— Единственное разрешение ситуации, как я уже неоднократно говорил, закрыть границы, не давая людям разносить заразу, — равнодушно отозвался мэтр некромантов. — Сжигать те трупы, которые, как выразился господин Миклош, мы не успели оживить. И по примеру господ Иована Вриколакоса и Александра Фэриартоса не тратить время на бесполезные собрания.

Ревенант открыл было рот, чтобы выразить свое возмущение, но Вольфгер не дал ему перебить себя:

— Еще могу посоветовать молиться. Говорят, людям это очень хорошо помогает.

— Я знаю еще одно хорошее средство, — заметил тхорнисх, — сжечь всех смертных на чумной территории. Вместе с домами и прочим хламом. И я вас уверяю, эпидемия сразу же остановится.

— Нет, мы не можем допустить этого! — решительно возразила Фелиция.

Нахттотер стал настаивать на своем. Начался спор. И Вольфгер наклонился к Рамону:

— Самое разумное, что можно сделать сейчас — удалиться.

— Уже уходишь? — с видимым сожалением спросил тот.

— Нет времени на пустую болтовню. Помнишь прежние Советы?

— Да, не чета нынешним, — усмехнулся вьесчи, пожимая на прощание руку кадаверциану. — На них хотя бы давали поиграть в мяч отрубленной головой оппонента.

Мэтр улыбнулся и, не обращая внимания на возмущение родственников, вышел из зала. Но не успел пройти и нескольких метров по направлению к лестнице, как услышал за спиной торопливые шаги. Его догнала леди даханавар.

— Вольфгер, ты не можешь уйти вот так просто…

— Фелиция. — Он взял мормоликаю за руки, притянул к себе и пылко поцеловал в лоб. — Я обожаю тебя, но не могу выносить этот бред даже ради твоих прекрасных глаз.

В ее волшебных очах цвета морской волны мелькнула улыбка, но губы остались по-прежнему строго сжаты.

— Но послушай…

— Поверь, эта эпидемия ничем не хуже и не лучше прежних, — слегка утомленно отозвался мэтр. — Главное, вовремя успеть получить свою выгоду и направить острие меча в нужную сторону. Помнишь, как были счастливы вриколакос, когда начали восстанавливаться леса, которые некому стало вырубать на постройку кораблей? А как ты была довольна успехами людей в области гигиены и медицины, которых они достигли после очередной эпидемии? Сколько великолепных произведений написано о том времени на радость фэриартос! И разве не стала выгодна клану даханавар смена религии на Кипре, когда там свирепствовала чума в двухсот пятидесятом? А оспа в Японии? А холера в…

— Вольфгер, — тихо произнесла Фелиция, и кадаверциан замолчал. — Я понимаю, тебе все равно — черная смерть в Вавилоне или в Провансе. Но я бы не хотела, чтобы ты так равнодушно относился ко всему происходящему. Это мир, в котором мы живем. И мы так же отвечаем за него, как и за все прежние.

Некромант улыбнулся, глядя на нее:

— Я знаю одно, Фелиция. Все проходит. Советую тебе повторять это почаще мысленно. Очень помогает избавляться от иллюзий.

Вольфгер выпустил ее ладони и отправился прочь, оставив гречанку в одиночестве…

Теперь напротив него сидела ее ученица и смотрела почти с тем же вниманием, что горело когда-то в глазах мормоликаи.

— Как это ни странно, мэтр, — произнесла она задумчиво, — но вам удалось успокоить меня. Когда думаешь о том, сколько веков вы прожили и что видели в прошлом, беды настоящего начинают казаться менее грозными.

— Именно этого я и добивался, леди. Немного покоя во время чумы вам не помешает. Тягостно видеть столь красивую женщину в тоске.

Она улыбнулась. Эта женщина любила лесть, занимательные истории и внимание.

— Значит, вы приехали сюда лишь затем, чтобы развлечь меня? — спросила леди, не зная, какие размышления одолевают мэтра.

— Если быть до конца откровенным, цель моей поездки немного дальше этого охотничьего домика, — ответил он. — Я должен был проследовать мимо.

Вольфгер передвинул свечу, чтобы лучше видеть лицо Флоры.

— Видишь ли, неподалеку отсюда появился дампир, избавляющий смертных от кровожадных зомби, и мне бы хотелось встретиться с ним.

— Дампир? — с глубочайшим недоверием осведомилась женщина. — Ребенок вампира и человека? Но вы ведь знаете, что это невозможно?

— Знаю. Поэтому и хочу посмотреть на него.

— Но вы же не думаете…

— Я думаю, что это человек с редкими некротическими способностями. И для всех будет лучше, если он окажется в нашем клане. Или умрет.

— Понятно, — ответила Флора, явно теряя интерес к разговору.

— Поэтому я не задержусь здесь долго, — продолжил Вольфгер, доставая из кармана небольшой сверток. — Но Кристоф, зная, куда я направляюсь, просил доставить тебе это послание.

Глаза леди радостно вспыхнули. Она взяла из рук кадаверциана конверт и нетерпеливо раскрыла его.

Пока она читала письмо, Вольфгер неторопливо расхаживал по комнате, рассеянным взглядом скользя по безделушкам, расставленным на столиках. В мутноватом зеркале, висящем на стене, мелькнуло отражение мэтра — светловолосого мужчины лет тридцати с лишком, с резкими чертами лица и серыми глазами — левый немного косил.

Были времена, когда кадаверциана принимали за гиперборейца, затем за левита, потом за эллина, теперь он считался французом.

— Кристофа не может изменить даже чума! — внезапно воскликнула Флора, отвлекая мэтра от размышлений. — Шутка в его стиле. Знаете, что он прислал мне? — Леди тихо рассмеялась и прочитала вслух: — «…знаю, что ты боишься чумы, поэтому передаю тебе этот лоскут плаща святой Женевьевы. Люди верят, что он способен охранить от любой болезни и возвращает душевное спокойствие…»

Вольфгер улыбнулся, глядя на ее повеселевшее лицо, и подумал, что, по всей видимости, Кристоф очень хорошо знает эту женщину, если способен несколькими словами вернуть ей хорошее расположение духа.

Флора бережно свернула письмо, убрала в ящик стола и задумчиво посмотрела на гостя:

— Скажите, мэтр, эта болезнь может как-то влиять на таких, как мы?

— Нет. — Вольфгер улыбнулся, услышав ее вздох облегчения. — Но если ты выпьешь зараженную кровь, то можешь передать заразу здоровому человеку. Когда… — Некромант выразительно провел пальцем по своей шее. — Так что будь осторожна, если не хочешь убить своего протеже неосторожным поцелуем.

Леди с улыбкой взглянула на колдуна, собираясь сказать в ответ какую-то милую дерзость, как вдруг за дверью послышались торопливые шаги и громкий страдальчески-нетерпеливый мужской голос:

— Флора! Где ты?! Флора!!

Задорное лукавство, вернувшееся было на лицо молодой женщины, мгновенно скатилось с него.

— Ну вот, опять! — произнесла она с плохо скрытой досадой.

— Флора! — продолжали стенать в коридоре все громче.

— Я здесь, дорогой, — отозвалась она нежно, подошла к двери, одной рукой распахнула ее, а другой «набросила» на Вольфгера заклинание даханаварской «Дымки невидимости». Улыбнулась, молча прося извинения за эти меры предосторожности.

В комнату ввалился худой, долговязый юноша довольно помятой наружности. Его белая рубашка была залита вином, к бриджам на коленях прилипли клочья медвежьей шерсти. На заспанную физиономию падали пряди нечесаных светлых волос, а на тощей шее виднелся длинный красный шрам.

Карл споткнулся о край ковра и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за Флору. При всей женственности своего образа даханаварская леди обладала силой, в несколько раз превышающей человеческую, поэтому с легкостью удержала молодого человека.

— Ты прячешься от меня? — воскликнул он, продолжая цепляться за нее. — Зачем ты прячешься? С кем ты здесь? — Он обвел помещение мутным взглядом воспаленных глаз, но не увидел Вольфгера, с интересом наблюдающего за бурной сценой.

— Ты же видишь, — терпеливо ответила леди, стараясь не смотреть на усмехающегося мэтра. — Я одна.

— Но я слышал голоса! Мне все время слышатся голоса. Почему ты ушла? Тебе скучно со мной?! Я тебе надоел?!

— Карл, — тихо, но твердо произнесла Флора, — успокойся.

— Да-да, — тут же послушно пробормотал он, выпуская леди, и рухнул на кушетку. — Я помню. Нельзя предаваться отчаянию… Но сегодня я видел в окно черного всадника с горящими глазами… он ехал сюда. А что, если это знак и чума уже близко?