— Во мне нет ничего человеческого, Арилейна, — мрачным голосом ответил мужчина, и сквозь слова еле слышно прорывалось рычание. — Не пытайся искать ни любви, ни жалости, ни сострадания. Ты будешь сильно разочарована.

С этими словами он развернулся и направился к выходу.

— Я рад, что ты собралась вовремя.

Открыл дверь и сделал мне нарочито-вежливый приглашающий жест рукой.

— Прошу, дорогая.

И сколько бы сарказма не прозвучало в этом его "дорогая", все равно от этого слова мурашки защекотали спину. Даже несмотря на горький осадок от разговора.

Я бросила прощальный взгляд на портрет, и вышла из комнаты.

Совсем скоро Дайрен посадил меня в карету с упряжкой мантикор, на которых я теперь смотрела с еще большим беспокойством, чем прежде. И огромные черные колеса застучали по каменной кладке.

Мы поехали в замок.

Долгое время прошло в молчании. Мужчина смотрел в окно, словно специально отвернувшись. А я хотела думать о чем угодно, но мысли возвращались только к портрету погибшей женщины. Как бы я ни пыталась этого избежать, но, похоже, жалость все же проникла в мое сердце.

Дайрен мог говорить все, что угодно. Мог грубить, пытаться быть жестким, почти жестоким.

Но он хранил этот несчастный портрет.

О, Флора, я знала, что это путь в пропасть. Но теперь я жалела своего врага.

— Кто такие Чернокрылые, Дайрен? — произнесла я тихо, и мужчина резко повернул голову. Словно только и ждал, что я вот-вот спрошу что-то.

Топазы глаз сверкнули во мраке.

— Отряд Чернокрылых — это специальные образования из рыцарей мрака и нескольких фурий, — начал рассказывать он. — Раньше они использовались для нахождения поселений фей. Или для обнаружения человеческих магов. Теперь и то, и другое — большая редкость. И отряд остался всего один. Ты наверняка читала в своей книжке.

Его голос был спокоен. Казалось, будто Дайрен и сам хотел о чем-то поговорить.

— Читала, — кивнула в ответ. — Но слишком мало. Там не было написано, каким образом они находили своих… жертв?

— В отряд входит пять самых сильных рыцарей мрака и одна фурия, — начал рассказывать мужчина. — Фурии обладают особой способностью под названием "сияние". Так обозначается пространственный переход. Магия, позволяющая входить в тени и исчезать, мгновенно появляясь совсем в другом месте. При этом одна фурия может перенести вместе с собой пятерых рыцарей. Отсюда и численность отряда.

— Но… — задумчиво протянула я, — как же они обнаруживают фей?

— В число Чернокрылых входят только те из нас, что обладают чувствительностью к магии. Этих воинов специально учили распознавать всплески колдовства на очень далеких расстояниях.

Дайрен сделал паузу, внимательно глядя на меня, словно пытался сказать что-то еще. Что-то совсем другое, что-то важное.

— Таким образом, рыцари из отряда указывают направление перехода, а фурия переносит весь отряд, — продолжал он. — Чернокрылые в этом мастера.

— А как быстро они способны настигнуть свою жертву, ощутив магию?

— Все зависит от расстояния. Но если жертва находится всего в нескольких километрах, вопрос идет о секундах.

Легкая дрожь прошила позвоночник. Я вспомнила, как быстро исчез Кэльфиан в то злополучное утро. Но, чтобы не портить себе настроение, я постаралась поскорее отвлечься.

— Скажи, а что мы будем делать на сегодняшнем празднике?

Выражение лица мужчины стремительно изменилось. Глаза хищно блеснули, а на губах появилась темная улыбка.

— О! Тебе это понравится, маленькая фея…

На этот раз я прибывала во дворец совсем иначе. Не тряслась у главного входа, не следовала слепо за фуриянками, которые, в отличие от меня давно прекрасно знали дорогу. Теперь передо мной с почтением открывали все двери, а в церемониальный зал я попала через вход для царских особ. Конечно, ведь сегодня я шла под руку с Дайреном, первым рыцарем мрака. Правой рукой самой повелительницы.

— Нервничаешь? — мурлыкаюшим шепотом спросил он, незаметно поглаживая мои пальцы, вздрагивающие у него на руке.

— Нет. В прошлый раз было значительно страшнее, — ответила вполне честно.

Волнение присутствовало, но оно и рядом не стояло с пронизывающим страхом быть вычисленной, обнаруженной.

— Сегодня на мне твое клеймо, — я чуть отклонила голову, убрав волосы с плеча, и коснулась розы в основании шеи. — Это как оранжевая спинка колорадского жука. Теперь меня ни одна птица не клюнет. Отравится.

Дайрен тут же проследил за моей рукой, мазнул взглядом по ключице и отвернулся.

На мгновение показалось, что его тело напряглась. А потом он мрачно ответил:

— Колорадского жука видно гораздо лучше, чем любого другого. Не стоит терять бдительности.

— Ты беспокоишься за меня? — приподняла бровь я, едва не улыбнувшись.

Нет. Это было не серьезно. Просто попытка поддеть. Я не лелею напрасных надежд. Знаю, что рыцарь мрака не станет оберегать последнюю фею.

В этот момент я целенаправленно смотрела вперёд, не на мужчину. И краем глаза видела, как резко он повернул голову ко мне, попытавшись поймать ответный взгляд. Явно замыслил сжечь меня на месте голубым огнем своих радужек.

Нет уж, ничего не выйдет.

Я все ещё старательно не обращала на него внимания, когда он вдруг отвернулся и как-то слишком тихо ответил:

— Глупая, глупая… фуриянка.

От этого голоса сердце на миг остановилось. Но я так и не поняла, что рыцарь имел в виду.

Сегодня для празднества был подготовлен совсем другой зал. Коричневые стены с ярко-малиновыми деталями отделки. Витражи всех оттенков фиолетового. Огромные напольные канделябры, на которых стояли розовые свечи толщиной с руку.

Из-за того, что верхнее освещение отсутствовало, в зале было очень темно. Лучей от редких подсвечников не хватало даже на то, чтобы разглядеть ближайших гостей.

Но кое-чем помещение все же очень напоминало предыдущее. Здесь не было дерева теней. Мягкие ложа располагались прямо по всему залу. Каждое состояло из одного тонкого матраса и было частично скрыто прозрачным тюлем, свисавшим с потолка в виде круглого балдахина. Вперемешку с ложами располагались низкие столики для угощений. Таким образом, прямо лежа на такой кровати можно было протянуть руку и взять, например, бокал вина.

Некоторые ложа уже были заняты парочками, медленно извивающимися под звуки тонкой, жаркой мелодии. Как только я заметила их, дыхание застряло в горле, а к щекам прилил жар.

К счастью для моей скромности, любовников становилось видно только если подойти совсем близко, ведь сумрак размазывал очертания. Но сквозь серебристые шторы даже издали просматривались контуры обнаженных тел.

— Это что за праздник такой? — сдавленно прошептала я, оглядываясь по сторонам и замечая, что в этот раз не было свободных фуриянок, стоящих в сторонке в поиске какого-нибудь одинокого рыцаря. Сегодня все пришли парами.

— Это праздник в честь бога-скорпиона, — тихо проговорил Дайрен, склонившись ко мне, когда мы сели на один из диванов в самом начале зала. Туда, где располагались гости, явно не готовые ещё заниматься непотребством у всех на виду. — По преданию, в этот день Уин-Даше покорил Фауну, которая была в него влюблена. И сделал ее своей рабыней.

Последние слова он произнес совсем шепотом, будто случайно коснувшись губами моего уха.

Молния пронзила позвоночник, лицо начало гореть. Лоб, щеки, а особенно это самое ухо.

Мне была знакома легенда о Флоре и Фауне. Две богини, которые были влюблены в одного мужчину. В человека-скорпиона. Много лет им удавалось делить его любовь, и их таинственный суженый был с обеими женщинами. Так поддерживался мир не только между ними, но и между народами людей, фурий и фей. Но в какой-то момент Фауна напала на Флору, не в силах больше терпеть соперничество. И убила ее. Наша богиня оказалась мертва. Богиня фурий решила, что теперь возлюбленный будет только ее и ничей больше. Но Уин-Даше рассудил иначе. Он очень разозлился на Фауну, и его поведение изменилось. Он превратился в жестокого бога, одержимого властью и сексом. И навеки сделал Фауну своей рабыней. Он больше не любил ее, но страсть, желание обладать и управлять навсегда привязали его к богине фурий.