— Всё, прочь отсюда!.. Старика мне на спину!.. Быстро!.. Ты, монах!.. Ты, Ньес!.. Теперь ты, некромант!..

Фесс лишь покачал головой.

— Я ешё не закончил!..

— Безумец! — рявкнула драконица, у Ньес помертвело лицо, она потянулась было, но в этот миг восходящий поток силы почти что швырнул Кейден в лиловые небеса.

Она выберется и вынесет их, погибшая в Эвиале и воскресшая здесь, в до сих пор безымянном мире. Некромант не пожалел сил, подбросив драконицу и тех, кого она несла на себе.

У него ещё есть тут дело.

Призрак девушки-убийцы сможет отвлечь лича.

Вокруг с тяжким грохотом валились пирамиды, до самого неба вздымались тучи огнистых брызг. Твари Хаоса остановились; попятились, более не пытаясь атаковать.

Трещины меж тем сделались настоящими расколами, устремляясь вглубь здешней тверди. Светло-золотистое сияние устремлялось оттуда вверх, сливаясь с мрачным лилово-багровым светом Города грехов; и некромант внезапно ощутил одиночество, страшное, небывалое, словно и впрямь вокруг него куклы, марионетки, движимые только и исключительно его собственной волей.

Он вспомнил слова Аэсоннэ. Вспомнил боль и обречённость в глазах юной драконицы, которую тогда принял за обиду и ревность.

Вспомнил и понял, почему из всех драконов Эвиала его воля и память втащили сюда именно мать Аэ.

Но, проклятие, как, как он всё это сделал?

Или кто-то вытянул всё это из его памяти, так, что он даже не заметил? Те самые орк с гномом? А та, что была с ними — настоящая или поддельная Аэсоннэ — могла бы она?..

Вокруг него мало-помалу образовывалось открытое пространство, пирамиды и обелиски обваливались, исчезая в золотистом сиянии. Некроманту некуда было отступать, все дороги были отрезаны.

Пути отсюда не было, однако Кэр оставался спокоен, сам удивляясь этому. Бушевавшая сила отзывалась болезненными толчками его сердца, однако эти же толчки, словно кузнечный молот, ковали сейчас твердую и несокрушимую решительность.

Если я привел сюда других, то я — много больше, чем простой некромант. Я слишком долго прятался от своего предназначения, мною пытались играть и манипулировать, какие-то силы, затаившиеся в тенях, сейчас не слишком важно, какие именно. Аэсоннэ была права, но разом и неправа. Этот мир не мёртв, его населяют не зомби.

Но Город грехов не зря разлёгся совсем близко от реальности, где Армере и другие города, горы, реки и равнины. Громадный, бесконечный, он слишком сложен, чтобы понять его суть и смысл в один краткий миг. Его истинные хозяева так и не показались; нет сомнений, они и сейчас пытаются что-то измыслить, повернуть дело себе на пользу; что ж, пускай, у него совсем иные намерения…

И, словно проверяя себя, некромант шагнул прямо в золотистое сияние провала.

Он не должен был провалиться, бушующая сила вокруг подхватывала, словно птицу восходящие потоки; однако стопа его нашла лишь пустоту. Взмах глефы, гномья сталь помогла направить безумствующую мощь и некроманта почти вышвырнуло обратно.

Нет, так дело не пойдёт!..

Ему казалось — Город греха уплывает, словно морской корабль, утопая в волнах золотистого пламени. Пирамиды и зиккураты отдалялись, над ними, почти невидимые во тьме, трепетали множества крыл — демоны готовились к следующей атаке.

Хотя непонятно, зачем им атаковать? Пришелец заперт на крошечном островке, плавающем в золотистом море; сияние над ним поднимается всё выше, поглощая мрачные острия обелисков.

«Вот теперь ты точно сможешь открыть себе дорогу», — грубый голос орка словно с трудом пробивался сквозь бурю.

«Теперь тебя тут точно ничто не держит», — подхватил гном, словно из дальней дали.

«Теперь ты начал верить — сказала Аэсоннэ, незримая среди волн золотого тумана. — Только теперь».

Словно услыхав её, незримые орды Хаоса ответили дружным рёвом. Конечно, Хаос-то он Хаос, а придумать что-то более упорядоченное, чем Город греха — огромную магомашину, исполинскую фигуру для творения могущественных чар — ещё постараться надо.

Или это сделали те, кто убедил Хаос подарить им силы, кто заверил его, что успех — поглощение этого мира — не за горами. Зачем Хаосу ещё один мир? — да просто потому, что иначе он не может, как огонь не может не пожирать лесной сушняк.

«Ты уже почти готов» — сказала Аэ, выступая из золотого сияния.

Точь-в-точь такая, как в тот день, когда они расстались. В той же курточке, узких брючках, с развевающимися жемчужно-белыми волосами.

— Нет, конечно же, меня здесь нет, — предостерегающе подняла она руку. — Да и сам рассуди, как могла бы я тут появиться? Ты вызвал меня, ты меня сотворил сейчас, потому что я нужна, нужна здесь и сейчас.

— Что ты говоришь? — вырвалось у него хриплое. — Как это «тебя здесь нет»?.. Вот же ты!..

— Потому что ты этого пожелал, — нахмурилась юная драконица. — Пожелал по-настоящему, впервые за все годы нашей разлуки.

— А где тогда настоящая Аэ?

— Я и есть настоящая, — пожала она плечами. — Ты захотел увидеть меня, и я пришла. Потом я уйду, вернусь… к себе. Там, наверху. Ты всё-таки до конца ещё не понял… Я — это она. Она — это я.

— Я это смог…

— Конечно, смог, — кивнула она. — И это, и многое другое.

— А когда мы договорим?..

— Я вернусь к себе. Аэсоннэ будет помнить всё, мы вновь сделаемся одним. Твоя дорога только началась, ты ступил на неё — только ступил, но уже хорошо, что перестал топтаться на пороге.

Назидательный тон драконицы раздражал.

— Я решу сам, Аэсоннэ, какую дорогу мне выбирать и когда.

Те дёрнула плечиком.

— Тогда тебе предстоит ещё много сюрпризов.

— Аэ… когда-то всё было совсем по-другому… — болело сердце, ныло тупо и неостановимо.

— Я выросла, — без улыбки сказала драконица. — Я больше не могу играть в маленькую девочку. Я никогда ей и не была — память крови не шутка. Но тебе так было легче и приятнее, и я играла. А теперь всё должно измениться.

— И мы должны быть вместе? Я человек, Аэ, не дракон.

— Ты то, чем ты хочешь стать. Трон свободен, осталось лишь подняться к нему по ступеням.

— Сколько слов и загадок, — криво усмехнулся некромант. — А Хаос меж тем послушно ждёт, пока мы с тобой договорим. Тоже играет? Тоже хочет куда-то меня «подтолкнуть»?

— Конечно, хочет, — пожала плечами Аэ. — Все хотят. Слишком многое от тебя зависит.

— И, похоже, все знают, что же именно от меня зависит, кроме меня самого.

— Нет, конечно. Иные думают, что знают.

— Хорошо, Аэ. Возвращайся тогда. Ты сказала мне всё, что могла сказать.

Драконица покачала головой.

— Нет. Сейчас здесь будет очень жарко.

— Ты поистине выросла, дочь. — Аэсоннэ поморщилась. — Ты играешь в собственные игры. Наверное, очень приятно чувствовать себя такой всезнающей, мудрой, изрекающей туманные запутанные пророчества?..

— Нет, очень неприятно чувствовать себя орудием, средством создания великого, — в тон откликнулась она. — Но… смотри, кажется, у нас гости.

Золотое сияние угасало, опускаясь и втягиваясь в избороздившие всё вокруг трещины. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись руины, залитые мрачным светом; клубящиеся тучи вели безумный хоровод над головами, и в них угадывались смутные фигуры; одна из них надвинулась, разорвала облачную пелену — гротескная фигура верхом на костяном драконе, череп, едва обтянутый кожей, провалы глаз. Он был очень далеко, этот всадник Хаоса (или же старательно под него подделывающийся), но лик его, голодный и пустой, Кэр Лаэда видел очень хорошо.

Большая игра продолжалась, и силы, что вели его в снах, когда в руках его горели огнём Алмазный и Деревянный мечи, решили, что настала пора им посмотреть в глаза друг другу.

— Как же я им всем нужен… — сквозь зубы процедил некромант. — А я хотел всего лишь защищать людей. Чтобы они не боялись погостов и кладбищ…

— Так не бывает, — отозвалась драконица. — В Эвиале мы, может, и хотели стать просто драконами, но отпущенная сила не давала. Так и ты.