— Луи? — произнесла египтянка, не слишком довольная его неожиданным появлением. — Что ты здесь делаешь?

Он поклонился, сумев вложить в этот жест вежливости максимум иронии.

— Госпожа Макетатон, господин Кристоф, доброй ночи. Беатрикс Лудэр просила меня встретить вас и сопроводить к месту встречи.

— В чем дело? — не слишком любезно спросил колдун, как всегда, пытаясь сдержать злость, вспыхнувшую при одном упоминании о первой помощнице главы семьи Заклинателей. — Клан даханавар стал сотрудничать с кланом лудэр?

— Только в эту ночь, — с легкой улыбкой ответил Луи, делая вид, что не замечает враждебности некроманта. — Надеюсь, вы не станете возражать? Ваши противники хотели бы обеспечить собственную безопасность на тот случай, если кадаверциан вдруг забудет о перемирии.

— На нашей встрече должен присутствовать ревенант, — ответил Кристоф, — чтобы ни у кого не появилось соблазна применить магию.

— А вот с этим возникли проблемы. — Луи перестал улыбаться и уставился на колдуна пронизывающим, едким взглядом. — Ревенант убит. Его нашли вчера в собственном доме в Кутна-Горе. С перерезанным горлом.

Кадаверциан спокойно выдержал его ледяной, пронизывающий взгляд, зная, что телепат ничего не сможет выудить из его памяти. Но известие о смерти одного из Корвинусов неприятно его удивило.

— Известно, кто это сделал? — спросила Макетатон хмурясь.

— Нет, — ответил тот, переводя пристальный взгляд на египтянку. — Было выдвинуто нелепое предположение об ограблении, но мы-то знаем, что это невозможно. Ни один смертный не сумеет проникнуть на территорию ревенанта. Это был кто-то из нас.

— И я даже могу предположить, кто. — Кристоф посмотрел на спутницу, и та ответила ему таким же взглядом.

Луи неодобрительно покачал головой и недобро усмехнулся:

— Это не лудэр. Во всяком случае, не те двое, с кем я общался сегодня. Я читал их мысли. Но если вы хотите отменить визит, — добавил он, и его улыбка стала уж слишком понимающей, — я сообщу им о вашем решении.

— Мы не будем отменять встречу, — ответил кадаверциан прежде, чем Макетатон успела выразить свое удовольствие от того, что провидение явно против перемирия с врагом.

Египтянка не стала спорить с родственником, посмотрела на телепата с высокомерием дочери фараона и произнесла надменно:

— Если это ловушка, ты ведь понимаешь, что погибнешь первым?

Луи беспечно улыбнулся:

— Конечно. Вряд ли я смогу защититься от боевых заклинаний представителей сразу двух могущественных кланов, если они бросятся друг на друга. Но не волнуйтесь, сударыня, ваши враги не желают кровопролития, так же, как и вы. Могу в этом поклясться. И «Могильной гнили» у них с собой тоже нет.

— А если кровопролитие все-таки начнется? — спросил Кристоф.

— Я обещал сразу же предупредить заклинателей, как только кому-то из вас придет в голову напасть, — серьезно ответил телепат. — И то же самое могу обещать вам.

— Хорошо. Тогда идем, — сказал колдун.

— С нетерпением ожидаю встречи с нашими недругами, — нежнейшим, шелковым голосом произнесла Макетатон, недобро сверкая глазами.

Некоторое время они шагали молча. Дорога вновь пошла под уклон. Улица стала настолько узкой, что казалось, будто дома готовы упереться крышами друг в друга. Кристоф заметил: ни на одной из дверей не было привычных знаков против существ ночного мира, какие часто рисовали пражские жители в последнее время.

— Местные не боятся таких, как мы, — сказал Луи, прочитав мысли кадаверциана. — Здесь слишком много серебра. А, по их мнению, оно отпугивает нежить.

Он остановился у одного из домов. Кристоф узнал его по описанию — серая крыша, рисунок льва между двумя окнами.

Телепат стукнул несколько раз дверным кольцом, наклонил голову, прислушиваясь к ответу, слышимому лишь ему, и кивнул удовлетворенно.

— Все в порядке, — сказал он кадаверцианам, — нас ждут.

Узкая темная лестница вела из крохотной прихожей на второй этаж. Оттуда на верхние ступеньки падал робкий отблеск свечи.

Кристоф, уже несколько минут чувствующий присутствие лудэра, взглянул на Макетатон. Та выглядела равнодушной, надменной и величественной. Ее лицо застыло, став похоже на прекрасную египетскую маску, и только в черных глазах поблескивали грозные зеленые огоньки.

— Беспокоиться не о чем, — тихо сказал Луи и стал подниматься первым.

Ступеньки поскрипывали под тяжестью шагов, бледный свет, падающий на лестницу, становился ярче. Похоже, в доме давно не жили, его стены и полы издавали слабый запах сырости и тления. Клочья паутины свисали с потолка.

Комната, открывшаяся взглядам некромантов, казалась небольшой, но в отличие от лестницы чистой и обставленной с показной роскошью. Вся мебель была инкрустирована серебром. На шкафу, сундуках, стоящих у стен, на стульях и даже по доскам пола вился замысловатый узор в виде цветов и листьев. На полках стояла массивная серебряная посуда. Белый металл празднично блестел на свету.

За столом, стоящим напротив входа, сидели двое.

Девушка в белом простом платье — Беатрикс Лудэр. Прекрасная, тонкая, изысканная. Ее золотистые прямые волосы спускались почти до самого пола. Лицо с высоким лбом, невинными ярко-голубыми глазами и алыми губами напоминало цветущий лик женщины с гобелена «Дама с единорогом».

На ней не было ни единого украшения, только левую руку обвивал браслет в виде черной змеи. И, присмотревшись, можно было понять, что рептилия живая — она поворачивала головку и высовывала длинный раздвоенный язычок. Естественно, это была не настоящая болотная гадюка, а один из стихийных духов, принявший подобный образ. Почуяв входящих некромантов, он повернулся к ним и угрожающе зашипел.

Кристоф бросил на него оценивающий взгляд и понял, что это не боевая сущность, а что-то мелкое — скорее всего советник.

Второй лудэр — широкоплечий, смуглый мужчина — был полной противоположностью ангельскому образу Беатрикс. Его умное, волевое лицо с крючковатым носом, большим насмешливым ртом и густыми сросшимися бровями пересекал длинный шрам, оставленный лично Кристофом во время последней встречи с господином Ругертом. И некромант с удовольствием заметил, что рубец не спешит заживать.

Оба лудэра молча смотрели на приближающихся врагов.

Колдун подвинул стул для Макетатон, на который она опустилась поистине с королевским величием. Сел рядом. Луи отошел к окну и устроился на подоконнике, словно показывая, что не собирается ни мешать, ни помогать переговорам. Что бы некроманты и заклинатели ни хотели сказать друг другу, они должны были найти нужные слова сами.

Пауза затягивалась. В тишине слышалось лишь громкое шипение змеи. Враги продолжали смотреть друг на друга через стол. Напряженно, изучающе, холодно. У всех хватало силы воли, чтобы отключиться на время от ненависти друг к другу, а, быть может, на некромантов и заклинателей успокаивающе действовало присутствие телепата.

— Странно видеть вас так близко, — произнесла наконец Беатрикс своим изумительным, чарующим голосом, разбивая ледяное молчание, — и не готовиться немедленно отразить нападение.

Она предпочитала следовать не официальному этикету, а говорить то, что думает. Впрочем, это было особенностью всех представителей клана лудэр. Вольфгер упоминал, что необходимость говорить только правду — плата заклинателей за общение с духами. Те будто бы не терпели любой неискренности в мыслях и поступках.

На неподготовленных эта открытость иногда производила ошеломляющее впечатление. И нормально общаться с ними могли только даханавар, которые просто не обращали внимания на подобные мелочи. Представители остальных семей чаще всего испытывали раздражение, когда слышали правду о себе, произнесенную в лицо.

— Мы не думали, что вы придете после случившегося, — продолжила девушка, поглаживая змею по голове.

— Ты имеешь в виду смерть ревенанта? — спросил Кристоф, заметив, какими красивыми рубиновыми огоньками светятся глаза рептилии. — Это, конечно, печально, но не думаю, что она может еще сильнее ухудшить наши и без того непростые отношения.