— Отойди от нее, — прорычал Бельтан.

Келефон бросил на рыцаря презрительный взгляд и вновь повернулся к Грейс.

— Ну, а об остальном тебе расскажет Фолкен. Мне лишь известно, что Дакаррет поступил необдуманно, освободив его из тюрьмы и отрубив ему правую руку, которой он играл на проклятой лютне. После чего в качестве наказания и награды Дакаррет даровал ему бессмертие. Мне остается лишь предполагать, что Фолкен каким-то образом разыскал тело королевы и вырезал не успевшего погибнуть ребенка из ее лона.

Они посмотрели на Фолкена, но бард лишь покачал головой.

— Я один во всем виноват. От моей руки пал Малакор. Во всем виноват я.

Скорбь наполнила сердце Грейс. А потом гнев. Пришло время положить конец жестокому фарсу. Слишком долго — семь столетий! — бард верил в жестокую ложь. Она положила руку на плечо Фолкена.

— Нет, Фолкен, — заговорила Грейс, и ее голос звучал спокойно и уверенно. — Вовсе не ты виноват в падении Малакора.

Фолкен поднял голову и посмотрел на Грейс взглядом, полным боли и недоумения.

— Ты слышала, Грейс. Келефон рассказал правду. Я играл на проклятой лютне, и королева обезумела. Это моя вина.

Келефон презрительно фыркнул.

— Перестань, Фолкен. Неужели ты действительно думаешь, что Малакор пал из-за тебя? Какая гордыня. Неужели за семьсот лет ты так и не понял всей правды? Даже Ралена видит истинную причину гибели королевства.

Фолкен, ничего не понимая, смотрел на подошедшего к нему Повелителя рун.

— Тебе не приходило в голову выяснить, — продолжал Келефон, и каждое его слово ранило, точно острый кинжал, — почему Дакаррет подвел свою армию к стенам замка как раз в тот момент, когда погиб король? И как тебе удалось найти лютню? Ну, если ты так глуп, то я тебе все объясню. Я сам подложил лютню в пещеру. И я написал внутри нее руну безумия. А потом предупредил Дакаррета, чтобы он подготовил армию для вторжения. А ты, Фолкен, стал лишь инструментом в моих руках.

Фолкен пошатнулся.

— Что?..

Повелитель рун ткнул пальцем в грудь Фолкена.

— Вовсе не ты стал причиной падения Малакора, Фолкен. Это дело моих рук.

Грейс показалось, что слова Келефона подействовали на Фолкена, как руна безумия. Он рухнул на колени, а его лицо приняло бессмысленное выражение, словно у него случился апоплексический удар.

— Похоже, барду конец, — ухмыльнулся Келефон.

Грейс опустилась на колени рядом с Фолкеном и положила руку ему на лоб. Он был горячим.

В зеленых глазах Бельтана горела ненависть.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего, Фолкен действовал по собственной воле.

Грейс стиснула зубы. Какой смысл говорить о свободе воли, если Келефон постоянно лгал? Она встряхнула Фолкена за плечи.

— Фолкен, пожалуйста.

— Разрешите… разрешите мне попробовать.

К ним подошел Синдар, на лице которого застыло задумчивое выражение. Он все еще вспоминал свое прошлое. Синдар быстро положил ладони на виски Фолкена — Грейс не успела ему помешать — и закрыл глаза. Несколько мгновений оба не двигались, а потом Фолкен судорожно вздохнул.

— Клянусь Семью, — прохрипел он. — Что я наделал, Грейс?

Но сейчас Грейс гораздо больше интересовало, что Синдар сделал с бардом, но тот опустил руки и отошел в сторону, без единого слова объяснения.

— Все в порядке, Фолкен. — Грейс знала, что Фолкен стал одной из многочисленных жертв Келефона и ей не за что прощать барда. Тем не менее она понимала, что ему требуется отпущение грехов — и никто, кроме нее, не мог его дать. — Я прощаю тебя, Фолкен. Ты меня понял? Именем Малакора, если я его истинная королева, я прощаю тебе все твои деяния.

Мучительная борьба в душе Фолкена сменилась удивлением. Затем он привлек к себе Грейс и крепко обнял.

— Ты спасла мне жизнь, Ралена.

Грейс не смогла сдержать смеха — такими абсурдными показались ей слова барда.

— Нет, Фолкен, это я обязана тебе жизнью. Тебе и Мелии.

Они вместе поднялись на ноги и каким-то образом — при помощи Дара или инстинкта врача — Грейс поняла, что, несмотря на все удары судьбы, Фолкен сумеет выжить.

Если им удастся вырваться из лап Келефона.

— Как печально, — усмехнулся Повелитель рун, — видеть мужчину, потерпевшего такое сокрушительное поражение.

Несмотря на страх, Грейс ощутила, как в ее душе вспыхнула искорка неповиновения. Она вздернула подбородок и бросила суровый взгляд на Повелителя рун. И в это мгновение — впервые в жизни — Грейс почувствовала себя королевой.

— Тебе никогда не одержать победу надо мной, — заявила она.

Келефон отступил на шаг, словно получил пощечину.

— Молчи, колдунья! — В его голосе послышались визгливые нотки. — Я уже победил. Тебя переполняет гордость твоих жалких предков. Они вознеслись слишком высоко, считая себя венцом творения. Повелители рун всегда являлись величайшими волшебниками мира, а я первый среди них, однако королева Агдала и король Гуртан думали, что могут приказывать мне, словно своему слуге. Но я продемонстрировал им и покажу всем, что никто не смеет мной командовать.

И как только он произнес эти слова, Грейс поняла все. Она не раз встречалась с врачами, которые настолько сомневались в собственных достоинствах, что успокаивались только после того, как начинали всем давать указания. Они ничем не отличались от школьных хулиганов, которые пытаются доказать свою состоятельность кулаками. Келефон из их числа. Вот только этот хулиган обладает невероятной силой.

— Ты намерен его предать, не так ли? — равнодушно проговорила Грейс. — Бледного Короля. Ты с самого начала это задумал. Ты мечтал править Малакором, но сумел лишь его уничтожить. Ты отдал Камень Льда Бледному Королю в обмен на бессмертие. Затем взял под контроль рыцарей Заморья, чтобы с их помощью завладеть Фелльрингом. Заполучив меч Ультера, ты убьешь Бледного Короля и займешь его место.

Грейс выставила перед собой покрытый трещинами клинок. Келефон рефлекторно протянул к нему руку, но в последний момент отдернул ее.

— Все правда, Ваше величество. Я убью Бераша и заберу у него мой Камень. И остальные Великие Камни, поскольку я подожду, пока он их соберет, — и только тогда нанесу удар. Я сниму железное ожерелье Имсаридур с его мертвого тела и буду править не только возрожденным Малакором, но и всем Фаленгартом.

— Ничего у тебя не выйдет, — хрипло проговорил Фолкен.

— Почему? — резко спросил Келефон. — Какая для вас разница — какому господину служить, Бледному Королю или мне? В любом случае вы будете рабами. Впрочем, если Бераш захочет одарить тебя и Ралену железными сердцами, лучше я сам покончу с вами. Не сомневайтесь, у меня рука не дрогнет. Никто из вас не увидит славу моего вечного правления. Однако вас должна утешать мысль, что без вашего участия мне бы не удалось взойти на трон.

Повелитель рун повернулся на каблуках и пошел прочь по палубе. Бельтан испустил яростный крик и отчаянно рванулся за ним, но его остановило шипение Вани.

— Значит, он намерен предать Бледного Короля? — спросил Бельтан после того, как немного успокоился.

Вани состроила гримасу.

— Нет, он шутил, чтобы нас позабавить.

Черты лица Фолкена заострились, но он стоял, расправив плечи.

— Вот почему Келефон не осмелился выйти на берег в Омберфелле. Его рыцари принялись бы убивать последователей Культа Ворона, и Бледный Король узнал бы о его предательстве.

Грейс подошла к Вани и Бельтану, чтобы проверить, не удастся ли ей незаметно ослабить путы, но веревки были очень сильно натянуты, а рыцари отобрали кинжал, спрятанный у нее в сапоге. Быть может, один из осколков меча сумеет перерезать веревки, но как им это поможет? На корабле сто рыцарей, а если Грейс и ее друзья прыгнут в воду, то через несколько минут погибнут от переохлаждения.

Келефон не ошибся — у них не осталось надежды. Либо Бледный Король восстанет вновь, либо Келефон его убьет и займет место Бераша. В любом случае Зея погрузится во мрак. Навсегда.