И что бы ни писали в газетах о наших отношениях, я-то знала, что я к ней чувствовала. Я поклонялась ей — и при жизни, и после ее смерти. Я всегда была и буду главной ее поклонницей.

Элис приходит на обед вовремя, она так весела и полна энергии, что я сразу чувствую себя лучше.

— Боже мой, — низким голосом говорит она, оглядывая квартиру Вивьен. — Как тут пышно. Твои родители, наверное, очень модные?

— Нет. — Я качаю головой. — Мои родители живут не здесь. Я живу с теткой. Но она уехала на выходные.

— Так что же — тут только мы?

Я киваю, Элис подскакивает и кричит от радости.

— Вау! Кэтрин, как я рада. Я-то думала, что твои родители тоже тут. Переживала, что мне придется с ними знакомиться, представляться им, как будто тут свадьба или сватовство. Слава богу! — Она шумно выдыхает, потом начинает бродить по комнате и рассматривать обстановку и вещи.

Я готова объяснить Элис, почему живу с теткой, а не с родителями, готова рассказать ей о качестве обучения в Драммонде, чей уровень считается намного выше уровня учебных заведений Ньюкасла. Но ей намного интереснее сама квартира, чем причины моего пребывания в Сиднее.

— Наверное, жить в таком доме просто потрясающе, — громко говорит она, ее голос эхом отзывается в прихожей. — Ты когда-нибудь устраивала тут вечеринки? Держу пари, нет. Давай что-нибудь придумаем? Я знаю кучу народа, кого можно было бы пригласить. Ой! — восклицает она затем. — Ты только глянь на это! — Она тянется к полке Вивьен и берет оттуда бутылку. — Ирландское виски. Круто! Давай выпьем?

— Это не мое, — говорю я. — Это Вивьен.

— Да какая разница. Разбавим потом. Твоя тетка и не заметит. — Она относит бутылку в кухню, находит два бокала и щедро наполняет их. — У тебя кока-кола есть?

— Увы. — Я качаю головой.

— Ну, разбавим водой. — Элис доливает бокалы водой и протягивает один мне.

Я делаю небольшой глоток. Виски пахнет отвратительно, а на вкус еще хуже. Не уверена, что смогу допить до конца.

Я не хочу пить, но Элис умеет настоять на своем.

Мы выходим с бокалами на балкон и смотрим оттуда на город. Говорит главным образом Элис, я просто слушаю и наслаждаюсь ее энергией. Мне нравится общаться с ровесницей, я начинаю чувствовать себя свободной и счастливой.

— Здравствуй, мир! — Элис наклоняется вниз и громко кричит: — Здравствуй, мир! — Поворачивается ко мне и возбужденно говорит: — Когда я стану взрослой, у меня будет точно такой же дом, только еще больше. Друзья будут оставаться у меня на ночь, и прислуга будет, домработница, дворецкий… и еще тот, кто будет разливать шампанское.

— Естественно, — говорю я. — Иначе ты можешь сломать ногти. Или руки станут липкими.

— Какой кошмар! — Она театрально оглядывает свои руки. — Это действительно очень опасно.

Я смеюсь.

— Тебе обязательно нужен будет бармен.

— И повар — готовить еду.

— И собственный врач-массажист.

— И парикмахер.

— И стилист, чтобы выбирать одежду.

— И садовник.

— И шофер.

— Да… — Элис садится рядом со мной и мечтательно вздыхает. — Я вообще ничего не буду делать сама. Не хочу походить на свою мать, она вечно жалуется, что погрязла в домашней работе. Ничего вообще не буду делать. Даже в ванной сама мыться не буду.

— А если тебе это надоест? Представляешь, вокруг тебя все время люди? Захочешь побыть одна.

— Нет, — говорит она. — С чего бы это? Одной скучно. Ненавижу одиночество. Просто ненавижу. Моя жизнь не будет серьезной и скучной. Она будет веселой. Вечеринки, бесконечные праздники.

Элис уже выпила несколько бокалов, я все еще дотягиваю первый. Наконец она заявляет, что голодна, и мы возвращаемся в квартиру. Элис наливает себе еще виски и предлагает мне, но я показываю свой почти полный бокал и качаю головой. Элис хмурится.

— Тебе не нравится?

— Нет, все в порядке, — говорю я, делаю глоток и стараюсь не скривиться.

Элис некоторое время смотрит на меня, потом ставит бутылку на место.

— Что ж, мне больше достанется.

Мы накладываем карри и садимся к столу. Элис с аппетитом ест.

— Вкусно! — говорит она, с недоверием качая головой. — Ты потрясающе готовишь. Ты вполне могла бы открыть собственный индийский ресторан.

Я польщена и не могу сдержать улыбку. Мое настроение улучшается с каждой минутой. Мрачное чувство, оставшееся после разговора с мамой, полностью исчезло.

— Так… — Элис бросает вилку на тарелку. — А что теперь будем делать?

— Можем поиграть в скраббл, например.

Элис качает головой.

— Ой, нет. Я не смогу сосредоточиться. И вообще скраббл напоминает домашнее задание. Может, в шарады? Прикольно будет.

— Но для таких игр надо больше народу.

Элис некоторое время молчит, потом смотрит на меня и улыбается.

— Я знаю кое-кого, кто мог бы прийти. Давай развлечемся?

— Да? — Стараюсь улыбнуться, но я разочарована. Мне очень нравится наша маленькая компания и не хочется впускать в нее кого-то еще. — Ты думаешь, в это время кто-то придет?

— Всего-то девять вечера! Даже ночные клубы еще не открылись.

Я пожимаю плечами.

— И кого ты хочешь позвать?

— Робби.

— Кто это?

— Мой друг. Он работает официантом в шикарном клубе. Очень славный. Тебе понравится.

Элис берет свой мобильник и набирает номер. Больше никаких вопросов я задать не успеваю. Я слушаю ее голос — уверенный и кокетливый, и думаю, испытывала ли она когда-либо сомнение и неуверенность. Нет, такое представить невозможно.

— Он скоро приедет. — Она встает и удовлетворенно потягивается. — Я это классно придумала, Кэйти. Куча еды, отличная компания, развлечемся!

— Кэтрин, — поправляю я. — Я — не Кэйти, я — Кэтрин.

Элис поворачивается ко мне.

— Но тебе больше подходит Кэйти. Тебя же не всегда звали Кэтрин? Когда ты была маленькой, тебя называли Кэйти? Кэтрин — слишком серьезно для такой юной девушки. А Кэйти звучит классно, очень забавно, и тебе подходит.

— Нет, — повторяю я. — Я — Кэтрин. Просто Кэтрин.

Я стараюсь говорить ровно и дружелюбно, но все равно мой голос звучит резко. Раньше мне было все равно, как меня называли — Кэт, Кэйти, Кэти, Кейт, — но теперь я ненавижу эти сокращения. Это время прошло. Я — Кэтрин Паттерсон.

Элис хмурит брови, но через мгновение ее лицо светлеет, и она с улыбкой кланяется мне.

— Хорошо. Кэтрин — и никак иначе. Как та старая актриса, как ее там, ну, в том фильме… Кэтрин Хепберн. Да, такое серьезное имя лучше соответствует твоему таинственному образу.

— Моему таинственному образу? — Я фыркаю и смеюсь. — Вот уж не думаю.

— Но у тебя же есть тайна? — Элис наклоняется вперед. — Все в школе гадают, какую тайну ты скрываешь. Ты такая симпатичная, но такая тихая, застенчивая, как будто боишься чего-то. Как будто ни с кем не хочешь общаться. Как будто у тебя какая-то большая, темная тайна, и ты не хочешь, что бы о ней узнали. Некоторые думают, что ты просто высокомерная.

— Высокомерная? Правда? Нет, это не так. — Я встаю и принимаюсь убирать со стола, избегая взгляда Элис. Беседа начинает меня напрягать — Элис почти добралась до правды. Я не высокомерная, но не завожу друзей именно из-за тайны. Надо же, оказывается, я не так уж неприметна, как думала.

Элис смеется.

— Эй, не расстраивайся. Я же тебя просто поддразниваю. И немножко завидую. — Она прижимает руку к груди. — Мне тоже хочется быть таинственной девушкой с трагическим прошлым.

Я поражена, насколько Элис близка к разгадке. Я чувствую себя выставленной напоказ, хочется убежать и скрыться. Я боюсь, что Элис будет спрашивать меня до тех пор, пока все не узнает, но она лишь пожимает плечами и снова обводит комнату взглядом.

— Боже, какая квартира! Решительно надо устроить тут вечеринку. — Она берет у меня тарелки. — Я уберу. Сиди. Может, выпьешь еще? — Она смотрит на мой бокал и неодобрительно качает головой.