А здесь, в разваливающейся пирамиде, некромант Фесс поравнялся наконец со спутниками.

— Расступись!..

Глефа зашипела, рассекая воздух. Исчез поставленный Ньес щит, и первая из крылатых тварей налетела прямо на сверкание стального лепестка.

— Амулет!.. — приподнялся маэстро. — Мой амулет!.. туда его, вниз, кидай!..

Фесс не успел исполнить команду, хотя старый маг явно знал, что делает.

Фиолетово-тёмное небо взорвалось слепящим голубым пламенем, и посреди его сияния возникла крылатая тень, в первый миг показавшаяся громадной.

— Кейден!.. Ты пришла!.. — выкрикнула Ньес, словно в экстазе.

Драконица падала почти отвесно, извергая поток пламени, и бестии Хаоса вспыхивали, словно пучки сухой соломы; те, что поразумнее, спешили убраться с дороги.

Кейден расправила крылья в последний момент, попытавшись опуститься на ещё уцелевший карниз. Неудачно — бронированное тело смело половину остававшейся стоять стены. Кувыркаясь, драконица рухнула вниз, во тьму, и некромант услыхал яростный рёв, полный ненависти и боли.

— Госпожа!.. — вскинулась Ньес, и отец Виллем, он же отец Этлау, едва успел прижать её к камню.

— Амулет… — простонал мэтр Гольдони.

Фесс рванул цепочку, злая вещица взмыла, закувыркалась в воздухе, и некромант увидел, как очередная крылатая бестия ловко поймала её внезапно удлиннившимися когтями. Правда, поймала себе на горе — на неё тотчас кинулась со всех сторон её же собственные товарки.

— Бежим!..

Они скользили, спрыгивали, соскакивали — и за их спинами рушились последние остатки злосчастной пирамиды.

…Однако сам Город греха по-прежнему возвышался вокруг, шеренга за шеренгой, пирамиды, обелиски, зиккураты, жуткие храмы, возведённые неведомо каким богам, да и богам ли вообще? Что ему одно разрушенное здание — всё равно, что для леса один слетевший лист.

Они оказались на твёрдой земле, среди обломков, забрызганных чем-то тёмным и склизким. Фесс подумал о множестве раздавленных слуг Города, так похожих на муравьев; когда они умирали, ему нисколько не досталось силы, как следовало бы, погибай там простые смертные.

Откуда-то сбоку вывернулась драконица Кейден — уже в человеческом облике. Выглядела она жутко — вся перепачканная тёмной жижей, так похожей на кровь. Знакомые одеяния превратились в лохмотья, и дышала она тяжело, то и дело утирая сочившуюся из ноздей кровь, ярко-ярко-алую, словно светящуюся изнутри.

— Быстрее! К порталу!.. Я проведу, я чую!..

Они бежали. За их спинами в развалинах пирамиды продолжалась жуткая и непонятная битва, твари Хаоса оспаривали друг у друга брошенный некромантом амулет.

Кейден спотыкалась. Ньес подхватила было по руку — драконица зло вырвалась, сплюнула кровью.

— Вперёд!..

Улицы Города грехов опустели. Стихло постоянное шарканье, исчезли куда-то безликие прислужники; в небе хлестали во все стороны кнуты лиловых молний, хлестали и гасли, словно в бессильной ярости.

Сверху, из туч, подобно чёрному граду, падало живое облако бестий Хаоса. Бесконечное их множество, порождённое силами, для которых жизнь не значила вообще ничего.

— Кейден! Как ты нашла нас?

— Потом все расспросы, некромант!.. Ей, — быстрый кивок на Ньес, — скажи спасибо, своей верной!.. А ты даже не понял, кто она!.. Не понял и не поклонился!.. А ну-ка, монах, дай помогу!..

Мэтр Гольдони кое-как перебирал ногами, повиснув между драконицей и отцом Этлау.

— Ньес!

— Я не знаю, о чём она говорит!.. А-ай!..

Из-за ближайшей пирамиды вырвался живой поток; слуги Города грехов внизу, крылатые твари — демоны — над ними.

Но что-то изменилось.

Изменилось в нём, в некроманте.

«Я призвал сюда тех, кто был со мной связан, причудливым образом смешивая их жизнь со своей. Я отделил их от себя, я дал им жизнь. А это значит…»

Сила Хаоса — тоже сила. Она разрушает, как разрушает и Смерть. А Смерть — не является ли просто инструментом некроманта и некромага?

Слишком много правил. Правила — цепи, оковы, путы. Факультет малефицистики учил его многому; но разве сам он, Кэр Лаэда, Фесс, Неясыть, не ломал эти установления?..

Хаос вложил в свой удар слишком многое.

…Поток колючей, рвущей, ломающей любые рамки силы. Его заворачивают не «чарами», то есть рамками, направляющими, символами; нет, его направляют одной лишь волей, её напряжением; и импровизацией, подобно тому, как искусный музыкант творит совершенно новую, ещё не коснувшуюся ничьего слуха мелодию прямо на глазах восхищённых зрителей.

Во все стороны от них побежали огнистые трещины, рассекая стены ближайших пирамид, подрубая обелиски и вскрывая взрывавшиеся изнутри зиккураты. Облака острых чёрных осколков взмыли в воздух, ринулись наперерез атакующим, оставляя за собой огненные дорожки, пронзая камень и плоть, разнося черепа, отрывая крылья, ломая конечности…

Ньес взвизгнула, отец Этлау, он же отец Виллем, громко и совсем не по-монашески выругался. Кейден в очередной раз утёрла кровь. Покачала головой.

— Достойно, некромант. Что ж, останемся здесь и умрём, как подобает драконам!.. Сейчас… я перекинусь…

— Никто не умрёт, — глефа чертила восьмёрки, круги и дуги, оба клинка зловеще шелестели; так направлять безумную мощь оказалось проще. — Надо… пробиваться… к порталу!..

— Так уже сонм тварей, — мрачно сообщила Ньес. — Госпожа Кейден, быть может, вы сможете взлететь…

Драконица с сомнением покачала рогатой головой. В горле её глухо клокотало пламя.

— К порталу не пробиться. Я взломала границу, потратила почти всё, но пробоина ещё не затянулась.

— Ты могущественна, госпожа, — поклонился монах.

— Недостаточно, — сухо заявила драконица. Даже в этом облике кровь продолжала сочиться из широких чёрных ноздрей.

— Но как ты проложила путь?..

— Тихо! — вырвалось у некроманта. — Тихо!..

Сила бушевала в груди, ярилась и рвалась на волю. Ревело подземное пламя, вырываясь из трещин, и сам Город грехов задрожал, словно в ужасе перед этим буйством.

Но где-то совсем рядом, теряясь в бесконечной толпе слух Хаоса, прятались трое. Вернее, они терпеливо ждали, пока он, некромант, их заметит — те, кого он привык видеть в видениях и снах как орка, гнома, и…

И Аэсоннэ.

Или та, кто донельзя на неё похожа.

Или та, кто сумел воспользоваться её обликом.

Или та, кому разрешили им воспользоваться.

Они могли бы скрыться так, что в этой кутерьме их не разглядят и сами здешние хозяева. Но они выбрали иное — дали ему, Фессу, их заметить. Разумеется, не случайно — какую ещё подлость замыслили эти бестелесные, в одних лишь снах являвшиеся ему?..

Но ревущая сила не иссякала, и рои крылатых существ вились над головой, и ослепительные хлысты молний в лапах облачных великанов сверкали всё ближе и ближе.

— Портал… — простонал мэтр Гольдони.

— Забудь! — взревела голубая драконица. Из ноздрей вырвалась кровь пополам с пламенем. — Держитесь за меня, держитесь все!.. Я вас подниму!..

— Нет! Слишком их много! Всех разом не сжечь!..

— Выхода нет, некромант! Ты не видишь — здесь всё разваливается!

И в самом деле — трещины сливались, расширялись, огнисто-золотое зарево поднималось над ними, сила металась обезумевшим зверем.

Хаос наваливается со всех сторон, но его твари лишь даром гибнут, а сам некромант ощущает, как в нём словно разгорается всё ярче и ярче новое солнце. Сила! Сила! Ещё больше, ещё горячее, ещё, ещё!..

— Остановись! — это Ньес. Кинулась, обняла, вцепилась — волосы вразлёт, с кончиков текут огненные струйки. — Слишком много!.. Сгоришь, некромаг!..

Нет, он не сгорит. Хаос напрасно надеется выжечь его, заливая потоками даровой мощи. Кто бы ни распоряжался здесь, в Городе грехов, Древние ли боги, пресловутые ли «лорды Хаоса» — они просчитались. Если он, Фесс, привёл сюда, или как-то иначе дал воплотиться в этом мире тому же отцу Этлау или драконице Кейден, значит, он, значит, он…

Трещины вокруг них слились в сплошные разломы, отрезая все пути отхода; Кейден широко развела крылья, закинула голову. Проревела: