— Умею. Сервисными легко, с корабельными, которые занимаются ремонтом систем, чуть потруднее будет. Но умею. Вот только дроид-бокс не разрешит мне этого сделать. Нет сертификата на управления — нет возможности пользоваться.

— Что за дроид-бокс?

— Ну, это, по сути, центр управления комплектом дроидов, — пояснил я.

— Так что, ты не стал спецом только потому, что не прошел сертификацию и не получил бумажку?

— Только потому, что не получил бумажку, — ответил я, — экзамены сдал бы легко.

— Охренеть, — хмыкнул Строгов, — и только из-за этого тебя выперли? Пришлось идти в колонисты? Что за маразм? Неужели кредит нельзя было взять? Или найти работодателя, который бы оплатил твое обучение?

— Кредит не дали, — покачал я головой, — работодателя искал, но тут все сложно. Корпам я не нужен — они предпочитают выбирать из опытных. Те планеты, которым я бы был интересен, не готовы дать мне столько денег сразу — я бы отрабатывал их года два-три. Зачем вкладывать в меня, если проще нанять спеца и платить ему каждый месяц? Ну, максимум, аванс еще заплатить.

— Жмоты, — хмыкнул Строгов.

— Это да, — вздохнул я.

— Слушай, а почему твой отец и брат клоны себе не заказали? Ну, взорвали корабль, но ведь через некоторое время можно ожить в клон-центре, и… — Строгов внезапно замолк, вслушиваясь в окружение.

— Что? — я тоже старался услышать нечто, что его заинтересовало. Ничего подозрительного услышать мне не удалось. Разве что еле слышный шепот — наверное, кто-то из наших возле костра переговаривается.

— Шепот слышишь? — тихо спросил Строгов.

— Да вроде, — кивнул я, — наверное, кто-то из наших. Я ведь задремал, но проснулся от него же. Думал, почудилось…

— Твою-то мать! — прошипел Строгов и дал короткую очередь в небо. А затем еще одну.

— Бегом в лагерь! — крикнул он мне, и мы ринулись назад.

Мы едва успели пробежать десяток метров, как в лагере началась пальба.

Когда мы сбежали с холма, перед нами открылась следующая картина: Литвин, Кийко и Кузьма были на ногах, стали спина к спине и целились в разные стороны. Толяныч был рядом с ними, однако сидел на земле, держа в дрожащей руке пистолет. От его спального мешка к текущему местоположению вел кровавый след.

— Это мы! — крикнул Строгов.

И лишь когда мы убедились, что смысл его слов дошел до наших товарищей, вышли из укрытия. Еще не хватало поймать пулю от своих.

— Живы? — спросил Строгов, приближаясь.

— Живы, — ответил за всех Кийко. — Что за хрень вообще это была?

— Ты о чем? — я оглядывался в поисках противника и никого не находил.

— Вон, полюбуйся, — Кийко кивком головы указал мне на тело Айдена.

Сверху, прямо на груди, лежала какая-то черная масса, блестящая, переливающаяся в свете костра.

— Это что? — спросил я.

— Мне вот тоже интересно узнать.

— Шептуны, — ответил Строгов.

— Это многое объяснило, — хмыкнул Литвин, — что еще за шептуны?

— Твари такие, — пояснил Строгов, — нечто среднее между ящерицей и змеей. Нападает на спящих, при первом же укусе впрыскивает в кровь яд, который парализует жертву, а потом спокойно жрет добычу.

— Что ж ты не предупредил, что тут такое водится? Надо было возле костра еще часового посадить! — возмутился Кийко.

— А чего шептуны-то? — в свою очередь поинтересовался Литвин.

— А не было их тут раньше. Вообще никогда не встречались. Восточнее обитали, в Клоаке. Там и не такие твари водятся. А раз тут не водятся, то и часового не оставлял. На кой он?

— Чего ж эти шептуны сюда приперлись? — спросил Литвин. — И почему все — таки шептуны?

— Может, там жрать нечего, может, какая другая животина их сюда выгнала, — пожал плечами Строгов, — без понятия. А шептунами их зовут за то, что шипят так, будто кто-то шепчет. Очень похоже.

— Погоди-ка! — вмешался Кузьма. — Раз они на спящих только нападают, чего к вам полезли? Я проснулся от выстрелов с вашей стороны. Вы чего там, дрыхли, что ли?

— Да как раз и нет, — ответил я. — Сидели, говорили, и я, между прочим, сказал, что проснулся от странного шепота. Строгов тоже нечто такое услышал и устроил пальбу.

— Вовремя, надо сказать, — просипел так и сидевший на снегу Толяныч.

— На тебя напали? — спросил я Толяныча.

— Я проснулся, а у Толяныча на ноге эта тварь сидит. Сбил ее выстрелом, а его поволок ближе к костру, — сказал Кийко, — он без сознания был. Как собрались все вместе, удалось привести в чувство. Даже ствол попросил. Я уж думал все, нам крышка.

— Нам-то нет, — задумчиво ответил Строгов и шагнул к телу Айдена, на груди которого лежала дохлая тварь.

Строгов вынул нож из ножен и резким движением нанес удар. Тварь зашипела. И действительно, могло показаться, что кто-то что-то шепчет. Совершенно не похоже на звук, который издает животное. Это именно человеческий шепот, пусть и неразборчивый — слов не понять.

Строгов выхватил пистолет и выпустил несколько пуль в тварь.

На последнем она рухнула с груди Айдена и затихла.

А я чуть не блеванул: Грудь Айдена, как раз там, где была рана, была разворочена. Или, скорее, складывалось впечатление, что в теле рыли нору — там было аккуратное отверстие.

— Оно что, внутрь ему залезть хотело? — спросил Литвин, которого, как и меня, воротило от увиденного.

— Почему нет? — пожал плечами Строгов, — тепло и комфортно. Еще и жратвы куча. Не домик — рай.

— Твою мать… — я резко повернулся в сторону и выплеснул на землю остатки скудного ужина.

Следом за мной вытошнило и Литвина.

— Мундалабай все, — сказал Кийко, который за время, пока мы беседовали, успел проверить еще одного раненого.

— Да как так-то? — удивился Кузьма. — Ты ж залатал ему рану?

— Его тоже тварь погрызла… — мрачно ответил Кийко.

Хреново…совсем хреново… Шендр погиб, Мундалабай погиб, Айдена прощелкали. Еще и Толянычу досталось. Кстати, с ним все не так страшно было — тварь не успела натворить дел. Рана, конечно, была серьезная, но не смертельная, Кийко достаточно быстро перевязал ее и залил медгелем.

— Ходить тебе вообще пока не стоит, — сказал он Толянычу. — Впрочем, после сегодняшней ночи появилось место на гравицикле…

Анна, все это время стоявшая со слезами на глазах, закрывающая рот и нос руками, поинтересовалась, глядя на Толяныча, успевшего потерять сознание:

— А яд этой твари не…

— Ничего уже не сделает, — ответил ей Строгов, — он скорее как транквилизатор действует и обезболивающее, чем как полноценный яд. Все хорошо будет, не переживай.

— Так, грузим Толяныча на гравицикл и валим отсюда, — сказал я, — не думаю, что эти твари нам дадут поспать. Да и, честно говоря, особого желания спать уже нет.

Все согласились с моим предложением и принялись собираться.

Мы едва успели сложить свои пожитки и погрузить Толяныча на гравицикл, как из леса послышались странные щелчки и треск.

— Это что еще такое? — спросил Литвин, сдернув оружие с плеча и подготовив его к бою.

— Похоже, это то, что и заставило шептунов приползти в этот лес, — тихо ответил Строгов, — и если это то, что я думаю, заткнитесь, и чтобы ни одного звука не издали!

— А как понять, что это именно то, о чем ты подумал? — поинтересовался Литвин, — и что значит ‒ никаких звуков? А стрелять как?

— Если без глаз чудище появится — это оно самое. Оно на звук идет. Поэтому тихо!

Треск и щелчки уже доносились до нас с разных сторон. Такое впечатление, что пока еще невидимые монстры окружили нас. Я вертел головой, пытаясь найти цель, увидеть ее. Однако твари не появлялись.

И снова треск, очень напоминающий звук, когда дятел стучит в дерево, раздался справа.

Я тут же развернулся туда и сразу увидел нечто. Пока еще неясная тень шла за кустами, мелькая за тонкими стволами деревьев. Однако она перла прямо на нас, нисколько не стесняясь и никого не боясь.