Мадлон опешила от такого ответа.

— Ты же сам начал рассказывать, что кого-то выслеживаешь, и…

— Ты спросила — я ответил, — перебил Ник. — Вообще-то, я просто хотел предложить тебе пойти на Дно вместе. Ты когда-то говорила, что тебе было бы интересно там побывать. Если не передумала, то пойдем. Посидишь в каком-нибудь приличном месте, пива попьешь, а я быстро прослежу за Мортоном, потом вернусь, мы еще немного погуляем и поедем наверх. Только оденься как-нибудь победнее, — он критически оглядел ее костюм. — И волосы свои роскошные спрячь, чтобы тебя за парня принимали. Я не к тому, что девчонке опасно там находиться, но лучше, если не будешь бросаться в глаза. Там женщин меньше, чем здесь, любую новую сразу замечают. Ну что, сгоняем?

Несколько секунд Мадлон колебалась. Идея выслеживать Мортона казалась ей детской и слегка бредовой, но, с другой стороны, если Нику захотелось поиграть в сыщика — пусть, она-то вместе с ним бегать не собирается. Она просто сходит на нижние уровни за новыми впечатлениями.

— Ладно. Где встречаемся?

Выбор одежды для похода в Нижний город занял у Мадлон побольше времени, чем костюм для свидания. Она плохо представляла, что Ник подразумевал, когда просил ее «одеться победнее», да у нее и в принципе не было плохой одежды. Заношенную она выбрасывала, некачественную не покупала. В конце концов она позвонила Метени и попросила помощи. Тот посмеялся и ответил, что так и быть, подберет ей что-нибудь из своего. Вскоре дрон-курьер принес сверток с мешковатыми штанами и таким же свитером. С отвращением оглядывая эти затасканные чужие вещи, Мадлон даже подумала, не отказаться ли от приключения, но справилась с собой. В конце концов, эта одежда чистая, а ее ужасный вид можно и потерпеть.

Ник ждал у Черной линии скоростных лифтов. Насмешливо оглядев подругу, полез под огромную кожаную куртку, выудил большую кепку и нахлобучил на голову Мадлон, буркнув:

— Так и знал, что волосы убрать забудешь.

Спуск до Нулевого уровня, даже скоростной, должен был занять минут десять. В кабине, кроме них, никого не было. Мадлон заплела косу, затолкала под кепку и спросила:

— Как я выгляжу?

— Нормально, за пацана сойдешь. Знаешь, наверное, нам надо было поехать по наружным линиям. Там в окно можно глядеть. Или по внутренним линиям с пересадками. Ты бы посмотрела на другие уровни… Хотя разница невелика, настоящие отличия начинаются только ниже Нулевого. А ты, получается, нигде не была, кроме своего двухсотого?

— Я раньше жила на уровне сто, еще с Еленой.

— Кто это — Елена?

— Моя мать.

— Прикольно, ты мать по имени зовешь! — засмеялся Ник. — А почему?

— Я всегда ее так звала.

— Слушай, а путч ты видела? Мне рассказывали, что десять лет назад жители Нижнего города рванули наверх, и их остановили только в районе сотых уровней. Говорили, там такая жесть творилась — стрельба, пожары, кровь рекой… После этого контроль для нижних здорово ужесточили.

— Да, я видела все это. Только путч был не десять лет назад, а пятнадцать. Мне тогда восемь исполнилось.

— А нас это стороной обошло. Говорят, экстремисты вышли с уровня двести, а мы жили еще ниже. Наших они, вроде, вербовали, но я тогда был маленький, а отец, если ему и предлагали, конечно, отказался…

Двери кабины открылись. Шагая рядом с Ником, Мадлон вертела головой. Все кругом казалось очень ярким, шумным и немного театральным. Мерцание излишне кричащих разноцветных вывесок, какие-то нарочито замусоренные улицы, ветер гонит бумажки. Сияют витрины магазинов, светятся окна закусочных, клубов и ночлежек. Здесь оказалось удивительно много свежего воздуха и открытых пространств, но не террас, как наверху, а узких и высоких дворов, зажатых стенами жилых и нежилых массивов. Глядя на эти стены, усеянные квадратиками светящихся окон, уходящие вверх в темное небо насколько хватал глаз, Мадлон подумала, что днем здесь должно быть сумрачно и приходится зажигать фонари, потому что вряд ли солнечный свет в состоянии пробиться в эти колодцы.

Кругом болтали, смеялись, кричали, и ни один из прохожих не выглядел идущим по делам. Было много пьяных — хохочущих, шатающихся, горланящих песни; другие, странно заторможенные, были, вероятно, под наркотой. Почти все курили. Размалеванные вызывающе одетые девицы заговаривали с мужчинами, какие-то серые юркие личности мелькали в толпе, торгуя чем-то из-под полы.

Ник дернул подругу за рукав и шепнул:

— Хорош пялиться. Думаешь, тут на каждом углу притон? Нет, здесь все бутафория. Грязновато, темновато, свалки, бордели — с виду как Дно, но ненастоящее. Эти девки на самом деле андроиды, секс-боты. Наркотики, которыми здесь торгуют, исключительно легальные. Ни серьезных драк, ни поножовщины тут не бывает, хотя обокрасть могут, если зазеваешься и если у тебя есть наличные. А вот горло не перережут даже в самом темном углу. Полиция здесь есть и работает, повсюду видеокамеры слежения — короче, безопасность превыше всего. На самом деле жители Нулевого почти все наши, верхние. Ездят расслабиться после рабочего дня и поиграть во всякое… Да хотя бы в Бегунов, как вон та девчонка, видишь?

Мадлон повернула голову. На противоположной стороне улицы прохожие остановились, слышались рукоплескания и ободряющие возгласы. Из окна то ли разрушенного, то ли недостроенного здания напротив выбиралась молодая женщина. Постояв на подоконнике, она ступила на карниз и осторожно пошла вдоль стены. Мадлон не понимала, как та решилась — карниз узкий, держаться не за что. Толпа внизу завопила. На спине девушки, на черной куртке Мадлон видела большой рисунок — красный бегущий человечек. Бегунья добралась до соседнего окна, перекинула ногу через подоконник, торжествующе махнула зрителям и скрылась в доме.

— Я думала, эту игру давно запретили, — сказала Мадлон.

— С чего бы? У них все добровольно, денег ни с кого не берут и никому не платят. Может, потому и пользуются такой популярностью. Многие говорят, что Бегуны — такие же любители экстрима, как те, которые, допустим, ходят в горы. Но мы-то заботимся о своей безопасности, у нас там страховка и все такое, и вообще альпинизм — это спорт. А у них наоборот, чем опаснее, тем лучше. Они частенько гибнут. Меня они, если честно, раздражают, никогда бы не стал в такой бессмыслице участвовать. А ты можешь попробовать, если любишь риск, тебе понравится…

— А правда, что у Бегунов бывают задания, где они убивают друг друга?

— Это ты про других говоришь, про Игроков на выживание. Их-то давно запретили, но они все равно действуют, просто ушли на нижние уровни, где их трудно выловить. Да, там реальный беспредел — и убить могут, и все что угодно. Ну, там и деньги большие крутятся. Тотализатор для зрителей, призы для участников… Нам сюда, — он потянул ее за руку в переулок. — Да, кстати… — Ник на ходу снова полез в карман, вынул тонкий браслет и сам нацепил его на левую руку Мадлон.

— Зачем это? — не поняла она, разглядывая браслетик. Тот был гибкий, резиновый на ощупь и плотно облегал ее запястье.

— Вот смешная, это же глушилка. Ты ведь чипированная? Чип в руке?

— Да.

— Ну и отлично, теперь сигнал не идет. Ниже мы с тобой поедем невидимками. Ты же говорила, что в прошлый раз тебя перехватили и завернули, а теперь твой сигнал никому не будет мозолить глаза.

— А ты почему?.. — начала Мадлон, посмотрев на его руку, но Ник перебил:

— Я ношу документы в кармане, а не под кожей. У меня вот, — он показал бумажник, стянутый таким же браслетом. — Я-то, в принципе, могу не прятаться, потому что имею право ездить в Нижний город к родителям, но тебя поведу закоулками. Поэтому, чтобы мой извилистый путь не вызвал лишних вопросов, тоже побуду невидимкой. А теперь еще небольшой фокус… — он аккуратно отцепил с браслета ногтем что-то, похожее на рисовое зернышко, взял руку Мадлон, снял то же самое с ее браслета и щелчками отправил обе детальки в мусор по разные стороны дороги. — Теперь для любого, кто захочет узнать, где мы с тобой, мы оба находимся на Нулевом уровне, на этой улице. Это излучатели ложных сигналов, они копируют данные с чипов и какое-то время воспроизводят их. Надолго их не хватит, так что нам с тобой лучше не задерживаться.