— До сих пор над этим ломаем голову, — вздохнул Строгов.

— А чего ломать? Посмотрели бы записи камер, — встрял Шендр.

— Не получится, — ответил Строгов, — Анна перегрузила энергосеть Речного, чтобы сжечь к чертям центр связи. Мать вынуждена была отключить все системы от сети, включая себя. На протяжении двух с половиной минут она была слепа и глуха.

— Но дроны ведь в автономном режиме были? — не успокаивался Литвин.

— Были, — кивнул Строгов, — да вот только чертов киборг их пошинковал так, что целой запчасти не осталось. Почти десяток выбил.

— Разве такое возможно? — удивился Шендр.

— Как видишь, — пожал плечами Строгов.

— А куда киборг делся потом?

— Неизвестно…

— Угнал «Проходец» и рванул прочь из города, — заявил я, до этого момента сохраняющий молчание.

— Не факт, — не согласился Строгов.

— «Проходец» угнали? Угнали. Киборга нашли? Нет, — хмыкнул я.

— «Проходец» могли увести и колонисты, воспользовавшись ситуацией, — предположил Строгов.

— Вряд ли за пару минут можно въехать в ситуацию и успеть ею воспользоваться, — проворчал Шендр. — Похоже, Мик прав.

— И куда киборг по-твоему свалил? — спросил Литвин у меня.

— А черт его знает! — пожал я плечами. — Может, где-то оборудовал себе берлогу и там затаился.

— А не нужно ли его найти и зачистить уже окончательно? — предложил Литвин.

— Хотелось бы, но не до него, — ответил Строгов.

— Почему?

— Комендант собирает силы для удара по марам, нас отправили на север. Вместе с нами идет группа, задача которой восстановить Северный. А киборг…черт с ним — связи у него нет с внешним миром, что он сделает?

— Связи нет и у нас, — проворчал я.

— Ты сам прекрасно понимаешь, что выбора у Анны не было. Она должна была уничтожить центр связи, — напомнил мне Строгов.

Ну да…все правильно. Выбора у нас действительно не было, и Анна сделала все, что могла. Вот только помешав противнику, она подложила свинью и нам — Серж не может связаться не то что с ВКС, но даже со штабом «Гардена». Да чего там, мы даже не можем ничего передать дежурным на той старой лоханке, что сейчас крутится вокруг Хруста.

— Мундалабай холодно, — Мундалабай плотнее завернулся в пуховики, которые собрал по салону (тут были 4 комплекта запасной теплой одежды, которые наш Пятница и экспроприировал).

— Да уж, холодно, — согласился с ним Литвин, — на кой черт мы туда премся…

— Конкретно ты — за куском своей земли на Хрусте, — хмыкнул Шендр, — а если удастся получить данные по бункеру или вообще найти бункер, то за кучей денег.

— Можно подумать, ты из чистого интереса туда прешь, — проворчал Литвин.

— Да нет среди нас альтруистов, — спокойно ответил Шендр, — и не должно быть. Разве что Мундалабай.

— Ага, конечно! — рассмеялся Литвин и ткнул чернокожего товарища локтем. — Мундалабай, ты чего захотел за то, что поперся с нами на север?

— Теплая дом, много женщина, оружия, — ответил тот. — Худой человек сказать, что я получить много всего и жить «при-пе-ва-ю-чи». Но я не хотеть петь всегда.

— Придется, — хмыкнул Строгов.

Мундалабай оглядел всех своим искренним, наивным взглядом и тяжело вздохнул. Ну что же — придется, так придется.

Мы давно прошли Северный, где остались техники, занимающиеся ремонтом коммуникаций и зданий, готовящие аванпост к прибытию второй группы. Мы вот уже два дня как перли сквозь снежную бурю, лишь по приборам нашего «Проходца» понимая, где находимся.

Благо, в этом плане Серж не поскупился и выдал самую настоящую, экспедиционную машину. Даже с учетом того, что на улице было почти минус 30, в салоне было тепло и комфортно. Нам было плевать на непогоду за окном, нам даже не нужно было видеть дорогу перед собой — умный компьютер с помощью датчиков прощупывал путь и уверенно вел нас вперед.

Нам же оставалось только спать, есть и скучать.

Лишь на 4 день Строгов, залезший в кабинку к Кузьме, разбудил всех.

— Подъем, ребята! Скоро конечная остановка!

Пробудить-то он всех пробудил, да вот только слишком рано. Метель не унималась, ветер, такое впечатление, лишь усилился, «Проходец» пер даже медленнее, чем вчера. Но пер.

До указанной в навигаторе точки мы добрались часа через четыре. К тому времени, к нашей радости, метель закончилась, ветер стих, и даже мороз несколько спал — градусник показывал всего-то –20.

Я первым выскочил наружу и вдохнул морозный воздух. Мы не часто останавливались, но все же приходилось — пусть салон «Проходца» вместительный, пусть в нем можно спокойно пройтись и не задеть головой потолок, но все же похрустеть подошвой по снегу, подышать свежим воздухом и ощутить на лице мороз было здорово.

Вот только наслаждаться этим всем мне предстоит долго и нудно. Последующий путь мне нужно пройти самому. Мои друзья и соратники должны будут остаться здесь.

Решили, что вперед я выдвинусь утром — уже темнело, и ночью здесь явно будет некомфортно. К тому же, как по приборам, так и по увиденным Строговым признакам ‒ алеющее небо, более синий снег на горизонте и крутящие суставы (при том, что тело у него вроде как новое), выходило, что завтра будет хороший день: без осадков и сравнительно теплый (если так можно назвать мороз в 20 градусов).

Этот день, а точнее вечер, мне запомнится надолго. Мы поставили палатку (хотя правильнее было бы назвать ее юртой или вообще вигвамом), установили генератор и подключили к нему нагревательные элементы. Внутри нашей «юрты» стало намного теплее. Да, до комфорта «Проходца» было далеко, но все же градусов 10 тепла нагнать удалось.

В центре «юрты» развели костер, на котором тут же пожарили замороженное мясо, которое запасливый Строгов добыл еще в Речном и заготовил для поездки.

— Сейчас вы узнаете, что такое шашлык, — заявил он и достал нечто, очень отдаленно напоминающее шпаги.

— Что еще за шашлык? — не понял Литвин.

— Это такое блюдо, — вместо Строгова пояснил Шендр.

— Вкусное? — тут же уточнил Литвин.

— Вроде да. Но нам-то его Строгов будет готовить, — усмехнулся Шендр.

— Но-но! — возмутился Строгов. — У меня все как положено будет. Тем более к шашлыку у меня есть секретный ингредиент.

Он достал из своего рюкзака две большие бутылки, наполненные мутной жидкостью.

— Это еще что такое? — уставился на бутылки Литвин.

— Божественный напиток, который позволяет познать себя, успокоить душу и тело, насладиться единением с природой, стать ее частью… — начал пояснять Строгов.

— А попроще? — перебил его Литвин.

— Самогон.

— Это мне сразу все объяснило, — хмыкнул Литвин.

— Неважно, — обиженно отмахнулся Строгов, — попробуешь — узнаешь.

Спустя час после того, как прогорели дрова, а вытяжка убрала из «юрты» дым, Строгов установил «шпаги» с нанизанным на них мясом прямо над костром, на небольшие П-образные рамы, которые воткнул у костра до того, как разжег его.

Тут же появился запах, от которого закружилась голова и потекли слюни.

Нет, я пробовал нечто подобное там, на Земле. Но здесь, на Хрусте, среди ледяной пустыни, в «юрте» мне показалось, что ничего вкуснее я не ел.

Впечатление испортил напиток Строгова. Я сдуру попытался опорожнить его залпом и, снова-таки, судя по ощущениям, чуть не помер на месте. Горло и желудок пекли адским огнем, я хватал воздух широко открытым ртом, но от этого становилось только хуже.

— Слабак! — заключил Строгов, отвинтил крышку на бутылке с дистиллированной водой и протянул ее мне: — Запей.

Я тут же приложился к горлышку, а Строгов протянул мне кусок прожаренного мяса.

— Заешь.

Я послушно заглотил кусок и тут же почувствовал, что мне стало намного легче.

— Это что за отрава? — спросил я севшим голосом, указав на бутылку с его «божественным напитком».

— Я ж говорил, — пожал плечами Строгов, — самогон.

— Ты его что, из мочи слепней делал? — поинтересовался я.