Таисия смотрит на него своими чудесными голубыми глазами, и ее нагота заставляет все внутри сжиматься и переворачиваться, до боли и стиснутых зубов.

   - Испугалась?- зачем-то спрашивает он, хотя и так все понятно.

   - Да, - говорит она хрипло.

   Он наклоняется к ее лицу, и вдруг лижет ее в нос. Тася хихикает.

   - Сколько тебе лет, шари? - он улыбается, доволен, что удалось разрядить атмосферу.

   - Двадцать шесть будет через месяц. А тебе?

   - А мне, милая, будет семьдесят восемь. И за всю свою жизнь я не хотел никого так сильно, как хочу тебя. Скажи мне, солнце мое, что мне сделать, чтобы ты не боялась меня и стала моей?

   Она садится, застегивает сорочку.

   - Я не боюсь тебя, глупый ты дракон, и твоей страсти тоже не боюсь, - говорит она тихо. - Я не буду жить с мужчиной вне брака. В нашем народе таких женщин называют "отляякон" - отчаявшиеся. Если ты хочешь меня, тебе придется сделать меня своей женой.

   Энтери дотягивается до ее ступни, щекочет ее, наклоняется, целует пальчики, а Тася снова хихикает, теперь уже немного напряженно, и отбирает ногу - щекотно и страшно ждать, что же он ответит. Вдруг рассмеется и улетит, оставив глупую человечку жалеть о своих словах всю жизнь?

   - Я хочу этого больше всего в жизни, - наконец говорит Энтери серьезно.

   ....он, конечно, не рассказывает всего этого брату, потому что это то, что должны знать только двое. Просто говорит "Я решил жениться на ней", и Нории понимает, что все слова, которые он хотел сказать - про то, что драконов осталось немного, и нужно ради выживания рода вступать в браки с драконицами, - бесполезны и только рассорят его с братом. Поэтому он вздыхает и протягивает руку:

  -- Дай-ка мне попробовать эту твою трубку, Энти-эн...

   ....Михайлис и Лори куда-то ушли, оставив записку, чтоб до завтра не ждали, и целый день теперь принадлежит им одним. Все невинно и прилично, ну не считать же неприличным тисканье у стенки дома, после которого оба ходят раскрасневшимися, или долгие поцелуи, после которых так трудно остановиться.

   Таисия утром хлопотала по хозяйству - мыла полы, скоблила длинный деревянный стол, готовила еду, а Энтери все пытался помочь и был изгнан с кухни, потому что больному на всю голову дракону нужно спать, есть и набираться сил, а не пытаться хватать ведра с водой, которых она за свою жизнь без всяких с хвостом перетаскала.

   Он расспросил ее о родных, и узнал, что мать ее была из Рудлога, познакомилась с отцом, когда приезжала сюда на практику с студентами-зоологами, да тут и осталась. Умерла она два года назад от легочной болезни, с тех пор они живут здесь втроем с отцом. Девочки закончили школу, а в университет поступить не было денег. Живут они с огорода и охоты, плюс отцу немного доплачивают от поселения, за то, что он приглядывает за лесом и горной дорогой, предупреждая о пожарах или возможных камнепадах с гор. Иногда приезжают туристические группы из самых разных стран, и тогда он работает проводником. Туристы платят хорошо, останавливаются у них в домике. На чердаке оборудованы лежанки, там тепло и можно нормально разместиться.

   Энти после ее слов уточнил значение непонятных слов "практика", "студенты", "школа", "университет" и "зоологи" с "туристами" и попросил рассказывать дальше. Оказалось, народ тараноби живет за границей Рудлога на восточных склонах Милокардер, переходящих в Пески и официально не является гражданами ни одной страны, ну а неофициально Рудлог давно выдал им свои удостоверения гражданства, получает с них налоги и платит зарплаты и пенсии. Все довольны - дети дракона сохраняют свою независимость и при этом пользуются всеми благами государства. Основное поселение находится внизу, у железной дороги, и там, в отличие от их домика, работает телекоммуникационная антенна, есть магазины, даже свой театр и музей.

   Энти спросил значение "удостоверения", "гражданства", "пенсии" и прочих чуждых его уху слов и задумался. Побарабанил пальцами по столу, выбивая привычный ритм:

  -- Тасенька, я только что понял, что сначала мне нужно тебе рассказать о себе. Потому что я совсем не знаю и не понимаю, сколько прошло лет с того момента, как я покинул свой дом, я не понимаю, где я нахожусь и тот ли вообще это мир. И я бы очень хотел знать, спасся ли кто-то из моих сородичей.

   Во время рассказа девушка так распереживалась, что отложила картошку и нож, сполоснула руки и села рядом с ним, гладя его по плечу. Когда Энтери закончил, она с изумлением и сочувствием поглядела ему в лицо - не разыгрывает ли? Может ли такое быть, что весь драконий род был чьей-то злой волей заключен в камень? Покачала головой:

   - Я никогда не слышала ничего похожего. Если вы были в той горе, которая недавно треснула и перегородила реку - значит, попали вы в нее давным-давно. Может, отец знает какие-то легенды? Или, - Тася оживилась, - давай съездим в городок, поспрашиваем стариков, может кто-то что-то слышал? А еще у нас есть библиотека, и при ней работает Матушка Вилайтис, она не только библиотекарь, но и кто-то типа почетной хранительницы. Она и книжку, если что, подскажет, и если уж кто-то что-то о вас знает, то только она. Только сначала, - девушка окинула дракона скептическим взглядом, - я тебя накормлю. А то ты мне там людей поешь, неудобно перед соседями будет.

   Энтери хмыкнул и послушно уселся за стол. После сытного обеда Тася выдала ему вещи отца и велела переодеться, а голову, чтобы скрыть цвет волос, обмотала тонким цветным шарфом на манер бедуинов, объяснив, что многие мужчины у них так носят химу вместо шляп.

   Дракон не спросил, что такое шляпа, и так понятно, что это какой-то головной убор. Он вообще чувствовал себя немного потерявшим опору под ногами, потому что страшно было представить, сколько же продлилось его заключение, и очень хотелось верить, что он не один выживший. Таисия, словно чувствуя это, окружила его заботой - то погладит по плечу, то чмокнет в подбородок, то шепнет на ухо какую-нибудь нежность. От этого ее старания на душе стало как-то теплее и спокойнее.

   Они вышли из дома часа через два после полудня, когда солнце вовсю уже палило жарой. Хотя на высоте всегда было прохладно, светило было яркое, явно не свойственное холодному сезону. Пока Таисия вела его куда-то за дом, он что-то мучительно соображал, потом спросил:

   - Какое сейчас хоть время года? Ну, что не зима, понимаю, а что конкретно? лето? Середина лета?

   - Нет, что ты, лето заканчивается, скоро осень уже будет. Ты же видишь, мы уже урожай собираем.

   - Там, где я раньше жил, мы урожай круглый год собирали, - объяснил Энтери, наблюдая, как она открывает ворота сарая и выводит, надев длинные кожаные рукавицы, оттуда какую-то чудо-тележку.

   Ну, то есть то, что "это" какая-то вариация телеги, он понял, потому что у выведенного Тасей чуда были четыре, хоть и непривычно широких, покрытых каким-то черным ребристым материалом с противным запахом, но вполне узнаваемых колеса. На эти колеса была поставлена узкая, короткая и мягкая скамья и углублениями для сидения. Впереди было что-то типа оленьих рогов.

   Тася запрыгнула на тележку, как всадник на коня, похлопала по скамье за собой рукой.

   - Садись, поехали!

   - Это какая-то волшебная телега? - Энтери осторожно уселся за ней, внимательно осматривая аппарат - где находится двигательный артефакт или свиток с заговором? - Она ведь без лошади ездит?