Из дома старейшины вышел полноватый и обрюзгший мужчина. В добротной одежде, явно фабричной. Не домотканой рубахе, а в вышитом на какой-то фабрике костюме. Простом, для малообеспеченных горожан. С перстнем на пальце, чёрт подери.

Я бросил короткий взгляд в конюшню, ворота которой были открыты. У стены стоял приваленный каким-то хламом плуг. Добротный плуг, практически полностью стальной. А во дворе несколько мужчин, крепких, с прищуренными взглядами и сбитыми костяшками пальцев.

Кулак.

Если род платит старейшине за урожай и не контролирует, как эти деньги расходятся по деревне, то что мешает старейшине оставлять всю выручку у себя? Ну или отдавать остальным самую малость, просто чтобы не сдохли? Ничего. У меня нет слов, только маты и злость. Очень хочется спустить Астарту на эту жирную свинью и дать ей спалить и его самого, и его дом. Останавливает только полная бесполезность этого действия, потому что это не этот конкретный старейшина такой. Весь мир такой.

— Почтенные господа! — неожиданно ловко и глубоко поклонился старейшина. — Проходите! Откушайте, чем могу!

Ну, конечно, на нас же символика.

— Не беспокойся, — я махнул рукой, исполнив жест, каким аристократы тормозят излишнюю ретивость слуг. — Я всего лишь хочу пить. Вода, или может чего ягодного есть?

— Сейчас всё сделаю! — закивал старейшина, тут же убежав в дом.

В конюшне пять лошадок. Ещё три во дворе. С другого бока от конюшни пристройка, откуда доносится хрюканье. Замычала корова. Дом — полная чаша, да. Чего же вся остальная деревня не такая образцовая?

Вернулся старейшина вместе с женщиной, тоже вполне добротно одетой. Несла она в руках кувшин. Не глиняный, нет. Какой-то красноватый металл. Она протянула кувшин мне, смущённо улыбнувшись. Пахло от жидкости ягодами, кисловатыми. Попробовал — сладость с кислинкой. Выпил, сколько влезло, компотик оказался вкусным, куда приятнее кислого вина.

— Спасибо, — вернул кувшин.

И дёрнул поводья, разворачивая коняшку. Говорить с ними не хотелось, наоборот, побыстрее бы покинуть деревушку. Я когда-то думал, что стоит сбежать из города, чтобы жить среди крестьян. Ага, наивный.

Мы уже подъезжали к крайним домам, когда один из них привлёк моё внимание. Стёкла здесь в некоторых домах всё же стояли, в других я видел мозаику из цветных полупрозрачных осколков. В этом доме не было ничего, пустые провалы. Дверь отвалилась и лежала во дворе. Небольшой огород завален обгорелыми вещами. Подъехав ближе, я понял, что дом горел. Пожар, который всё же не спалил всю деревянную постройку?

Во дворе у стены сидела девочка. Худая, бледная, немытая. Пшеничные волосы напоминают солому. Серый сарафан в дырах и даже с парой подпалин. Она сидела, обняв колени руками. Остановившись у забора, я вздохнул, мысленно давая самому себе подзатыльник.

«В чём дело, милый?» — почувствовала мои эмоции Астарта.

«Эта девочка. Я могу ей помочь, но что мне с ней делать?»

В голове раздался смех.

«Рассказать тебе, что мальчики делают с девочками?»

Но я проигнорировал её шутку.

«Эта девчонка принесёт мне кучу неприятностей, я уверен. Но почему-то не хочу проходить мимо. Слушай, если начну брать с улицы всех подряд бездомных собачек — спали меня, сделай этому миру одолжение.»

Смех демона перешёл в заливистый хохот.

— Эй! — привлёк я к себе внимание девочки. — Слышишь меня?

Келлер остановился рядом, недоумённо наблюдая, но не вмешиваясь. Девочка подняла лицо и посмотрела на меня. Хм, я ошибся. Она девушка, просто худая и невысокая.

— Слышу, — тихо ответила.

— Где твоя семья?

Она опустила взгляд и кивнула себе за спину.

— Там. Сгорели.

Крестьяне с других домом прекрасно все видели, а некоторые даже слышали, но не вмешивались.

— Понятно, — вздохнул.

Соседи к себе не берут, потому что своих ртов хватает.

— Работать умеешь? Сможешь быть служанкой?

Келлер удивился. Девушка тоже, однако нашла в себе силы подняться. В её глазах появилась надежда.

— Да, господин, я могу.

Как мало порой человеку надо для счастья. Человеку, испытывающему лишения, надо ещё меньше.

— Подними подол.

Она вздрогнула, но послушно начала задирать низ сарафана. А я прописал себе подзатыльник. Мысленный, но оттого не менее обидный.

— Стой, — остановил её, когда ткань поднялась выше колен и показала худые бёдра. Келлер рядом беспокойно заёрзал на своём коне. — Сотрёшь ноги о седло. Возьми дома какую-нибудь тряпку. И собери в небольшой узелок, если есть дорогие тебе вещи. Одежду не бери.

— Я сейчас господин! — она рванула в дом.

— Обращайся ко мне сир, или сир Като, — бросил я вслед.

Ответ донёсся до меня уже из дома:

— Да, сир!

Келлер подъехал ближе:

— Зачем тебе девка?

Я, кстати, даже имени не спросил. Внешность у неё была не выдающаяся, самая обычная. Но, думаю, если откормить и привести в порядок — будет нормальная. Да и брал я её не из-за того, о чём подумал деревенский парень Келлер.

— Пожалел. Просто пожалел.

Замок оказался примерно тем, что я ожидал увидеть. Замком. Не слишком большим, не особо высоким, но притягательным своей особой красотой, и из-за ощущения настоящности, реальности. Просто увидев издалека стены и башенки, я смог с уверенностью сказать, что этот замок создавался только с одной целью — быть замком. Небольшой крепостью, что будет защищать эти земли. Такой красотой обладает хорошее оружие. Как нечто, созданное только с одной целью, идеально подчинённое этой цели.

Надеюсь, что камины там есть.

Девушка сидела в седле передо мной, держа в руках маленький узелок из старой грязной ткани. Она не смогла самостоятельно запрыгнуть на лошадь, у неё просто не хватало на это сил. Поэтому я спешился и подсадил её сам, помог удобно сесть и только после этого снова запрыгнул на коняшку. Она немного вздрагивала от моих прикосновений, но не отстранялась.

— Простите, сир. Я просто голодна и потому ослабела. Я умею ездить верхом, — прошептала она, когда мы поехали.

Естественно, ей предстоит ездить верхом. Не со мной же вместе она поедет в Эстер.

— Как тебя зовут?

— Вы можете звать меня, как захотите, сир.

Ну что за фатализм?

— Я хочу знать твоё имя.

Она опустила голову.

— Третька. Я третья дочь.

Оригинально. Это у её родителей такое воображение было? Или просто не заморачивались?

— Детей до свадьбы обычно по очереди зовут, — вмешался Келлер. — А когда свою семью заводят, имена настоящие берут. Чтобы бумагу не марать записываем, что в семье Иссаи и Фени пять детей, и всё.

Цивилизация, едрить твой корень.

— Ты себе имя не выбирала? — спрашиваю.

Мотает головой.

— Пожелания есть?

Снова мотает головой.

— Будешь Юлией. Что у вас случилось?

Знаю, что наверняка это неприятные воспоминания. Но пусть выговаривается, чтобы всё это позади оставить. У неё теперь новая жизнь будет, с чистого листа.

— Я гуляла с девочками другими. А когда вернулась, уже дом тушили. Он лишь немного разгореться успел, заметили. Но внутри кто был, все угорели.

Вот и вся история. Про соседей, которые не стали брать её к себе, спрашивать не стал, и так понятно, что своих кормить нечем. Остаток пути до замка ехали в тишине.

С донжона нас заметили, а может, разглядели с одной из башен. При нашем приближении в замке явно происходило какое-то оживление.

— Встречают, — счастливо улыбнулся Келлер.

— Так пришпорь коня и вперёд, — предложил я.

Парень замешкался, разрываясь между желанием орлом въехать в родной замок и правилами приличия, обязывающими его сопровождать меня.

— Давай, давай! — подбодрил Келлера. — Такой день будет у тебя всего раз в жизни.

Он, наконец, решился и сорвался в галоп. С ухмылкой проводил этого дембеля взглядом, прикидывая, сколько ещё оставалось ехать. На глаз минут двадцать. Примерно минуту мы ехали в тишине, после чего девушка обернулась, насколько позволяло седло.