– Школа Элли…

– Черт возьми! Какие-то три недели! Они поймут, что у нас такие вот семейные обстоятельства. А начальство легко оформит мне отпуск. Все устроится…

– Луис?

Он замолчал.

– Что?

– Что ты скрываешь от меня?

– Ничего, – он посмотрел на Речел открыто, честно. – Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Разве нет?

– Нет, конечно, нет.

– Ничего, пустяки. Я сейчас позвоню родителям, раз ты этого хочешь…

– Да, – проговорил Луис, и эти слова звоном отозвались у него в голове.

– Так, может, даже будет и лучше.., для Элли, – Речел посмотрела на него. Тусклые красные от валлиума, глаза. – Ты выглядишь лихорадочно возбужденным, Луис. Так, словно ты что-то задумал.

Она подошла к телефону и позвонила в гостиницу, где остановились ее родители, до того, как Луис смог ответить.

Голдмены обрадовались просьбе Речел. Их не удивили слова Луиса о том, что он приедет к ним через два-три дня, но, в конце концов, они могли все понять. У Луиса не было ни малейшего желания возвращаться в Чикаго. Он даже запел бы, если бы мог выйти на улицу, или найти в доме укромный уголок, где его никто бы не услышал. Удача по-прежнему сопутствовала ему. От Бангора до Цинциннати в самолете оказалось свободное место, а в самолете из Цинциннати в Чикаго свободных мест не оказалось. Это означало, что Речел и Элли будут путешествовать в сопровождении Голдменов только до Цинциннати, а в Чикаго смогут вылететь только через три часа, на следующем рейсе.

«Словно по волшебству все так здорово складывается», – подумал Луис, опустив трубку телефона. И Джад у него за спиной быстро произнес: «Это место и раньше набиралось силой.., и я боюсь… Ах ты, е…й в рот! – голос Джада стал грубее, словно и вовсе не он это говорил. – Я наблюдал странные вещи, которые происходят в округе последние десять месяцев, мой друг. И я готов поверить, что магия этой земли опять сильна. Именно волшебство помогло тебе достать два авиабилета. А ты разве так не думаешь, дружок?»

Нет, не говорил Джад этих слов.

– Мне надо собраться, – сказала Речел. Она заметила, как Луис записал номер заказа авиабилетов на бумажке.

– Возьми один большой чемодан, – сказал Луис. Речел посмотрела на мужа, широко открыв глаза от удивления, чуть испуганно.

– Один чемодан на двоих? Луис, ты шутишь?

– Ну, ладно, возьми пару сумок поменьше. Но не мучайся, пакуя различные безделушки, которые могут понадобиться тебе в течение трех следующих недель, – сказав, он подумал: «Не бери их потому, что может оказаться, тебе очень скоро придется вернуться назад, сюда, в Ладлоу». – Возьми то, что нужно на неделю.., дней на десять. Можешь забрать чековую книжку и кредитные карточки. Купишь все, что нужно в Чикаго.

– Но мы не в состоянии… – с сомнением начала она. Она, казалось, сомневалась во всем, но уступала, слегка сконфузившись. Луис вспомнил ее удивление и то, что она сказала, когда он подарил ей драгоценный камень на цепочке.

– У нас есть деньги, – сказал Луис. – Ладно.., я уверен, мы можем использовать деньги, отложенные на школу Гаджу, если понадобится, хотя день или два понадобится, чтобы снять их со счета, и неделя на то, чтоб забрать наличные.

Она снова сморщилась, но потом успокоилась. Луис крепко обнял ее. «Она права. Ее отъезд поможет сохранить все в тайне».

– Не надо, Речел, – сказал он. – Не плачь.

Но она уже больше не могла сдерживаться.., она плакала.

Когда Речел уже собирала чемодан, наверху зазвонил телефон. Луис взял трубку, думая, что это кто-то из авиакомпании насчет билетов, и им хотят сказать, что произошла ошибка и полет отменяется. «Я никогда не думал, что все пройдет так гладко!»

Но это звонили не из авиакомпании. Звонил Ирвин Голдмен.

– Я позову Речел, – сказал Луис.

– Нет, – мгновение Ирвин ничего не говорил, Тишина. «Может, он сидит там и пытается решить, кого позвать в первую очередь». Потом Голдмен снова заговорил. Голос его был напряженным. Казалось, отец Речел выдавливает слова, борясь против огромного внешнего сопротивления.

– Это с тобой я хотел поговорить. Дора хотела, чтобы я позвонил и извинился за свою.., свое поведение. Я решил… Луис, я решил, что тоже хочу извиниться…

«Да ну, Ирвин! Как же можно! Мой бог, кажется, я расплачусь от умиления!»

– Не стоит извиняться, – ответил Луис. Его голос прозвучал сухо и механически.

– Я вел себя непростительно, – продолжал Голдмен. Теперь уже не казалось, что он выплевывает слова, он ими откашливался. – Твое предложение относительно того, чтоб Речел и Элли отправились с нами.., как мало мне нужно…

Что-то очень фамильярное прозвучало в его голосе, что-то сверхъестественно фамильярное…

Потом Луис понял это, и его рот неожиданно сжался в тонкую линию, словно он проглотил кусочек лимона. Звонок Голдмена, после того как Речел объявила о том, что он едет в Чикаго (она-то об этом до последнего момента и не подозревала), был равносилен ее заявлению: «Луис, извини, что я такая подлая сука». Но мы-то знаем, что, став сукой, Речел выжимала из Луиса все, что хотела. Тут звучали нотки, похожие.., вырвать Речел из ее жизни.., оторвать ее от мужа.., ее отец говорил примерно так: «Извини, Луис, что я такой ублюдок».

Старик получил назад свою дочь и внучку. Из Мэйна они сбежали домой, к папочке. Учтиво сбежали, улетели на самолете авиакомпании «Дельта и Унитэд». Они вернулись назад в родные пампасы, туда, откуда их забрал, уволок силой дикарь Луис. Теперь Ирвин мог позволить себе великодушие. Этот старый козел считал, что выиграл… «Давай-ка забудем, Луис, что я избил тебя над телом твоего умершего сына; про то, что пнул тебя, когда ты упал, а потом своротил гроб, вывалив наружу то, что осталось от моего любимого внучка. Давай-ка забудем об этом. Давай считать прошлое – прошлым… Ужасно звучит, Ирвин, старый ты х… Хотел бы я, чтобы еще кто-нибудь из нас помер, интересно, тогда твой характер изменится?»

– Все в порядке, мистер Голдмен, – спокойно сказал Луис. – Все.., все будет хорошо.., это было тяжело для всех нас…

– Немножко неверно, – запротестовал старик, и Луис понял, хоть и не хотел этого: Голдмен не слишком уж хороший политик, раз не извинился за то, что он ублюдок. Но тесть почти плакал и голос его дрожал. – Это для всех нас ужасный день. Спасибо. Спасибо тебе от глупого, лысого старика. Я приму свою дочь, раз она нуждается в моей помощи.., я приму ее, но, может быть, ты, Луис… тоже в ней нуждаешься. То, что ты поступил так, после той драки – в общем, я сейчас чувствую себя как подонок. И думаю, поделом мне!

«Только бы он замолчал, иначе я назову его так, как я считаю нужным – Ублюдок!!!»

– Может, Речел говорила тебе, Луис, у нас ведь была еще одна дочь.

– Зельда, – сказал Луис. – Да, Речел рассказывала мне о Зельде.

– Это очень тяжело, – проговорил Голдмен дрожащим голосом. – Очень тяжело для всех нас. А для Речел, особенно, возможно… вообще Речел присутствовала, когда умерла 3ельда… для Доры все случившееся тоже очень тяжело и для меня… Дора сильно переживает…

«Так ты думаешь о Речел? – захотел закричать Луис. – Ты думаешь, что твоя дочь не очень уж и расстроилась? Двадцать лет и она снова оказалась в тени Смерти. Снова! Плохая, ужасная вещь случилась снова! Просто чудо, что она не загремела в е…ю психушку. Не говори мне о том, как тяжело тебе и твоей жене, ты – ублюдок!»

– С той поры, как умерла Зельда, мы.., мы цепляемся за Речел.., всегда хотим уберечь ее.., и что-то для нее сделать. Разрешить те проблемы, которые возникают у нее.., так мы поступали раньше. Помогали ей…

Да, старик почти плакал! Почему же он плакал? Для Луиса было бы проще, если бы Ирвин придерживался своей полной ненависти политики. Было бы проще. Луис намеренно вызвал в памяти образ Голдмена, который полез в карманчик жилета за чековой книжкой.., и неожиданно на заднем плане этой картины появилась Зельда Голдмен – беспокойный дух в загаженной кровати. Ее породистое еврейское личико исказила злоба, руки вытянулись, став клешнями. Дух Голдменов! Оз – Веикая и Ушшасная.