Да, у гномов начались неприятности с неупокоенными. Да, ходячие мертвецы с заброшенных людских погостов пробираются в шахты, нападают на горняцкие выселки, чинят большие убытки (о «больших убытках» новопришедшие помянули аж четырежды). Если сударь… как-как? Некромаг? Если сударь некромаг и впрямь способен… Однако оплата только и исключительно по конечному результату, надеемся на понимание, времена трудные, полно жуликов и воров…

Аэсоннэ только головой качала, едва сдерживая хохот.

— Ну вот чего ты, спрашивается? — шепотом укорял её некромант, когда они шли следом за троицей бородатых негоциантов.

— Мы оказались неведомо где и нам сразу же предлагается упокаивать бродячих мертвяков… — драконица внезапно сделалась очень серьёзной. — Мне это не нравится, если честно.

— Обычный мир, Аэ. Неупокоенность — тоже обычное дело. Бродячие трупы — где их только не бывало! Чему ж тут удивляться?..

— Тому, что нам сразу же предложили то, что мы умеем лучше всего.

— Но кто? И зачем? Кто может знать, что мы тут?

— С кем мы схватились в Эвиале? — ответила Аэ вопросом на вопрос.

— Империя Клешней. Спаситель. Западная Тьма, хотя это и совсем иное…

— Я подозреваю Спасителя, — без обиняков заявила драконица.

— Думаешь, их «Господь» — именно Он?

— А кто ж ещё? — Аэ пожала плечами.

— Во всяком случае, попробуем встать на этот след. Нам предлагают укладывать обратно повылезавшие из могил костяки? Тряхнём стариной, сделаем. И будем глядеть в оба, не объявится ли кто.

— Наверное, — нехотя кивнула драконица. — Но мне это всё равно не нравится.

Гномы оказались деловиты и тороваты. Без долгих рассуждений подогнали крепкую надёжную бричку, запряжённую четвёркой коренастых пони. Двое старшин — Баридолим Костяная Палица (каковую он не без гордости продемонстрировал) и Дорасор Ярость Гор (это было обещано явить в бою, где сия ярость якобы принесла Дорасору немало побед) — отправились с некромантом и драконицей.

Горы надвинулись, стиснули с обеих сторон узкую, но зелёную и очень живописную долинку. Всюду журчали ручьи и ручейки, с каменных мшистых склонов срывались водопады; горные ели, густого тёмно-зелёного оттенка, застыли молчаливой стражей; дорога — широка и хорошо наезжена, видно было, что пользовались ей немало.

— Здесь, изволишь ли видеть, сударь некромаг, у нас рудник медный. Ну, как «медный», самородной меди мало, руда всё больше, халькопирит. Но богатый!.. — начал Баридолим («можно просто Бари»).

— И всё б хорошо, — перебил его Дорасор, вся борода у него шла игривыми колечками, — да, на беду нашу, людское село там угнездилось…

— Понятное дело, где гномы, там и торговля. Гном кашеварить не любит, а вот поесть да эля навернуть очень даже!..

— Вот и селились поближе, харчевни открывали!..

— И даже, даже… — но тут Бари пихнул не в меру разговорчивого сородича в бок.

— Э, гм, в общем, с погоста при том сельце мертвяки и полезли, — несколько смущённо закончил тот.

— Нашим уйти пришлось.

— А людишки и вовсе первыми драпанули!..

— Хотя это их мертвяки, не наши!..

— В общем, стоит там теперь пустое сельцо, и какой только нечисти туда не наползло!..

— Болтали, даже беанн-ши явилась, — шёпотом сообщил Бари.

— Может, и явилась, может, и нет, — заспорил Дорасор, накручивая бороду на палец. — Есть она, нет — то никто не скажет. А вот мертвяки — имеются!

— Много?

— Дюжины три иль даже четыре, сударь некромаг. Так и бродят там теперь. Дома-то брошены, и печи, и весь припас!.. а они его без толку зорят!

— Ничего, — посулил Фесс. — Это ненадолго.

Нет, всё-таки хорошо было вновь ощутить себя… настоящим. Да, некромантию он знал, и да, он умел упокаивать. Нашлась точка опоры, нашлось дело помимо чистого выживания. К тому же гномов можно было расспрашивать — к пришлецу, владеющему их речью, они относились с немалым почтением. Правда, обижались, что он «не раскрывает секрета, где обучился».

На Аэсоннэ же они взирали сперва с интересом, потом с подозрением, а под конец пути — уже с откровенным страхом.

Драконица же веселилась вовсю. Строила глазки то одному бородачу, то другому, с завидным постоянством вгоняя их в краску.

…Потом дорога кончилась. Вернее, Бари натянул вожжи, остановил бричку. Склоны вокруг заросли низким молодым сосняком, за которым угадывалось ровное пространство — круг полей вокруг деревни.

— Дале не поедем, — гном слез с облучка. — Вот тут-то они все и шляются, мертвяки эти. Село там, церковь Господня, погост при ней — с него-то они и выкопались. Из местных кого разорвали, остальные разбежались. Наши бились, сумели уйти, но половина полегла. С тех пор к шахте никто и не подойдёт. Сумеешь очистить, сударь маг, дорогу открыть?

— Поглядим, — Фесс пристукнул посохом, и гномы аж попятились: в глазницах черепа засветились огоньки, принявшись следить, словно живые зрачки, за обоими бородачами.

— Чт-что это у тебя, маг?..

— Посох. Инструмент мой.

— А-а почему он на меня зырит?! Да гнусно так!..

— Я его воспитываю, — заверил гнома Фесс, но Бари лишь отскочил с таким проворством, словно от самого настоящего дракона.

— Ты, сударь маг, смотри — я ж чую, он меня заесть так и норовит! Не приведи подземье, вырвется!

— Не вырвется, — некромант уже шагал в сторону поля. — Ждите меня здесь! И ты, Аэ.

— Нет. Я с тобой. И не смотри на меня так, — она вдруг взяла его под руку, приблизила губы к уху, — если что-то пойдёт не так, мы улетим. Я перекинусь, и мы улетим.

Нельзя было не признать, что план разумен. По пути некромант много времени отдал занятиям с новообретённым посохом, успев понять, что заперт в нём некто весьма сварливый, злобный, вечно голодный и вообще с отвратительным характером, но способный даровать носителю посоха более чем впечатляющую мощь.

Здешняя магия подчинялась. Медленно, со скрипом, но подчинялась. Приходилось отказываться от многого, к чему привык, главным образом — от мыслеформ. Здесь требовались более прочные, более устойчивые символы; тут-то и пригодились уроки старой доброй рунной магии от старика Парри на Северном клыке…

Да, старик Парри… что вообще с ним случилось? Что случилось с Ордосом и Аркином, Эгестом, Мекампом, Салладором? Со всем миром Эвиала?

Он не знал. Не знала Аэсоннэ. Не знал никто, а эти гномы вдобавок уверяли, что «за небом» тут вообще ничего нет и никогда не было.

Что ж, это мы ещё посмотрим, чего и как там «нет».

Он ощущал азарт, предвкушение боя. Нет, Фесс не лез вперёд очертя голову, следовало быть внимательным и осторожным. Однако попробовать себя он просто обязан.

И да, приходилось признать, что план Аэ вполне разумен.

…Они шли по запущенной дороге. Гномы строили крепко, однако видно было, что тут давным-давно никто не проезжал — между колей поднялась трава, репейники; кусты боярышника надвинулись на обочины, потом вновь расступились.

Поля тоже зарастали. Встали молодые деревца, межи расплылись — плуг не ходил здесь уже много вёсен.

Селение мрачно таращилось пустыми окнами, разинутыми, словно в немом крике, провалами дверей. Крыши кое-где рухнули, заборы повалились; но хуже всего выглядела маленькая церковь: кто-то словно перегрыз стены невысокой колоколенки, и та рухнула, разломившись на части. Окна и двери будто выбивались с особой яростью, крышу сорвали и разметали.

Фесс и драконица остановились, не доходя примерно сотни шагов до деревни. Даже отсюда было видно, как перекопан погост, словно там рылась целая стая исполинских кротов.

А потом некромант заметил и одиноко слоняющуюся среди набросанных земляных куч серую спотыкающуюся фигуру в каком-то тряпье.

Аэ вдруг крепко стиснула его локоть.

Однако Фесс уже и сам ощущал смутно-знакомые эманации неупокоенности, следы прорыва чуждых энергий. Словно откуда-то хлестнул поток силы, вырывая трупы и костяки из вечного сна; чем-то это весьма напоминало Эгест, деревеньку Большие Комары и другие места, где погосты начинали шевелиться.