Лечащий врач. — Она сама изъявила желание этим заниматься.

Ведущий. — Она может хотеть что угодно, но это решает врач.

Лечащий врач. — У нас на кафедре профессор Бурно успешно занимается гипнотерапией. Противопоказана гипнотерапия там, где есть бред психического автоматизма, бред преследования и т. п., где возможны неадекватные реакции.

Ведущий. — Но ведь у больной участились припадки, несмотря на то, что ей психотерапия очень нравится.

Лечащий врач. — Это как защитный механизм.

Ведущий. — Это объяснение, которое может быть правильным, а может быть неправильным. Факт заключается в том, что у больной участились припадки после психотерапии, которая ей очень нравилась. Нельзя больных шизофренией лечить гипнозом. Это шизофрения малопрогредиентная. Почему я в данном случае избежал термина «вялотекущая», предпочитая термин «малопрогредиентная», потому что вялотекущая в нашем сознании ассоциируется с непрерывным течением болезни. Здесь у больной есть очевидная приступообразность. Само наличие депрессии говорит о тенденции к приступообразности, а депрессия у нее несомненная. Это малопрогредиентная приступообразная шизофрения. И это важно потому, что дает шанс на ремиссию. Поэтому прогноз лучше, чем если бы это была просто непрерывная вялотекущая шизофрения. Это все, что я могу сказать. Есть какие-нибудь вопросы, несогласия?

Лечащий врач. — А ее конверсионные истерические расстройства в шизофрению укладываются?

Ведущий. — Конечно, укладываются. Они еще больше укладываются, потому что они очень грубы. Ведь известно, что самые грубые истерические расстройства бывают при эндогенных заболеваниях, а не при психопатии. Истерических припадков я очень давно не видел. А у нее даже «дуга». Дугу я видел один раз в жизни, когда выступал по телевизору Кашпировский. Тогда привезли из Казахстана больную, которая говорила, что он ее «закошпировал». У нее веки не открывались, и была самая настоящая «дуга», ее держали. Она шизофреничка, конечно.

И. С. Павлов. — Крепелин говорил, что слишком много истерии, подозрительно. Кречмер описал два типа циклотимиков: деловых практиков и беспечных любителей жизни. В деловых практиков она вписывается?

Ведущий. — Если бы мы смотрели больную, когда ей было 30 лет, после первой депрессии, я бы с Вами согласился, но с тех пор прошло еще 20 лет, и мы просто видим, что это за болезнь.

И. С. Павлов. — Но психологи не выявили у нее процессуальных расстройств.

Ведущий. — Дорогие коллеги, ставить диагноз — это компетенция психиатров, а не психологов. Сейчас что-то странное происходит, когда врачи надеются, что психолог поставит диагноз. Это не задача психолога. Психолог — это какие-то дополнительные тонкости, которые Вам нужны, это психокоррекция. Но диагностика психических заболеваний — компетенция психиатра. Если психолог не поставила шизофрению, то она правильно сделала, это не ее работа.

Вопрос из зала. — Как лечить больную?

Ведущий. — В общем, ничего не вызывает возражений, кроме гипноза. Небольшие дозы нейролептиков, конечно, нужны. Антидепрессанты нужны. Небольшие дозы нейролептиков с антидепрессантами. Каких именно — это надо подбирать индивидуально.

Лечащий врач. — Ваши рекомендации в отношении группы инвалидности? Мне кажется, ее надо поддержать.

Ведущий. — Я с Вами согласен. Однако не все так просто. Мы можем ее сейчас отправить на ВТЭК, ей дадут группу, особенно с этим заболеванием, она успокоится, будет получать пенсию и все. Но тем самым возможность адаптации мы уничтожим. Надо все учесть. Если бы у нас были социальные работники, нормальные профессиональные социальные работники, которые позаботились о ней после выписки, то я бы сказал: «Не надо ей группу инвалидности, постараемся ее вытащить». Но ведь нет сейчас таких социальных работников. Если больше нет вопросов, то спасибо всем за внимание.

Впервые психическое расстройство у подростков и юношей, совпадающее с половым созреванием и проявляющееся в основном нарушениями поведения (поначалу подросток производит впечатление плохо воспитанного, а не больного), было описано в конце XIX в. Карлом Кальбаумом (Kahlbaum К., 1890) под названием «гебоидофрения». В отличие от сходного по названию, но более тяжелого юношеского расстройства — гебефрении, гебоидофрения не приводила к слабоумию — прогноз при ней был более благоприятным. В дальнейшем термины «гебоидофрения», «гебоид» мало использовались. Чаще всего гебоидофрения рассматривалась как разновидность шизофрении, реже как самостоятельное, независимое от шизофрении расстройство и даже как тип психопатии. В 1970–1980 гг. в детской и подростковой психиатрии в нашей стране вновь стали часто использовать термины «гебоид», «гебоидный синдром», «гебоидная шизофрения».

Основными психопатологическими компонентами гебоидного синдрома являются расторможение и часто также извращение примитивных влечений; утрата или ослабление высших нравственных установок (понятий добра и зла, дозволенного и недозволенного), со склонностью в связи с этим к асоциальным и антисоциальным поступкам; своеобразное эмоциональное притупление с отсутствием или снижением уровня таких высших эмоций, как чувство сострадания, жалости, сочувствия; повышенная аффективная возбудимость со склонностью к агрессии; выраженный эгоцентризм со стремлением к удовлетворению низших потребностей; недоброжелательное и даже враждебное отношение к близким со стремлением все делать им назло, изводить, всячески терроризировать членов семьи; утрата интереса к любой продуктивной деятельности.

Г. П. Пантелеева, М. Я. Цуцульковская и Б. С. Беляев в монографии о гебоидной шизофрении определили гебоидное состояние как «возникающее при шизофрении в юношеском возрасте психическое расстройство, характеризующееся патологическим преувеличением и видоизменением психологических пубертатных свойств с преобладанием эмоционально-волевых нарушений, в том числе и влечений в виде усиления и извращения». К извращению влечений, кроме сексуальных, следует отнести и такие проявления, как повышенная агрессивность, отказ от мытья, неопрятность. Постепенно к расстройствам элементарных влечений присоединяются более сложные, социализированные формы нарушения влечений в виде бродяжничества, стремления к контактам с асоциальными лицами, воровства, склонность к употреблению наркотиков и алкоголя. Происходит также снижение нравственных установок, эмоциональное притупление, а также утрата интереса к продуктивной деятельности, отказ от учебы и работы. Подчеркивается, что пубертатный период здесь выступает как фактор патопластический, т. е. придающий возрастную окраску психическим расстройствам, более тесно связан с патогенезом, хотя и не является причиной болезни. Основными психологическими механизмами гебоидного синдрома считаются патологическое усиление оппозиции к окружающему и стремление к самоутверждению.

У младших подростков, в первой фазе пубертатного возраста, гебоидный синдром может сочетаться с патологическим фантазированием, нередко садистического содержания (К. С. Витебская, Г. П. Пантелеева). У старших подростков к гебоидным расстройствам могут присоединяться сверхценные односторонние увлечения, элементы метафизической интоксикации.

Гебоидный синдром чаще всего наблюдается при шизофрении с непрерывно-вялым течением (F20.0.0 по МКБ-10) и в начале других форм течения (F20.1, F20.2, F20.6) при манифестации их в пубертатном возрасте. Есть также мнение о том, что некоторые гебоидные состояния представляют атипичный приступ (шуб) шизофрении с эпизодическим течением (F20.0.1, F20.0.2). Гебоидный синдром описан не только в рамках эндогенного процесса, но и при других состояниях, имея свои отличительные особенности в динамике. При пограничных состояниях, в частности психопатиях и резидуально-органических психопатоподобных состояниях, гебоидные проявления в большинстве случаев сглаживаются к концу пубертатного периода или в ближайшем постпубертатном периоде (примерно к 20–25 годам). При шизофрении гебоидная симптоматика может сохранятся более длительно, на протяжении 15–20 лет, не ограничиваясь рамками пубертатного возраста. Необходимо помнить, что при шизофрении гебоидность носит глубинный, «ядерный» характер.