Похоже, у богов проснулось чувство юмора. Вот уж про кого, а про Тэхо Аратаю, перебирая в голове имена и лица, он даже не вспоминал. Этот низенький и щуплый вороватый мужичок бойцом был так себе. Вперед не лез, в патрули не ходил, да и вообще во время войны всё больше не вылезал из лагерей и гарнизонов, предпочитая крутиться возле снабженцев, всеми правдами и неправдами, выуживая у них всякую полезную мелочь. В общем, не шибко-то он походил на злого и крепкого ветерана. Но раз боги указали на него, то так тому и быть.

— И верно, нашелся бычок-потеряшка, — заулыбался своей жуткой улыбкой Мертвец, когда Скофа, миновав зал таверны, подсел к нему за лавку. — А я уж было подумал, все, увели тебя пастухи на скотобойню.

— Да кишка у этих овцепасов тонка. Давай отойдем, а?

Они сели за свободный столик поблизости. Скофа заметил, что костяшки у Мицана сбиты в кровь, а подбородок украсил свежий кровоподтек.

— Что, догнали вас-таки?

— Где догнали, там и слегли. Но побрыкаться немного успели, — Мертвец многозначительно потер челюсть. — Но расскажи-ка лучше, где ты пропадал столько времени. Неужели сносный выпас попался?

— Да иди ты на хер Мертвец со своими шуточками. Я нам дело нашел.

— Вот как? Дело говоришь. И это…

— Вот только попробуй про коров пошутить. Если мефы тебе челюсть не сломали, то я в этом деле не подкачаю, — Скофа понизил голос. — Помнишь людей, которым мы невольниц привели? Ну тех, с поляны за городом? Ты не поверишь, но я их тут нашел. Сам не знаю как, но то ли боги то ли ещё кто, меня как раз к той таверне вывели, о которой нам лысый бандит говорил. В общем, дали мне работу. И не только мне. Они ещё троих примут.

— Значит, решил наш бычок переметнуться к бандитам. Сменить благородное копье, на подлый кинжал и дубинку. А как же честь знамени, Скофа? А?

— Какого ещё знамени, Мицан? У нас тут вместо знамен только тряпки половые.

— Вот тут ты прав, на знамена наша жизнь несколько оскудела.

— В общем, голову не крути. Ты в деле или как? Всё понимаю, но всяко же лучше, чем тут гнить.

— Ну, вот и как я могу противостоять твоему красноречию? Считай, что завербовал ты меня в свою новую банду. К тому же, должен же кто-то присмотреть за нашим доверчивым бычком. А то ещё рожки ему подпилят, — наигранно тяжело вздохнул Мицан.

Другого ответа Скофа от него и не ждал.

Кирот Энтавия выслушал его путанный и чуть сбивчивый рассказ, не произнеся ни единого звука и даже не шевелясь.

— Я в деле, — только и сказал бывший фалаг, когда ветеран задал ему последний вопрос.

А вот Тэхо Аратоя, напротив, сильно удивился. Почти также сильно, как и сам Скофа, когда все же предложил ему работёнку. Он с ходу завалил его вопросами на большую часть из которых ветеран так и не смог ответить ничего вразумительного. И хотя этот человек, весь облик которого просто кричал о противоестественном союзе козла с лошадью, грустнел и вздыхал после каждого не отвеченного вопроса, согласился, как только Скофа спросил его напрямую. Да и куда ему было деваться? Для них для всех, это предложение было, возможно, последним шансом выбраться из той зловонной бездны, куда после армии рухнула жизнь каждого.

Немного посидев среди отставных солдат, они покинули «Красную накидку», отправившись по улицам, которые петляя и извиваясь, неумолимо вели их к новой жизни. Шли они молча. Только Мертвец насвистывал одну за одной мелодию тех солдатских песенок, что поднимали им дух у походных костров в Диких землях.

Когда они вошли в «Латрийского винолея» и поднялись наверх, облюбованный бандитами зал оказался пуст. Не было ни шумных компаний, не любителей поиграть в колесницы, даже Лифут Бакатария и тот отсутствовал. Вместо него их встретил крепко сложенный бородач, на шее у которого красовалась увесистая золотая цепь.

— Арно, — представился он, протянув руку.

— Скофа, а это Кирот Энтавия Тэхо Аратоя и…

— Мицан, но можно звать меня и Мертвецом. Я не обижусь.

— Дай угадаю, из-за твоего прекрасного личика так прозвали?

— О, ты правда думаешь дело в этом? А я-то всегда считал, что всему виной моя врождённая бледность и неразговорчивость.

— Шутник, — ухмыльнулся бандит.

— Разве саму малость. — Мицан улыбнулся во весь свой широкий рот, от чего совсем стал напоминать ожившее умертвие.

— Короче, Лифут вашу братию не дождался, так что слушать меня будите. Скофа ваш вроде нормальным мужиком себя показал, так что мы сейчас с вами прогуляемся до одного местечка, а там уж посмотрим в деле отставной цвет тайларской армии. Если сможете впечатлить, или хотя бы всё как надо сделаете, то поговорим о будущем. Только учтите, если хоть один в штаны надристает — всё, все четверо сразу на хер пойдут. Лифут так сказал, а его слово в таких вопросах конечное.

Скофа с опаской посмотрел на Тэхо. Может зря он всё же дернул с собой этого щуплого? Придумал тоже про волю богов. Трактирное знамение, мать его. А может это боги его так испытывали? Может они ему специально глупость внушили, чтобы на соображалку проверить, а он проверку и завалил? Великие горести, очень на это похоже. А ещё похоже на то, что с его удачей судьба вполне могла поманив хорошей жизнью, тут же его и обломать. Да ещё и боевых братьев подставить. Но отступать было некуда. Он уже привел и показал Тэхо и теперь всё, что ему оставалось, так это молить всех богов скопом, чтобы в этом человечке оказалось побольше смелости, чем можно было дать на вид.

— Убивать надо будет? — произнес бывший фалаг, с мрачной решимостью посмотрев на бандита.

— Может надо, а может и нет. Как дело пойдет. А что, страшно ручки замарать?

— Я сам из блисов, а фалагом служить закончил. И повысили меня прямо на поле боя, когда я со своей десяткой мост от сотни косматых удержал. Как думаешь, боюсь я кровь проливать или нет?

— Тут не война и не армия, служивый. И дела у нас иначе делают. Но настрой у тебя хороший вроде. Надеюсь, таким он и останется. Короче, пошли на проверку, мужики.

Арно поднялся с лавки. Он был крепким, высоким и явно очень сильным мужчиной. В тагмах таких как он обычно ставили в первый ряд второй линии.

— Да, чуть не забыл, чтобы не происходило, руки у нас распускать можно, только если я так скажу. Всем понятно?

Ветераны закивали.

— Ну вот, как бы сказал бы Лифут, сука, и славно.

Покинув «Латрийского винолея» они направились не в глубь квартала, как думал Скофа, а напротив, в сторону Царского шага. Подойдя почти к самой главной улицы города, Арно свернул в неприметную подворотню, над которой висела вывеска изображавшая мешочек, весы и горстку монет. «Ростовщик», тут же промелькнула мысль в голове ветерана. Он хорошо знал такие вывески. Успел на них насмотреться, пока закладывал добытые на войне трофеи. С самого детства он отлично знал — каждый ростовщик был бандитом похуже уличных громил. Ведь если преступников могли поймать и придать казни, то ростовщика защищали сановники и их закон. Так что побить или покалечить процентщика было делом благим. И сам Скофа даже порадуется долгожданному отмщению.

Возле желтой двери, на которой были выведены весы с горкой монеток, Арно остановился. Внимательно оглядев свой небольшой отряд, он негромко проговорил:

— Надеюсь, никто не успел забыть, о чём мы договаривались?

Ветераны замотали головами.

— А я всë равно напомню. Значит так, говорить буду я, а вы стойте и давите своим грозным видом. Если вам покажется, что что-то идет не так, что пора помахать кулаками, открыть рты или проявить самостоятельность — пихаете себе эти мысли в жопы и стоите смирнее прежнего, как на параде перед полководцем. Лады?

Четверка кивнула.

— Ну ладно, пусть Сатос порадует, а Моруф обойдет. Заходим.

Арно дернул за ручку и стремительно скрылся в дверном проёме. Следом за ним зашли фалаг, Тэхо и Мертвец. Скофа вошел последним.

За дверью оказалась просторная зала, стены которой были увешаны всякими безделушками. В углу, за небольшим столиком, на подушках сидел смуглый худой старик с красной повязкой на голове. Он был сутул, с длинными и тощими руками, которые оканчивались потемневшими ногтями, больше напоминавшими когти. Его выбритая челюсть сильно выступала вперед, а впалые глазницы, острые скулы и огромный нос делали его похожим на изголодавшегося грифа.