Женский голос отозвался практически сразу.

— Миссис Дюпейн? — спросила Талли. — Это Талли Клаттон из музея. Скажите, пожалуйста, дома ли мистер Дюпейн? Боюсь, что произошло нечто ужасное.

— Что именно? — резко спросил голос.

— Пожар в гараже. Я вызвала бригаду. Я их сейчас жду. Мог бы мистер Дюпейн прибыть как можно скорее?

— Его здесь нет. Он пошел навестить Невила в его квартире в Кенсингтоне. — Голос опять стал резче. — «Ягуар» доктора Дюпейна там?

— В гараже. Похоже, там внутри чье-то тело.

Стало тихо. Телефон казался мертвым. Талли не могла расслышать даже дыхание миссис Дюпейн. Ей хотелось, чтобы жена Маркуса бросила трубку — тогда бы она могла позвонить Кэролайн Дюпейн. Поставить в известность первой Талли собиралась вовсе не свою нынешнюю собеседницу.

Тут миссис Дюпейн заговорила. Она говорила нетерпеливо, властно, тоном, не терпящим возражений:

— Посмотрите, там ли машина моего мужа. Синий «БМВ». Сейчас же. Я подожду у телефона.

Чем спорить, дешевле было подчиниться. Талли побежала назад, к дому, к парковке, скрытой кустами. Там стоял единственный автомобиль, «ровер» доктора Невила. Она вернулась в коттедж и схватила трубку:

— Синего «БМВ» там нет, миссис Дюпейн.

Опять стало тихо, но на этот раз Талли услышала что-то вроде короткого вздоха облегчения. Голос заговорил спокойнее:

— Я сообщу мужу, как только он вернется. Мы ждем к ужину гостей, так что мистер Дюпейн скоро будет. Я не могу позвонить ему на мобильный: за рулем он отключает телефон. А пока что сообщите Кэролайн. — И повесила трубку.

Талли не нуждалась в напоминаниях. Мисс Кэролайн предупредить надо обязательно. В колледже оказался включенным автоответчик, и Талли, прослушав лишь первые слова записанного Кэролайн сообщения, повесила трубку. Она набрала номер мобильного телефона Кэролайн, и здесь ей ответили немедленно. Талли удивляло, как ясно и сжато у нее получается говорить.

— Мисс Кэролайн, это Талли. Боюсь, что произошло ужасное несчастье. Гараж в огне, там машина доктора Невила. Пламя распространяется на деревья. Я вызвала пожарных и пыталась найти мистера Дюпейна, но его нет дома. — Помолчав, она выпалила почти непроизносимое: — Боюсь, что в машине чье-то тело.

Поразительно, насколько буднично прозвучал спокойный голос мисс Кэролайн. Она сказала:

— Вы говорите, что в машине моего брата кто-то сгорел?

— Боюсь, что так, мисс Кэролайн.

Теперь в голосе послышалось нетерпение.

— Кто? Мой брат?

— Я не знаю, мисс Кэролайн. Я не знаю.

Даже самой Талли было слышно, как звук ее голоса стал выше и превратился в вой, в котором слышалось одно отчаяние. Трубка выскользнула из мокрых ладоней. Теперь она поднесла ее к левому уху.

В голосе Кэролайн звучало нетерпение.

— Талли! Вы здесь? Что с музеем?

— Все в порядке. Только гараж и деревья вокруг. Я вызвала пожарных.

Неожиданно силы ее покинули, у нее защипало в глазах, и голос начал исчезать. До сих пор были только ужас и страх. Сейчас Талли впервые почувствовала невыносимое горе. Не то чтобы ей нравился доктор Дюпейн, или она его по-настоящему знала. Эти слезы выражали что-то гораздо более глубокое, чем сожаление о человеке, умершем столь ужасной смертью. Она знала: слезы — от потрясения и страха. Часто моргая, принуждая себя успокоиться, Талли думала: так всегда бывает, если умирает кто-то из тех, кого мы знаем. Мы всегда немного горюем о самих себе. Но сейчас ее скорбь была не о том, что она и сама смертна, — горе выглядело частью какого-то более общего чувства, которое у нее вызывал этот мир, в котором столько красоты, столько страха, столько злобы.

Голос Кэролайн стал твердым, начальственным и странно успокаивающим.

— Отлично, Талли! Вы все сделали правильно. Я приеду. Буду где-то через полчаса. Я уже выхожу.

Положив трубку, Талли задумалась. Должна ли она звонить Мюрел? Если бы мисс Кэролайн считала, что та должна быть здесь, разве она не сказала бы сама об этом? Впрочем, Мюрел будет уязвлена и рассержена, если Талли не позвонит. Она не могла себе позволить пойти на конфликт с мисс Годбай, и та была, в конце концов, человеком, благодаря которому музей работает. В выходные пожар наверняка попадет в местные новости. Конечно, попадет. Новости вроде этой всегда распространяются быстро. Мюрел имеет право узнать обо всем прямо сейчас.

Талли набрала номер, но там было занято. Она попробовала еще раз. Если Мюрел говорит по телефону, она не подойдет к мобильному, хотя попробовать стоило. После четвертого звонка она услышала голос Мюрел. Талли успела только представиться, как Мюрел сказала:

— Почему вы звоните на мобильный? Я же дома.

— Вы говорили по телефону.

— Нет, не говорила. — Помолчав, она сказала: — Подождите, пожалуйста, у телефона. — И после еще одной паузы, покороче, Мюрел произнесла: — Плохо лежала трубка. В чем дело? Где вы?

Мюрел казалась рассерженной. «Она ненавидит, когда ее уличают даже в незначительной оплошности», — подумала Талли.

— В музее. Мои вечерние занятия были отменены. Боюсь, у меня есть для вас ужасные новости. В гараже случился пожар, машина доктора Невила находится там. В ней чье-то тело. Кто-то сгорел. Боюсь, это доктор Невил. Я вызвала пожарных и сообщила обо всем мисс Кэролайн.

На этот раз молчание оказалось более долгим. Талли спросила:

— Мюрел, вы здесь? Вы расслышали?

— Да, я расслышала. Это чудовищно! Вы уверены, что он мертв? Вы могли его вытащить?

Вопрос прозвучал нелепо.

— Никто не смог бы его сласти.

— Это наверняка доктор Невил!

— Кто еще мог оказаться в его машине? Правда, я не уверена. Я не знаю, кто это. Знаю лишь, что он мертв. Вы хотите приехать? Я подумала, что вы желали бы обо всем знать.

— Конечно, я приеду. Я была в музее последней и должна сейчас быть там. Я приеду как можно скорее. Пока мы не знаем наверняка, не говорите мисс Кэролайн, что это доктор Невил. Там может оказаться кто угодно. Кому еще вы об этом сообщали?

— Я позвонила мистеру Маркусу, но не застала его. Ему передаст жена. Звонить Калдер-Хейлу?

Голос Мюрел стал нетерпеливым.

— Нет. Оставьте это мисс Кэролайн, до ее приезда. Не вижу, какая от него может быть польза. Просто оставайтесь на месте. И, Талли…

— Да, Мюрел?

— Извините меня, я была резка с вами. После приезда пожарных оставайтесь в коттедже. Я приеду очень скоро.

Талли положила трубку и пошла к двери коттеджа. За треском пожара и свистом ветра ей слышался приближающийся шорох колес. Она побежала к дому, закричав от облегчения. Огромная пожарная машина — с яркими фарами, поисковыми огнями, не от мира сего, будто какое-то гигантское мифическое чудовище, — осветила дом и лужайку; от ее шума оцепенение рассыпалось в прах. Талли побежала навстречу, зачем-то указывая на языки пламени. Чудовищный груз беспокойства упал с ее плеч. Помощь наконец была здесь.

Джефри Гаркнес, помощник комиссара, любил оставлять широкие окна в своем офисе незадернутыми. Офис располагался на седьмом этаже. Также поступал и Адам Дэлглиш, чей кабинет был этажом ниже. Год назад в Нью-Скотленд-Ярде случился всеобщий переезд, и теперь окна Дэлглиша выходили на Сент-Джеймс-парк. Этот вид был более спокойным, даже пасторальным, хотя с такого расстояния все выглядело скорее намеком на пейзаж, нежели самим пейзажем. О времени года ему сообщали изменения в парке: весенние цветущие деревья, великолепие их летней тяжести, золотисто-желтый хруст осени, зимой — торопливые, озябшие, с поднятыми воротниками прохожие. Ранним летом вдруг появлялись предоставленные муниципалитетом шезлонги, которые взрывали пространство цветным брезентом, и полуодетые лондонцы сидели в изумрудной траве, как на картине Сера. Летними вечерами, идя через парк домой, Адам то и дело слышал медное крещендо военного оркестра, который встречал гостей, пришедших на прием к королеве и поглощенных праздничным великолепием собственных одежд.