Но потом он подумал:

«Не будь слабаком. Она только что сказала, что её родители ушли. И вообще, она вроде милая…»

— Они ухлили. Давай.

Фил последовал за ней в дом. Он остановился на мгновение и заметил медный молоток на открытой входной двери. Это было самое странное. Молоток был лицом, только на лице не было ни носа, ни рта. Просто два больших пустых глаза смотрели на него.

— Давай же, теперь… Не пугайся. Я… они ухлили.

«Они ухлили…» — подумал Фил.

Ему не повредит просто войти и осмотреться. Он мог сказать Иглу, что был в забитом привидениями публичном доме крикеров, что он вошёл внутрь. Тогда Игл и другие его друзья подумают, что он крут.

Гостиная не сильно отличалась от комнаты его тёти. Обычная мебель, стулья, большой деревянный буфет в углу и напольные часы. Просто всё было немного старее, вот и всё. Он последовал за Дауни вверх по лестнице налево. В гостиной было темно, а в холле наверху ещё темнее. Но в этом был смысл, потому что он слышал, что у крикеров, как и у большинства людей, живущих в сельской местности, не было электричества.

— Куда мы идём, Дауни? — спросил он на лестничной площадке. — Мы идём в твою комнату?

— Нет, — сказала она, глядя на него.

И снова он заметил её груди; они были маленькие, но очень красиво торчали сквозь старый сарафан, который она носила, и на самом деле она была бы довольно хороша, если бы не её деформированные руки и ноги.

— Слежуй за мной…

Затем она взяла его за руку и повела на другой, ещё более тёмный лестничный пролёт.

«Боже, как же жарко, — подумал он. — В два раза жарче, чем на улице, и гораздо душнее».

Когда они вышли на площадку третьего этажа, Филу стало так жарко, что ему показалось, что его готовят. Здесь был зал поменьше, на стенах висели ещё старые картины в рамах, но они были слишком тёмными, чтобы их было видно. Единственный свет исходил из маленького высокого окошка в одном конце, а затем он заметил линию огней — крошечные белые точки, стреляющие из каждой двери в холле.

«Замочные скважины,» — сообразил Фил.

Дауни, казалось, задыхалась от какого-то странного возбуждения. Фил видел ухмылку за чёрными лентами волос. Она сжала его руку.

— Хочешь… ну, посмотреть?

— Посмотреть что, Дауни?

— Э-э-э, мои сёстры?

Её сёстры? Фил не знал об этом. Он не знал, хочет ли он встретиться с сёстрами Дауни. Что, если они были действительно испорченными и уродливыми? Что, если он им не понравится? И что сёстры Дауни делают здесь во всей этой тьме и жаре?

Её рука была горячей и влажной. Она сильнее сжала его руку.

— Хочешь, э-э-э, понимаешь, делают это?

— Что делают?

Внезапно Филу это не понравилось. Он мог попасть в беду. Его здесь даже не должно было быть, и он даже толком не знал, где он был.

Он хотел уйти.

Но Дауни взволнованно потянула его за руку. Фил хотел отодвинуться, но по какой-то причине не смог.

Она повела его к первой двери.

— Давай, давай, — сказала Дауни и положила руки ему на плечи.

Фил знал, что она имела в виду. Она хотела, чтобы он опустился на колени.

«Она хочет, чтобы я заглянул в замочную скважину».

Фил встал на колени, когда её возбуждённые руки на его плечах стали сильнее. Яркий свет из замочной скважины осветил его лицо. Рука Дауни ткнула его в голову.

— Смотри. Смотри туда…

Фил почувствовал себя одурманенным, немного тошнотворно. Он не чувствовал себя хорошо в течение последних двух дней, а сейчас ему было очень плохо. Его желудок сжался, и, хотя здесь было так горячо, он внезапно задрожал от холода. Он знал, что заболел гриппом или чем-то ещё, или, может быть, отравился из-за того, что съел ужасные фаршированные перцы своей тёти.

К тому же он был напуган.

— Эй, Дауни, мне не очень хорошо. Я лучше пойду домой.

Но Дауни не слышала об этом. Её пальцы сжали его плечи, и она снова подтолкнула его.

— Продолжай. Смотри.

Замочная скважина загорелась.

По спине Фила пробежал озноб.

Затем десятилетний Фил Страйкер глубоко вздохнул и приблизился к замочной скважине…

«Иисус! Иисус! Иисус!»

… и заглянул.

Игла, казалось, должным образом позабавило то, что Фил рассказал эту историю.

— Да? Так что ты видел?

— Я не знаю, — глупо признался Фил, высовываясь локтем из окна грузовика. — Последнее, что я помню, когда я встал на колени и заглянул в замочную скважину. Иногда мне кажется, что я могу вспомнить больше, иногда мне снится это, но единственное, что приходит в голову, — это просто маленькие кусочки, проблески вещей, таких как рука или ступня, или часть лица в тени. Во всяком случае, следующее, что я помню, было через пару дней. Я лежал в постели с сильнейшей лихорадкой, вот так, приятель.

Игл засмеялся.

— Наверное, ты ничего и не видел; тебе, наверное, просто всё это приснилось из-за того, что ты заболел.

— Ага, может быть, ты прав, — сказал Фил, но на самом деле не поверил этому, хотя врач и сказал, что лихорадка часто вызывает галлюцинации и болезненные сны.

Фил знал, что он никогда не сможет этого доказать, но он также знал, что всё это действительно произошло и что Дом…

Фил тяжело вздохнул.

Дом был настоящим.

«Я просто хотел бы вспомнить. Хотел бы вспомнить, что я видел в той замочной скважине. Не только проблески, которые снятся мне. Всё. Почему я не могу вспомнить всё?»

— Пора забыть о преследуемом тобой публичном доме крикеров, — сказал Игл. Он вывел грузовик по другой узкой дороге с колеями и остановился. — Мы на месте.

У Блэкджека была маленькая хижина, обшитая вагонкой. Она стояла, втиснувшись в лес, среди зарослей высоких сорняков и густых лиан. По земле плыли струйки тумана от прошедшего ранее дождя.

— Бесполезная поездка, — сказал Игл. — Его грузовика здесь нет. Я знал, что с ним что-то случилось. Держу пари, вы с Полом были правы. Кто-то до него добрался.

Фил вгляделся в движущийся туман.

— Не торопи события. Ты когда-нибудь думал, что, может быть, его грузовик пришёл в неисправность и просто стоит в автосервисе? И посмотри! — Фил указал на окно. — Это заднее окно — там горит свет.

— Спальня Блэкджека. Ну, может, этот ублюдок всё-таки дома? Давай!

Они вышли. Ночь поглотила тяжёлые хлопки закрывающихся дверей грузовика Игла. Туман рассеялся, когда они двинулись вперёд, хлестая комаров и мошек. Фил, казалось, вдохнул густой туман, влажность воздуха сразу его пропитала. Пульсирующие ночные звуки доносились из леса, окружавшего хижину. Игл начал стучать во входную дверь, но остановился, когда дверь приоткрылась.

— Чёрт, теперь я знаю, что он здесь. Блэкджек ни за что не покинет своё место, не заперев дверь. У него здесь оружие и всякое дерьмо.

— Пушки? — с некоторой озабоченностью спросил Фил.

— Да, так что нам лучше заявить о себе хорошо и громко, — Игл просунул голову внутрь. — Эй, Блэкджек, ты здесь? Не обосрись от страха! Это я, Игл!

Они подождали немного. Хижина ответила тишиной.

— Блэкджек! Давай, мужик, поднимай свою задницу, траханый ты козёл! Это Игл, и со мной наш новый водитель!

Ничего.

— Должно быть, он спит очень крепко, — предположил Фил.

— Ага, давай.

Они вошли внутрь. Место было свалкой, но не разгромлено.

— По крайней мере, есть один хороший знак. Не всё так разрушено, как жилище Пола. Жди здесь. Я пойду в спальню.

Фил кивнул, оглядываясь по сторонам.

«Я видел и более красивые дома распространителей наркотиков,» — подумал он о вкусах украшения интерьера Блэкджека.

Он скрестил руки, ожидая, но потом…

Что?

Какой-то тихий звук, казалось, медленно проникал в его уши.

Что это было?

Гул, резкий, но такой слабый, что он едва мог его уловить. Казалось, что он исходит справа.

«Кухня,» — понял он, заметив в темноте старую эмалированную посуду. Фил подошёл и заглянул.

Гул нарастал.

Рука Фила взобралась по стене и щёлкнула светом.