В открытое окно лился теплый влажный воздух. Солнце садилось, и полосы закатного света золотили темный мохнатый ковер на полу, отражались в лакированной поверхности низкого длинного столика, в подлокотниках большого кресла и тонули в матовой темноте выключенного экрана на стене. В коридоре послышались быстрые шаги, и Мадлон встала с дивана.

В комнату вошел Френсис Губерт.

— А, проснулась! Как себя чувствуешь? Ты столько натерпелась… — он протянул руки к дочери, будто ждал, что сейчас она бросится в его объятия. Мадлон на всякий случай отступила и вежливо ответила:

— Я чувствую себя неплохо. Что это за место?

Губерт опустил пухлые ручки, прикрыл окно и принялся возиться с настройками кондиционера. Не оборачиваясь, ответил:

— Это мой дом, я купил его еще во время прошлой командировки. Сейчас недвижимость на Нарате стоит меньше, чем коттеджи на Зеленом кольце на Земле. Тебя привез сюда Ларри Метени после того, как ты упала в обморок в туннеле. Археологи выделили вам глайдер.

Мадлон поморщилась. Угораздило же ее отрубиться у всех на глазах! Видно, сказались переохлаждение и усталость.

— Надеюсь, ты поживешь у меня до отлета, а не сбежишь в гостиницу? — спросил Губерт.

Мадлон как раз думала об этом, но услышав его несмелую полушутливую просьбу, улыбнулась:

— Если я тебя не стесню, то конечно. Спасибо.

— Есть хочешь?

Она посмотрела на свою голую измазанную глиной руку и такой же грязный купальник.

— Для начала я бы хотела вымыться и переодеться.

— Пойдем, — Губерт вывел дочь в коридор и открыл соседнюю дверь. — Вот ванная. Здесь лежат чистые полотенца, а это моя пижама, совсем новая, я ее ни разу не надевал. А вот это комната для гостей, — он приоткрыл дверь в конце коридора. — Чувствуй себя как дома. И… Прости за вопрос, но что случилось с твоими волосами?

Она равнодушно провела рукой по колючей голове.

— Случайно обгорели, пришлось сбрить остатки.

— Как жаль! Они у тебя были такие красивые, как у твоей матери. Она тоже всегда носила длинные волосы.

— Да, я помню.

Может быть, и хорошо, что волосы обгорели? Что-то в последнее время ей стала надоедать эта прическа «совсем как у матери».

Мадлон долго стояла под душем, отогреваясь после пещерного холода. Все тело болело. Выключив воду, она протерла высокое зеркало и с любопытством оглядела себя. Вся в синяках, как леопард в пятнах, вот смешно-то! А уж царапин сколько… Она поискала в шкафчике, нашла тюбик регенератора и замазала ссадины и ранку на голове. Непривычно было ощущать под пальцами ежик вместо гладких мягких прядей. Но старик Гордон прав, смотрится эта прическа неплохо, и с косами теперь возиться не надо. А к возвращению на Землю волосы уже отрастут.

Утопая в отцовской пижаме — в штаны можно было засунуть двух таких девушек — она прошлепала в свою комнату. Узкая кровать под клетчатым пледом, стол, стул, гардероб, кондиционер, гостиничный дух нежилой чистоты. Мадлон распахнула окно и вышла в коридор. Где-то шипело и скворчало, по дому тянуло аппетитным мясным запахом, отец что-то неразборчиво напевал. Мадлон заглянула в соседнюю комнату.

Наверное, Френсис устроил себе здесь кабинет. Письменный стол, офисный стул-кресло, аккуратные стопки бумаг на полках. Полкомнаты занимал воздушный монитор, информации на котором Мадлон не поняла, а в низком кресле в углу кто-то сидел, уронив голову на грудь. Она наклонилась над этим человеком. Ларри? Что он тут делает?..

В коридоре послышался голос отца:

— Мадлон, ужин готов… Ты где? — он открыл дверь. — А, заглянула к Ларри. Он недавно прибыл на планету, сопровождал транспортный корабль — нес вахту, пока люди спали, и обслуживал анабиозные капсулы. Это его первый рейс, и Ларри прекрасно справился. А на планете Ник втянул его в свои детективные игры.

— А сейчас он что делает? — спросила Мадлон, глядя на неподвижное лицо андроида.

— Ничего. Я выключил его, чтобы спокойно просмотреть его воспоминания и чтобы он гарантировано побыл здесь в ближайший час. Пусть отдыхает. Дай-ка я уложу его поудобнее, — Френсис опустил спинку кресла так, что оно превратилось в шезлонг. — А теперь пойдем, перекусим, пока есть время.

— Время?

Губерт взглянул на часы.

— Через час нас должны навестить ребята из полиции, расспросить тебя насчет этого дела на горе. Я сказал, чтобы приезжали сами, потому что уже поздно и ты устала.

Они ужинали на веранде. Наступили сумерки, Губерт зажег настольную лампу, и над накрытым столом плясали мотыльки.

Мадлон ждала, что отец сам расскажет ей, что было на горе после стрельбы, ведь он наверняка все знает, но тот молчал. Когда она спросила, Губерт вздохнул.

— Я думал, что ты сперва хочешь спокойно поесть… Ладно, слушай. Новак в обед позвонил в центр и попросил помощи, сказал, что убит парень из нижнего лагеря и тяжело ранена Анита. На гору вылетели спасатели и полиция. Аниту на вертолете сразу же отправили в город, Гордон полетел с ней сопровождающим…

— Постой! Так Анни жива?

— Да, разве я не сказал? Потеряла много крови, но ее вовремя доставили в больницу, так что все будет в порядке… Новак остался на горе помогать полицейским. Но тут полиция, знаешь ли, такая… — Губерт неопределенно пошевелил пальцами. — Здесь практически нет преступности, за все эти годы только и было, что с десяток краж, пьяные драки и мелкое хулиганство. От сообщения Виктора у всех просто волосы дыбом встали. Полицейские считали, что убийца — кто-то посторонний, и надеялись, что вы со Стривером спаслись и где-то прячетесь. Но затем Новак обнаружил в палатке свою сумку, где нашлось все, кроме пистолета, а кто-то из полицейских определил, что в Эмиля стреляли как раз из этого оружия. Потом эксперты нашли еще какие-то следы — в общем, начали подозревать Стривера. Сунулись было в пещеру, но вернулись — там лабиринт, а у них даже фонарей нормальных с собой не оказалось. Стали думать, как искать тебя. Уже поняли, что Стривер, скорее всего, выслеживает тебя в пещере, и что… Что ты в большой опасности, — тут у Губерта заметно дрогнул голос. — Конечно, сразу подумали про маячки, но Стривер свой бросил в палатке, а сигнал твоего не могли засечь. Решили: это из-за того, что ты очень глубоко под землей. Не знали, что делать, уже собрались запрашивать снаряжение для подземных поисков, но тут с нижней базы позвонили и сообщили, что один из отрядов, работавший в дальней части туннелей, вышел на вашу группу, — Губерт отодвинул пустую тарелку и откинулся на спинку стула.

— Скажи, а что делали в пещере ты и Френк?

— Меня там, к сожалению, не было. Если бы был, то Френк остался бы жив, и…

— Ты был там раньше — Стривер сказал, что видел вас обоих. Я так поняла, что он вышел на вас во время наводнения. Я видела в пещере незаконченного андроида, кажется, Френк назвал ее Дианой. Она собиралась убить Стривера. Ясно, что ни о каком Первом законе она и понятия не имела, но вроде подчинялась твоему брату. И она была не единственным роботом в том зале, куда мы пришли, я видела там несколько других андроидов. Френк или эта Диана как-то спрятали их, но они были там, я знаю. Не говори, что мне почудилось. Значит, вы устроили секретную лабораторию в туннелях Муравейника?

— Можно и так сказать.

— Где вы берете материал для своих опытов?.. Постой, а не сюда ли был отправлен мозг Веры, якобы не подлежащей ремонту? Я подозревала, что в том случае не все чисто. Мне казалось, что она выбралась из-под обвала, но я не знала точно. Так значит, она все же уцелела? Ваши люди подобрали ее на горе?

— Туда летал один Френк. Он получил сигнал о разрушении ее корпуса, но мозг был цел, и Френк решил забрать его. Он взял с собой робота-горнопроходчика, чтобы раскопать завал. Послушай, — он потянулся через стол и дотронулся до пальцев дочери, прежде чем та отдернула руку, — я не знал, что там замерзаете вы с Ником, клянусь. Если бы знал, я попросил бы Френка найти и подобрать вас. Сам-то он об этом не думал. Понимаешь, он летел только за останками Веры, судьба людей его не волновала.