Пришлось пойти на уступки. Не хотел дукс доводить до серьёзного конфликта с действительно взбесившимся от не пойми какой подозрительности Скариотисом. Однако, беспокойство, оно проникло в душу Пинкмана и укоренялось там всё сильнее. И до того момента. как он вновь вызвал на связь Жоффрау, и когда он принял этот самый вызов, будучи несколько… раздражён. И даже когда комит не то что отмахнулся от подозрений, а скорее счёл их простыми последствиями недавнего боя. Отмахнувшись, мягко, но всё же приказал продолжать договариваться, тем более, если та сторона готова отступить.

Успокоенный частично дукс совсем готов был поставить в переговорах точку, согласившись в пожеланиями кондотьера Тайгера, но тут…

«Уравнитель» ещё не успел подойти вплотную к построению кондотты — хотя был довольно близко, на расстоянии залпа из ракет и дальнобойных орудий — как началось то, чего опасался не он, а Ричард Скариотис. Чутьё наёмника оказалось верным не частично, а полностью. Боль! Не телесная, в душе, от совершённой ошибки. От того, что эта ошибка могла теперь дорого обойтись не им даже, а Гегемонии.

Залп. Массированный, со стороны как этих пяти колоссов кондотты. так и с «Уравнителя», прямо на ходу. И «Ландскнехт», этот проклятый супертяж! Он «внезапно» ожил, а повреждения, которые ему были ранее нанесены… Отсутствовали они. те самые повреждения. Обман, введение противника в заблуждение, блеф. Извращённый мозг погрязшего в гордыне и хитроумии псиона, этого беглеца из Директората, нашёл, как именно лучше всего уязвить их. Сперва показать силу, затем дать почувствовать собственную как бы слабость, усыпить ведущимися переговорами и… И снова ударить.

Снова. Опять эти проклятые грешники, отвергающие саму суть Чистоты, били по самым уязвимым местам. Воспользовались случившимся между ним и Скариотисом конфликтом, после которого тот отвёл оба оставшихся у него колосса назад, за корпуса «Наутилуса» и «Акванавтов». Отвёл, хотя понимал, что даже повреждённые, «Сокрушитель» и «Уравнитель» более «водников» подходят на роль бронированной прикрышки. Понимал, но ставил собственную жизнь гораздо выше интересов Гегемонии. Наёмники! Им никогда нельзя было верить, нельзя использовать.

Первый залп был хоть и первым, но уж заранее позаботиться о наведении орудий на цель кондотте Тайгера труда не составило. Как и распределить — что используется для пробоя щитов, а что для выведения из строя наиболее опасного для них оружия. В частности, его соник-пушки, без которой «Наутилус» терял немаленькую часть своей мощи. Было акустическое оружие… Именно было, потому как теперь его не было. Разрушилось, поскольку хрупкое, сложное, легко повреждаемое, не чета тем же лазерам или плазмоганам. Часть мощных лазеров тоже выбили, зато кислотные метатели обошли стороной, разумно считая их куда менее опасными тут, на суше. Не отсутствие опасности, а меньшая её степень. Расчётливость! И внезапность.

Пытающийся маневрировать, отдавать приказы своим двум ведомым и остальным, дукс Пинкман понимал, что его переиграли. Теперь уже не излишне горячего Пельша, не побитого жизнью и многочисленными схватками командира наёмников Скариотиса, а именно его, офицера Гегемонии, прошедшего через множество испытаний с доблестью, верой и смирением перед высшей силой.

Уязвимости! Пельша, стремившегося на своей «Крепости» прорваться внутрь давно утраченного Трентвилля, поймали именно на стремлении вернуть утерянное и ложной, но очень крепкой вере в мифическое «прикосновение к совершенству». Наёмник Скариотис был не полностью, «по очкам», но всё равно побеждён разрывом устоявшихся тактических схем и скоростным натиском, на который тот просто не успел вовремя и в полной мере среагировать. Ах да, ещё на противоречиях между ним, остатками сектантов и… а также им самим, дуксом Пинкманом, подчинявшимся полученном ранее приказу.

Приказы и подчинение им! Его поймали на этой несомненно достойной черте. Алоизий понимал случившееся, сожалел, но никогда не согласился бы измениться в сути своей, поскольку Заветы Чистоты гласили, что отступление от подобающего истинному хомо облика тела и духа хуже любой смерти, любых потерь.

С трудом подчинялись нижние конечности колосса, в которые шли попадание за попаданием. Конечно же, кто бы мог сомневаться! Предназначенные для расщепления на несколько острых опор-когтей, впивающихся в морское дно, ноги «Наутилуса» — да и «Акванавтов» тоже — были самой уязвимой частью тяжёлого, прочного колосса. У «Акванавтов» это являлось не столь заметным, но тоже… Ещё кое-что, а именно особенности систем позиционирования, компенсации отдачи после пуска ракет, слабость антиграва и минимум реактивных движков, которые сменили водомёты, нужные там. на глубине.

Колосс-«водник» почти с гарантией проигрывает примерно равному по классу, но предназначенному для суши. Конечно, если мастерство пилотов сравнимо, это чуть ли не главное. Здесь и сейчас оно было… сравнимо, к огромному сожалению Пинкмана.

Попытка Фроста, первого ведомого, использовать антиграв, взлетев и ударив ракетами сверху вниз… На «Акванавте»! Жест отчаяния, непонимание всей степени риска. просто ошибка… Уже неважно. Сразу несколько плазменных сгустков и выпущенных из гауссовки бронебойных болванок ударили в уже приоткрывшиеся уязвимые места, нарушая работу систем колосса, сбрасывая того обратно, на землю. Твердую, не чета водной глади, под которую был приспособлен «Акванавт».

Подставившийся из-за чрезмерно рискованных фортелей в воздухе «Попрыгунчик», что буквально отвлек на себя всё внимание «Дротика», выключив того из боя, да и остальных заставляя хоть частью сознания, а следить за этой некрупной, но очень увёртливой и больно жалящей мощными лазерами пакостью.

Был «Дротик», последний колосс сектантов. Был, да… Только размен на «Попрыгунчика» являлся и не в их пользу, да и не было его, размена. Пусть кондотта лишилась лёгкого колосса, но вот горящий «Уравнитель» — их, не кондотты — напоминал о том, что все мимолётно в вечном цикле очищения и первородно-первобытной скверны. И неважно, что теперь их «Ландскнехт» действительно напоминал помесь руины и развалины. Неважно! Лукс понимал и вспоминал, сколько действительно серьёзных повреждений могло выдержать это избыточно прочное изделие, дорогое и, как многие считали, не особенно нужное в настоящих, крупных сражениях. Вот и в этом на первый взгляд ужасном виде супертяж мог не просто огрызаться, но ещё и идти в атаку. А ремонт? Победа и не такого стоит. Это была последняя мысль Пинкмана, перед тем, как системы оповещение взвыли совсем уж громко, а в глазах навеки запечатлелись ослепительные лучи лазеров, прожигающие последний слой брони, защищающей хрупкое и безмерно несовершенное, зато исконное, настоящее тело чистого хомо от… От перехода к Чистоте или… пустоте?

Как только не то плазма, не то лазеры таки да прожгли/проплавили броню «Наутилуса» и прикончили сидящего внутри капсулы пилота — стало ясно, что сражение по сути выиграно. Да, никаких оговорок, именно выиграно. Достаточно было взглянуть на остающееся от ещё недавно мощного вражеского отряда, а затем сравнить с теми картами, что могли выложить на стол мы.

Изрядно потрёпанный «Сокрушитель»; объятый дымным пламенем и с многочисленными проломами брони «Уравнитель»; относительно целый и отстреливающийся «Акванавт». Вот и всё, вот и нечего больше им выставить как повышение ставок. Бронетехника и пехота на гравициклах и без тут категорически не котировалась; авиацию мы уже успели на ноль помножить. Что же до зависшей в системе эскадры, то она являлась совершенно бесполезной. Не принято тут пытаться наносить удары с орбиты. До такой степени не принято, что Звёздная Стража мигом бы разнесла смутьянов на молекулы, даже не задумываясь. Орбитальные бомбардировки и прочее подобное — это исключительно против машинного разума. Там все средства были хороши, хотя… по возможности всё едино старались не калечить поверхность планет.