Дорога заняла почти сорок минут, и пришли мы уже основательно выпившими. Лицо Рейчел разрумянилось, губы растянулись в широкой улыбке. Она была хорошенькой, юной и очень невинной.

— Как ты себя чувствуешь? — Я взяла ее за руку и улыбнулась. Водка смягчила мое раздражение, я больше не злилась, что сестра пошла с нами. — С тобой все в порядке?

Мы еще не вошли внутрь, но уже слышали музыку, голоса и смех. Повсюду бродили подростки. Взрослых здесь не было.

Рейчел с улыбкой посмотрела на меня и кивнула. Она мечтательно подняла брови и начала двигаться в такт музыке.

— Танцуйте. — Карли подтолкнула нас. — Мы же не собираемся простоять все время в уголке?

Мы планировали провести тут максимум час, чтобы к пяти вернуть Рейчел домой и усадить за пианино. Но у Карли мы задержались на добрые сорок минут, и дорога сюда заняла еще примерно столько же. Если отправить Рейчел домой прямо сейчас, то все еще может сойти с рук. Сама я могла бы наврать, что задержалась у Карли. Конечно, родители рассердятся, но не так сильно, как из-за Рейчел. Ей нельзя приходить домой поздно, ей-то всего четырнадцать. Кроме того, Рейчел нужно было заниматься. И еще я понятия не имела, как мы скроем запах водки. Похоже, нас ожидают крупные неприятности.

Обо всем этом я думала, наблюдая за пританцовывавшей Рейчел.

Элис идет перед нами всего лишь на расстоянии двух шагов, но по ее походке понятно, что она совершенно не в настроении вести беседу. Я не думаю, что она чем-то расстроена — нет, она в хорошем расположении духа, она вся светится красотой и энергией, она явно наслаждается этим красивым осенним вечером и последними теплыми деньками.

Но все-таки мы с Робби понимаем, что сейчас с ней лучше не заговаривать. Она иногда бывает такой, в эти моменты ей лучше без нас, чем с нами. Однажды Робби даже как-то пошутил насчет этого. Мы разговаривали про нашу любовь к музыке и вдруг обнаружили, что Элис просто заснула на диване. Мы и не заметили, когда. А говорили мы довольно долго, кажется, несколько часов.

— Мы, наверное, утомили ее своей болтовней, — рассмеялся Робби. — Мы вообще слишком много говорим.

И Робби прав. Но мы никогда не надоедаем друг другу, у нас всегда находятся темы для разговоров.

Меня начинает это беспокоить. Я боюсь, не ревнует ли Элис. Но когда я спрашиваю ее об этом, она удивленно качает головой.

— А что тут такого? Хорошо, что вам интересно вместе. Вы оба мне очень дороги, и ваше общение мне нравится.

— Ну, слава богу. А то я уж испугалась. Подумала, вдруг ты ревнуешь?

— Ревную? — Элис снова качает головой. — Я никогда не ревную. Никого и ни по какому поводу. Могу сказать совершенно честно — с чувством ревности я незнакома. Так что об этом не беспокойся.

Этот разговор происходит в пятницу вечером, через несколько недель начинаются экзамены, и мне явно пора позаниматься. Но мне очень хочется видеть Робби и Элис. Дружба с ними стала едва ли не самым важным в моей жизни.

Мы заговариваем про лыжный спорт. Робби предлагает покататься втроем.

— Я не очень-то хорошо катаюсь на лыжах, — говорю я. — Только мешать вам буду.

— Я тебя научу, — возражает Робби. — У тебя все получится.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — смеюсь я. — Ты даже не представляешь, как плохо я катаюсь. Научить меня будет довольно сложно.

— Но меня-то он научил. — Элис поворачивается, замедляет шаги и протискивается между нами. — Представляешь, я вообще не могла стоять на лыжах. А прошлой зимой уже каталась, как чемпион. — Она берет Робби за руку. — А какой он сексуальный на лыжах!

Робби вдруг останавливается и хмуро смотрит на Элис.

— Сексуальный? — переспрашивает он. — Не дурачь меня! Разве я тогда казался тебе сексуальным?

Элис смеется и прижимается к Робби.

— Глупый! — говорит она. — Ты меня тогда просто не понял.

Робби раздраженно качает головой.

— Мы на месте, — говорит он и выдергивает свою руку из руки Элис.

Мы стоим перед дверью ресторана «Африка». Робби открывает дверь и пропускает вперед меня и Элис. Я улыбаюсь ему, но он расстроен и не отвечает на мою улыбку.

Внутри темно, только на столах и стенах горят свечи. Глаза постепенно привыкают, и я вижу, что стены красные, а на каждом диване лежат подушки.

— Пойду в бар, возьму напитки, — говорит Робби.

— Отличная идея! — восхищается Элис. — Мне — бутылку шампанского.

— Целую бутылку? — Робби смотрит на нее с сомнением. — Не много ли?

— Нет, — перебивает его Элис. — Именно бутылку. Спасибо.

Робби качает головой и смотрит на меня.

— Кэтрин?

— Мне содовую с лимоном, — говорю я.

Элис хмыкает.

— Содовую с лимоном, — передразнивает она меня. — И ты будешь это пить?

— Мне нельзя пить спиртное, Элис. Я же несовершеннолетняя.

— Ты не обязана ничего объяснять, Кэтрин, — вмешивается Робби. — Кстати, я тоже выпью что-нибудь безалкогольное. У меня завтра футбол. Пусть Элис пьет в одиночестве.

— Ничего себе, — притворно вздыхает Элис. — Вот мне повезло!

Робби снова хмурится и уходит к бару.

Элис задумчиво смотрит ему вслед.

— Он от меня совсем с ума сошел, — говорит она, пожимает плечами и отворачивается. Робби стоит около бара и выглядит очень несчастным.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Почему он вдруг рассердился?

— Мне кажется, я невольно напомнила ему о том, что было во время той поездки. Я просто некоторое время провела с одним инструктором. Ничего особенного, всего один вечер. А Робби это не понравилось.

— Провела время? Один вечер? Что ты имеешь в виду?

Элис не смотрит на меня.

— Я сказала то, что сказала, — говорит она громко и четко. — Я провела время с другим человеком. Ты уверена, что хочешь услышать подробности? Робби это не понравилось. Он, кажется, решил, что я его собственность.

Я так потрясена услышанным, что даже не могу ничего сказать, просто сижу, прижав руку ко рту. Я знала, что Элис не так любит Робби, как он ее. Но то, что она сделала, вообще жутко и непонятно. Как она посмела так поступить с Робби?

Но прежде чем я успеваю собраться с мыслями, Элис подпрыгивает и машет руками.

— Бен! — кричит она, выскакивает из-за стола и бросается к какой-то паре. — Бен! Надо же, это ты. Я тебя еле узнала, все смотрела и смотрела, а потом услышала твой акцент и сразу поняла, что это ты.

Элис говорит громко, и в ресторане на минутку наступает тишина, люди замолкают и прислушиваются. Бен и сидящая рядом с ним девушка — высокая, бледная, с длинными рыжими волосами — молча смотрят на Элис. Бен кажется почти испуганным.

— Элис, — говорит он наконец и вытягивает руку, как будто пытаясь отстранить ее, но она не обращает внимания на его жест, подходит, обнимает и целует. Бен совершенно растерян.

— Ничего себе! Что ты тут делаешь? — говорит он с явным американским акцентом.

— Как что? Обедаю, конечно. Как и ты. — Элис берет Бена за руку и тут замечает Робби с напитками. — Робби, Кэтрин, смотрите! Это Бен, моя первая настоящая любовь.

Подруга Бена пожимает плечами, Бен пытается что-то сказать, но Элис перебивает его:

— Пойдем, посидите с нами, — весело приглашает она. — Поужинаем все вместе.

— О нет, это ни к чему. — Бен смотрит на свою девушку. — Мы с Филиппой…

— Привет, меня зовут Элис. — Элис быстро наклоняется к Филиппе, и они пожимают друг другу руки. Элис улыбается, Филиппа тоже, но ее улыбка не очень-то искренняя.

— Правда, присоединяйтесь к нам, — говорит Элис. — Ну, хоть посидите с нами немного. Мы с Беном не виделись тысячу лет.

Филиппа и Бен соглашаются, и пока они собирают свои вещи, Робби смотрит на меня и выразительно вздыхает. Официантка помогает нам сдвинуть столы.

Если бы не Элис, которая чувствует себя абсолютно непринужденно, мы просто сидели бы и молчали. Элис рассказывает про лето, которое она провела с Беном. Бену явно неловко, и он смущенно улыбается Филиппе, а Элис заливается о том, как они проводили время и как ей нравился его американский акцент.