И когда оргазм накрыл меня, лавой расплескиваясь по крови, отдаваясь сладкими спазмами во всем теле, Дайрен прикусил меня за нижнюю губу, ускоряя двидения, сцеловывая мои стоны, и, не отрываясь, разглядывая мое лицо, искаженное удовольствием.

Он закончил на несколько мгновений позже. Выдохнул, еще раз поцеловав в губы, и упал рядом, тяжело дыша.

Мы долго лежали вот так в полной тишине, и не испытывая от этого ни капли дискомфорта. Но в какой-то момент он вдруг закинул руки за голову и проговорил, глядя в потолок, украшенный лепниной:

— Я хочу найти способ перестать быть рыцарем мрака.

— Что??? — выдохнула я и тут же оперлась на локоть, чтобы посмотреть на него.

Дайрен перевел на меня спокойный топазовый взгляд.

— Что слышала, Ари. Я хотел найти в твоих воспоминаниях что-то, что помогло бы избавиться от печати Уин-Даше. Среди магии фурий и людей такого колдовства не существует.

— Ты хочешь перестать быть гвардейцем Элеандоры? — не поверила я своим ушам.

Мужчина отвернулся и снова посмотрел в потолок. Отвечать дважды действительно не имело смысла. Он уже сказал то, что сказал.

— Дайрен… я не знаю, как это сделать…

— Я уже понял, — ответил он спокойно. И голубые глаза казались все такими же безразличными.

Рыцарь мрака снова становился самим собой.

И в следующую секунду он резко повернулся ко мне, лег сверху, придавив к кровати, и проговорил, мрачно прищурившись:

— Ты знаешь, что означает мое признание, цветочек?.. — голос опустился до бархатно-низкого. Он проникал в меня, отдаваясь легкой вибрацией в груди.

Я затаила дыхание.

Дайрен медленно наклонился. Коснулся моего рта, по-хозяйски провел языком по верхней губе, прикусив зубами нижнюю. А потом проник внутрь жадным, властным поцелуем, который словно очерчивал границы его собственности.

Я тихо вздохнула, подавив стон.

— То, что я рассказал тебе, останется за твоим прекрасным закрытым ротиком. Мое признание означает, — с каким-то затаенным рычанием ответил он, — что с этого моменты ты — моя.

— А как же царица Элеандора? Разве я не принадлежу ей? Как трофей, как…

— Моя! — оборвал он. — Никто из фуриянцев никогда не узнает о тебе. Никто из фурий. Никто из людей. Ты была и останешься просто моей каури.

Голубые глаза опасно сверкнули. Морозным льдом, который мог поранить острыми гранями, обжечь своей жесткостью.

— Значит, я свободна в своих передвижениях? — выдохнула вопрос, который запульсировал в висках.

— Свободна, — неторопливо проговорил он. — Но запомни хорошенько, Ари, мой маленький фейский цветочек, — продолжал то ли мурлыкая, то ли сдерживая рокот, доносящийся из груди. — Если ты попробуешь исчезнуть из моей жизни, я найду и убью тебя сам.

Воздух в помещении резко сгустился. И как будто даже немного похолодел.

Вот только мне было все также жарко. И если Дайрен пытался меня напугать, то у него ничего не вышло. Я не слышала его слов. Я видела то, что скрывается за ними.

Сколько бы он ни бросал мне эти жестокие фразы, имели значение только дела. Человек может невероятно долго рассказывать о любви, а потом предать в самый важный момент. Человек может говорить, что ненавидит. Но когда придет время, он спасет из лап мантикоры. Обманув всех вокруг, будет смеяться с тобой за ширмой для секса на празднике бога-скорпиона. И не отдаст тебя врагу.

Никому не отдаст.

Таким был и Дайрен. Я видела это в его глазах. Светло-голубых, как утреннее небо. В глазах, каких не бывает у рыцарей мрака. Он не впускал меня в свое сердце, но и не давал мне отойти слишком далеко. Вырваться из его рук.

А и не собиралась вырываться больше.

— Но ведь я не твоя каури, Дайрен. И вообще не каури. Кто же я тогда? — скрывая улыбку, спросила. — Твоя гостья? Подруга? Служанка в этом доме? Может быть, сексуальная рабыня?

Губы рыцаря мрака изогнулись в хищной улыбке.

— Служанка, рабыня, моя собственность, — задумчиво перечислял он, похотливо облизывая нижнюю губу. И я не могла отвести взгляда от этого жеста. — Выбери слово, которое тебе больше нравится, цветочек. Мне подойдет любое.

И только я попыталась для виду возмутиться в ответ, как он опустил одну руку вниз, скользнув по впавшему животу. Пальцами раздвинул мягкие складочки у меня между ног и тут же проник внутрь.

Я выгнулась, хватая воздух ртом. Дайрен, довольно улыбаясь, мгновенно накрыл мои губы и начал двигать рукой, скользя по самым чувствительным точкам, которые после недавнего оргазама стали ощущаться еще более остро.

Я дернулась под ним, двигаясь на встречу, выгибаясь и прижимаясь к нему всем телом. Стремясь быть ближе. Быть с ним одним целым. Хотя бы сегодня. Потому что завтра все может резко измениться.

Ведь завтра наступит третье число месяца Седой луны.

Мы провели вместе всю ночь. Не помню, как уснула в руках Дайрена, слушая его дыхание у себя за спиной. В этот раз он никуда не ушел. А потому, проснувшись через пару часов, когда солнце уже стояло довольно высоко, я очень удивилась, снова увидев его рядом.

Золотые лучи выглядывали сквозь приоткрытые шторы, падая на мужское лицо. Такое красивое и спокойное по утру. Мягкая черная прядь упала на глаза, и я осторожно убрала ее, чтобы посмотреть на Дайрена.

Он ничего не заметил. Широкая грудь поднималась так же неторопливо и размеренно. Конечно, ведь он привык вести ночной образ жизни. Вполне вероятно, что он проспит до середины дня. Хотя, от первого рыцаря мрака можно было ожидать всего, чего угодно.

Взгляд скользнул по губам, чью горячую мягкость я до сих пор чувствовала на своей коже. Спустился по шее вниз, зацепив черного скорпиона. Обвел каждый изгиб тугих мышц.

Дайрен был невероятно красив. Даже сейчас, когда он не смотрел на меня, не прикасался, я чувствовала, что рядом с ним мне становится жарко.

Быстро отвернулась и осторожно встала с кровати. Задернула шторы, чтобы свет не разбудил моего спящего царевича. И начала тихонько одеваться.

Судя по положению солнца, до полудня оставалось не более двух часов. А это значит, что у меня не так много времени, чтобы попасть на встречу с моим таинственным "другом".

Было ли мне страшно? Конечно, было. Я вполне осознавала, что приглашение весьма вероятно прислал вовсе не друг. Но пока был хотя бы призрачный шанс, что я узнаю что-то о брате, выбирать не приходилось. Кэльфиан — единственный, кто остался у меня в этом мире. Единственный, кто отделяет меня от той черты, за которой уже нет смысла жить. Дайрен — лишь увлечение. Странное, огненное безумие, вторгшееся в мое стоячее болото безысходности. Сумасшествие, перебаламутившее в ней всю воду. Я не знала, что теперь с этим делать, и просто позволяло этому быть.

Но рассчитывать на то, что правая рука и любовник самой царицы вдруг поможет мне освободить брата, по меньшей мере глупо. Да, он почему-то заинтересовался мной. Да, он четко сказал, что не хочет меня отпускать и не отдаст фуриям. Но вряд ли при этом Дайрен захочет рискнуть своей жизнью, чтобы вызволить Кэльфиана. Надо быть полной идиоткой, чтобы предположить нечто подобное. Первый рыцарь мрака не положит свою голову на плаху рядом с последним феем.

А потому совсем скоро, еле ощутимо поцеловав моего спящего царевича в губы, я выскользнула на цыпочках из своей комнаты, а затем и из самого особняка. Дайрен так и не проснулся.

В письме говорилось, что мне нужно прийти на встречу в некие сады Медуз. Я никогда не была там, но, судя по рассказам, это обширный парк на утесе перед Кровавым морем. Он должен быть очень красив. Кустарники арании растут там прямо на голом камне, спуская свои лозы вниз с отвесных скал. Круглый год с него собирают черные сладкие ягоды, из которых делается наркотическое вино фурий. Еще там должно быть много красивых статуй и скамеек, на которых можно посидеть в тишине, наслаждаясь видом.

Это довольно далеко отсюда. Примерно в часе езды на карете. И это почти все время, что у меня осталось.