания зрела уверенность в том, что он уже точно знает, как поступить.

— Значит, если я стану… лугатом, то смогу вызывать торнадо и землетрясения?

— Не сразу, но со временем, вполне возможно.

— И вы просто так возьмете меня в клан? Безо всякого испытания?

— По-моему, у тебя в жизни было достаточно испытаний, — ответил Рамон, прекрасно понимая, что все эти вопросы вызваны попыткой оттянуть неизбежное изменение. Человеческим страхом.

— Да… пожалуй, — ответил Валентин. — Можно мне подумать?

— Разве ты уже не решил все для себя, когда шел к кадаверциан? Ты больше не можешь жить простой человеческой жизнью.

В этом Рамон был прав, но Валентин почувствовал, что ему необходимо еще одно усилие воли для того, чтобы решиться.

Древний, могущественный клан. Действительно могущественный. Если про Основателя все правда, а скорее всего, это так и есть — у него появится возможность защититься от него. Не сбежать в убежище под крыло к мамочке. А реально научиться сражаться и отомстить за отца.

Для Доны он перестанет быть беспомощным смертным.

И прекратятся наконец бесконечные кошмары, которые снились каждую ночь. Отец, сгорающий в зеленом пламени. Безликая фигура Смерти, застывшая возле его кровати. Смеющаяся Дона в объятиях мужчины, подозрительно напоминающего Кристофа…

— Ладно. Я согласен, — произнес Валентин отрывисто. — Когда вы сможете обратить меня?

— В древности обращение каждого нового ученика требовало подготовки и сопровождалось красивым ритуалом, — задумчиво произнес Рамон и добавил с легким сожалением: — Сейчас правила упростились. Как ты понимаешь, храмов Лугата больше не существует.

— Обойдусь без ритуала, — пренебрежительно ответил Корвинус, но все-таки не удержался и добавил небрежно, стараясь, чтобы его слова не прозвучали просьбой ребенка попасть на утренник, посвященный Новому году: — Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы это событие как-то запомнилось.

Рамон усмехнулся, полез в карман, достал маленькую хрустальную пирамиду и поставил ее на журнальный столик.

— Этот артефакт я сделал несколько дней назад. Он поможет тебе не забыть сегодняшний день.

Валентин криво улыбнулся, пытаясь понять, как безделушка может ему помочь. Рамон поднялся, протянул руку и уколол палец об острую верхушку пирамиды. По ее гладкому боку потекла красная капля. А спустя мгновение Корвинус понял, что окружающий мир исчез.

Валентин увидел, что стоит посреди огромного зала.

Сквозь высокие окна в его белых стенах смутно виднелись пальмы, мягко покачивающие листьями, берег моря и золотая половинка луны, отбрасывающая на воду широкую сверкающую дорожку. Корвинусу показалось, что он слышит мягкое шипение волн, набегающих на берег, и чувствует соленое дыхание океана.

На белом полу под ногами вился тонкий сверкающий орнамент, а над головой висела гигантская хрустальная пирамида, опущенная вниз вершиной.

Из полумрака навстречу Валентину выступил высокий мужчина в свободном темно-синем одеянии, напоминающем тогу. Половину его лица закрывала золотая маска, изображающая свирепо оскаленную морду какого-то неведомого зверя. И узнать в этой величественной, слегка нереальной фигуре негоцианта, неизменно одетого в деловой костюм и занятого финансовыми расчетами, было очень трудно.