Она скользнула, села рядом, осторожно провела розовым ноготком ему по тыльной стороне ладони, нежно и чуть щекочуще.

— У драконов, — шепнула, — выбирают драконицы. Мужи могут реветь и пылкать огнём, устраивать брачные танцы и иные игрища, но выбираем всё равно мы. Людскими словами: я люблю тебя. Драконьим слогом: мы должны быть вместе.

Силы великие, в отчаянии подумал Фесс. Ну как же так?! Это… невозможно, неправильно, это…

— Ты — моя дочь, — хрипло выдавил он. — Я держал тебя на руках, кормил, поил и защищал…

— Я — твоя приёмная дочь, — лукаво усмехнулась она. — Рассказать тебе, что порой происходит между такими и их приёмными же отцами?

Фесс только помотал головой. Несносная драконица и впрямь слишком хорошо знала людские… обстоятельства.

— Не всегда и не со всеми! — попытался он спорить. — И это осуждалось. Если не всеми, то большинством!

— Какое дело выпускнику факультета малефицистики, сиречь злоделания, до какого-то там большинства? — фыркнула Аэ. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты меня не любишь? Что я тебе не нравлюсь?

Ох уж эти девушки. Даже будучи драконами, вы всё равно остаётесь девушками. И особенно — будучи драконами.

— Ну, конечно, я люблю тебя. Ты моя до…

— Нет! — Аэ порывисто обхватила его за шею, прижалась. — Не дочь! Не дочь! Но даже была бы и дочерью… у драконов это не так, как у людей!..

— Но я-то человек, прости, — вырвалось у некроманта.

Аэсоннэ вдруг уронила руки, отодвинулась, сжимаясь в комочек.

— Ты меня не любишь…

— Люблю! Как я могу тебя не любить?!

— Но не так, как я хочу! Не так!.. — она топнула ногой.

— Погоди, — он потянулся к ней, обнял за плечи и драконица немедля прижалась к нему, вся дрожа, как в лихорадке. — Погоди. Твоё племя, я знаю, бывает донельзя прямым. Дай мне немного времени. Я привык думать о тебе, как о дочери.

— Не приёмной, как ты говоришь, — в голосе его сквозила обида, — но настоящей. Я принял тебя, ты родилась у меня на руках. Я защищал тебя и заботился о тебе…

— Так заботься и дальше! — горячо перебила она. — Заботься! Будь со мной!..

— Хорошо, хорошо, — он улыбался, хоть и несколько натянуто, пытаясь её успокоить. — Я же сказал — дай мне немного времени. Людям надлежит понять пути драконов, но и драконам было бы не худо понять пути людей.

— Тьфу! Пустые слова!.. — она наморщила лоб. — Ладно. Будет тебе время. Но немного — не думай, что мой огонь согласен ждать долго! Мы и так тянули, и медлили достаточно.

— А что же потом? — негромко спросил некромант. — Мы вместе. Что дальше?

— Дальше? — удивилась она. — Мы снесём это… эти… гнилые стены, грубо размалёванные под настоящий мир. И все эти могильные черви, коим придали вид людей, сгинут тоже. А потом мы… — она вдруг заколебалась.

— Вернёмся домой? — подсказал он.

— Да. Именно. Вернёмся домой.

— В Долину?

— Куда пожелаешь, — Аэ пожала плечами. — Может быть, нам понравится новый Эвиал. Или Мельин. Или что-то ещё, совершенно новое. Увидим. Главное — как угодно, но прочь отсюда!

Всё-таки что-то она не договаривала. Что-то крылось за этим её стремлением вырваться отсюда любой ценой.

— Аэ… послушай… ну с чего ты взяла, что этот мир — могильная яма, а люди — трупные черви? Не слыхал от тебя раньше столь цветастых сравнений!.. И вообще — ты же говорила, что, мол, мир как мир!.. Что изменилось?

— Я принюхалась. Освоилась. И вообще — ты всё увидишь, — она облизнула губы. — Ты просил время?.. ну, вот и я тоже прошу. Я покажу тебе и докажу, что это не более, чем раскрашенная стена прогнившего и вонючего подвала.

— Сдаюсь! — Кэр вскинул руки в шутливом ужасе. — Дадим друг другу время. И мы мне всё докажешь.

— А ты мне? — немедля выпалила драконица.

— Негодная девчонка, — рассмеялся некромант.

…Хотя внутри ему было совсем не весело.

Эту ночь они провели на одной постели, но спина к спине и под разными одеялами. Ничего особенного.

Аэ сонно сопела, натянув одеяло до носа, Кэр лежал без сна, заложив руки за голову, глядя в дощатый небелёный потолок.

Могильная яма. Трупные черви.

Откуда она такое взяла? И ведь да, сперва ничего такого не было. «Мир как мир». Откуда эти ярость и ненависть? Что она поняла — или учуяла, как она говорит?

И… «я тебя люблю», слова простые и вечные. И, конечно, он тоже любит её. Не так, как любил Рысь, как дочь, которой у него никогда не было — да и собственной семьи тоже.

Что делать? Он ведь не сможет, нет, не сможет. Это… это настолько чудовищно и неправильно, что…

«Она не твоя дочь. Она драконица, вольная, как ветер и пламя. Она может стать кем угодно. Даже обернуться твоей Рысью, и ты никогда не заметишь разницы. Так что тебя останавливает? Она даже не человек».

Это неправильно, упрямо повторил он. Многому пришлось научиться в странствиях, в том числе и не разбрасываться Словом некроманта, но какие-то же барьеры должны остаться!..

Мысли крутились и сталкивались, словно льдины весеннего водоворота. Ответов, однако, не находилось. Как можно вожделеть собственную дочь? Нет, есть такие выродки, что вожделеют, и не только; но он-то, Кэр Лаэда, не таков!

Тут вновь оживал всё тот же голос, напоминавший, что Аэсоннэ не только не его физическая дочь, но даже не человек, и всё устремлялось дальше по кругу.

Он не знал, есть ли приютивший их мир «могильной ямой». Может, и да, однако он именно приютил их, принял, подставил плечо, и кто знает, в какую бездну они бы сорвались, не окажись он на пути их падения?

И он не знал, «могильные ли черви» перед ним. Такие же смертные, как он запомнил их в Мельине с Эвиалом — с чего Аэ так вызверилась?

Некромант покосился на спящую драконицу. Что на неё нашло? Ведь даже если она его… любит, что не так с миром? Это ведь не связано!

…Ничего не придумав, он просто заставил себя уснуть. «Утро вечера мудренее».

Могло показаться, что с ночною тьмой ушло и дурное настроение Аэсоннэ. Драконица встала задорна и весела, подтрунивала над некромантом, гоняла перепуганную прислугу в трактире и, ухмыляясь, на глазах восхищённых едоков, так же двумя пальцами играючи разогнула подсвечник.

— Куда мы дальше? Глефа есть, посох есть. Искать неупокоенных? — она слегка толкнула Фесса кулачком в плечо.

— Именно. Искать неупокоенных. — Как же хорошо было видеть её вновь улыбающейся! Работа некроманта, как я тебе говорил.

— И всё? — Она по-прежнему улыбалась, но в глазах появился холодок. — Ты забыл всё, о чём я тебе говорила?

— Я ничего не забыл, — Кэр постарался, чтобы она не услышала разочарования в его голосе. — Я просто… нахожу трудным в это поверить. В то, что этот мир… ну, могильная яма и так далее.

— Он потянется к тебе, — вдруг сказала Аэ, печально и без следа злости. — Вернее, оно. Зло, владеющее всем этим, — она обвела рукой. — Я чую это, прости. Труп уже начал вонять, только ты пока ещё не чувствуешь.

— Я не брезглив, ты знаешь. Некроманты не боятся грязной работы и испачканных рук. Но пока я даже не вижу, куда смотреть или куда идти!

— Никуда идти не надо. Оно придёт к тебе само, вот увидишь. Попытается овладеть тобой, смутить, сбить с истинного пути…

— Аэ! Ты вещаешь, словно деревенская бабка-гадалка!.. Кто попытается? Чем оно меня смутит? Что этому неведомому надо?!.. — Фесс схватился за голову.

— Если бы я знала точно, то уже ответила тебе — мол, в таком-то и таком-то месте есть вход в пещеру, или в тайный храм, и там, дескать, обитает нечто, долженствующее быть уничтоженным. Но нет, тут всё хитрее. Это как червяк в яблоке.

— Но ты уверена, что он — она — оно — попытается до меня дотянуться?

— Целиком и полностью. И скорее всего во сне.

Новый мир раскрывался перед ними; полудикие горы остались далеко позади, а впереди лежала благословенная долина реки Армере, кудрявые сады, ухоженные поля за невысокими оградками из дикого камня, огороды, плетни, цветники перед домами — казалось, даже простой серф здесь отнюдь не бедствует.