До сих пор в Москве встречаются сооружения первой и второй очереди канализации, представляющие собой настоящие памятники гидротехнического искусства. В столице, правда, эти сооружения небольшие по своим размерам, но от этого не менее интересные. До наших дней сохранились несколько верхних и нижних камер канализационных дюкеров, они расположены по берегам Москвы-реки. В верхнюю камеру сточные воды поступали самотёком, а для того, чтобы подать сток на противоположный берег, применялись напорные металлические трубы. Таким образом, поступившая по самотёчным коллекторам канализация перепускалась в трубы, проводившие поток под рекой и дальше – в приёмную нижнюю дюкерную камеру, откуда вновь начинался самотёчный коллектор. При этом в верхних камерах существовала система промывки дюкера речной водой. Так как коллекторы подходили ниже уровня реки, то в водоёме располагались трубы водозабора, при необходимости можно было перекрыть подводящий канализационный канал, открыть задвижки и промыть дюкерный участок чистой речной водой! Когда нагрузка на канализационные системы возросла настолько, что старые трубопроводы перестали справляться, советское государство построило новые мощные системы, рассчитанные на поступление значительно большего объёма. Старые камеры и трубопроводы постепенно выводили из эксплуатации и забывали про них.

Итак, в конце двадцатых годов прошлого века в систему очистки сточных вод начинает постепенно внедряться аэрация. Пройдя механические фильтры и первичные отстойники, где воды избавляются от крупного мусора, сток поступает в аэротенк – резервуар, на дно которого подаётся воздух. Также в резервуар аэротенка подаётся активный ил, или иловая масса, состоящая из простейших микроорганизмов, питающихся вредными веществами. Пузырьки воздуха, вырывающиеся из специальных труб на дне аэротенка, поднимают вместе с собой частички активного ила. Вода, насыщенная кислородом, позволяет включиться в работу бактериям, содержащимся в активном иле, в результате чего происходит окисление вредных взвешенных веществ в сточной воде. После аэротенков вода поступает на вторичные отстойники, где происходит окончательное отделение активного ила от воды, а дальше сток поступал в аэрофильтры. Впервые аэрофильтры были устроены в Москве на Кожуховской станции аэрофильтрации. Это было советское ноу-хау, не применявшееся прежде ни в отечественной, ни в мировой практике.

Аэрофильтры, или, как их ещё называют, биофильтры – это тоже специальные резервуары, отделённые от поверхности земли решётками, на которых находится слой шлака или щебня. Сверху располагаются распылители – форсунки, напоминающие направленный вертикально душ. К четырёхметровому слою шлака или щебня поступает воздух, а сверху через форсунки-души разбрызгивается вода. Проходя через шлаковощебневую подушку навстречу воздушному потоку, вода оставляет в слое оставшиеся вредные вещества в виде биоплёнки. Каждый год внедряются современные технологии, а от старых, менее эффективных, постепенно отказываются. Например, сегодня используют ультрафиолетовое облучение, специальные коагулянты, да много всего, это жизнь, это постоянное развитие.

А во время Великой Отечественной войны некоторые гидротехнические системы – коллекторы рек и недостроенные канализационные – использовались под бомбоубежища! В июле 1941 года для укрытия были оборудованы части Юго-Западного коллектора, который прокладывали к Курьяновской станции очистки. В коллектор сделали деревянные лесенки, провели освещение, устроили вентиляцию. А из коллекторов речек в качестве бомбоубежища использовали коллектор Даниловского ручья. Это возле метро «Тульская». В годы войны метро там ещё не было, зато коллекторы уже существовали. Даниловский коллектор имеет весьма необычную форму: сравнительно небольшой водный поток отводится по специальному лотку – канавке, а вдоль этого лотка есть широкие и чистые бетонные берега, позволявшие разместить на них кровати для укрывшихся.

А ещё использовали метан, полученный при очистке канализационного стока. На Люблинской станции аэрации была сделана газозаправочная станция, обеспечивающая горючим газом городской транспорт вплоть до середины пятидесятых годов. Но не забыли про газ и сегодня. Для этого существуют метантенки – огромные цистерны, в которых происходит газообразование из-за сбраживания илового осадка. Благодаря выделяемому метану современные очистные сооружения полностью обеспечивают себя теплом и электроэнергией. Вообще множество любопытных и нужных экспериментов ставилось в военное и послевоенное время на московских очистных сооружениях. Осадок, полученный в результате очистки стоков, использовался как сельхозудобрения, а ещё его перемешивали с торфом и опилками, брикетировали и пускали в топливо. Проводились исследования по получению из канализационного осадка таких материалов, как воск, гудрон, бензин и керосин, но, несмотря на условно положительные результаты, из-за сложности производства и незначительных объёмов получаемых полезных веществ научные работы в этом направлении были прекращены.

В послевоенное время решено было укрупнить канализационные объекты и направить объём сточных вод со всего города на прогрессивные очистные сооружения, где вода очищалась бы в больших объёмах по единому стандарту качества. Сегодня крупнейшие коллекторы в ведомстве Мосводоканала почти сопоставимы по своему диаметру с тоннелями метро. А сами очистные сооружения – мощнейшие в Европе, объём сточных вод, которые они очищают в сутки, можно сравнить с объёмом воды в Москве-реке вдоль Кремлёвской набережной. Теперь, я надеюсь, – подытожила Оксана Фёдоровна, – вы будете чуточку лучше разбираться в интересующих вас вопросах.

Вышел я с кружащейся головой. Мысли путались, а перед глазами постоянно возникал инженер с двустволкой. И почему только школьные предметы кажутся такими скучными, а в музее я старался не пропустить ни одного слова? Наверное, если бы в школе мне рассказывали про подземелья, крепости, канализацию и метро, я вполне мог бы учиться на одни пятёрки.

Спустя несколько дней мы сидели с Артёмом Задикяном и профессором Колбуковым в палатах Аверкия Кириллова.

– Лет тридцать пять назад, когда я ещё был студентом, – выслушав мой сбивчивый рассказ о канализации, сказал профессор, – нас отправили на исследования трассы канализационного коллектора. Недалеко от Новодевичьего монастыря, по Саввинской набережной строили подземный канал. И через каждые несколько десятков метров проходческий щит упирался в деревянные срубы. Рабочие всё бросали и принимались за кладоискательство. Оказалось, что срубы – это подклеты башен Саввинского монастыря. Ничего необычного там не нашли: стремена, остатки кожаных изделий, каменные ядра. Этого везде полно. Но сам факт! Саввинский монастырь имел прекрасную стратегическую позицию близ переправы через Москву-реку на Смоленской дороге. Первое упоминание об этой древней обители относится ещё к позднему Средневековью, когда монастырь, земли и луга возле него были завещаны киевскому митрополиту Ионе. Ну а в XVIII веке от монастыря уже ничего не осталось.

Мы сидели в маленькой каморке, тепло горела жёлтым настольная лампа, старые занавески оживали от налетающего с реки ветра и едва заметно покачивались. На Москву спускалась зима. Я подошёл к окну и выглянул: сквозь белую пелену начавшегося снегопада ярко светились купола храма Христа Спасителя. «Бом-м-м», – донёсся бронзовый голос колокола с противоположного берега. А снежинки кружились, плясали и исчезали в чёрной блестящей воде, разлинованной разноцветными бликами фонарей и городской рекламы.

В Москве царила обычная предновогодняя суета: возле вестибюлей метро разбили ёлочные базары, протыкающие густой влажный день колючими верхушками. Торговки носками, семечками, сигаретами и пирожками неподвижно стояли вдоль тротуара, невозмутимо наблюдая, как тысячи ног монотонно перемешивают похожий на халву подтаявший снег. Звенели трамваи, отъезжая от остановки прямо на непрерывный поток пешеходов, выныривая из медленного потока автомобилей, гудел троллейбус, обдавая ожидающих его пассажиров водой и снежной кашей.