— Уходи сейчас, — прошептал он. — Я скажу, что ты сбежала. Не дам им искать тебя…

Я приложила палец к его губам, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— Я не брошу брата. Прости.

— Нет, Ари… — начал говорить он, но на этот раз я прервала его, с силой впившись в его мягкие, голодные губы. Жаркие, как огонь вулкана. Ждущие и зовущие меня каждый раз.

Руки Дайрена скользнули по моей спине, вниз, опустились на бедра. Он с каким-то диким остервенением прижал меня к себе, будто я могла раствориться в нем. Остаться навсегда где-то внутри его тела. Рядом с его сердцем.

— Прости, — повторила я, с трудом отстраняясь. — Нам нужно идти.

— Нет, — покачал головой он и сдвинул брови. Но я видела в его глазах, что он понимает: я не отступлюсь.

— Ты знаешь, я засияю сама. Но, боюсь, у царицы появятся вопросы, Дайрен. Давай не будем усложнять.

Мужчина сжал губы добела. В голубых глазах сверкнули молнии, а затем веки тяжело опустились. Дайрен взял меня за запястье, сжимая так сильно, что наверняка останутся следы.

Но я не жаловалась. Мне нравилось чувствовать его.

Пусть и в последний раз.

Мужчина достал из кармана какой-то камень на цепочке, провернул его с хрустом, и мы засияли, окутанные густым сиреневым туманом.

Сады Медуз встретили нас мрачной тишиной. Закат окрашивал каменные изваяния в оттенок кровавого золота. Но высокие кусты арании уже погрузили почти весь периметр во тьму. Лишь на широких белоснежных дорожках можно было увидеть свет последнего солнца.

Однако на этот раз мы очутились посреди широкой площадки, в центре которой возвышалось огромное старое дерево. Оно раскинуло свои толстые корявые ветви в разные стороны, будто пытаясь дотянуться кривыми пальцами до всех присутствующих.

Мертвое дерево Рэн. Лишённое листьев, зелени и жизни. Серая кора на толстом, многовековом стволе.

Оно так разительно выбивалось из общей картины садов, что казалось, будто кто-то насильно впихнул его сюда. Среди цветущей арании.

С другой стороны, Рэн — священное дерево фей. И его мертвые останки, окружённые фигурами из лунного камня — самая лучшая демонстрация торжества фурий.

Это место было похоже на аллею, где могло поместиться довольно большое количество народу. Высокие фонари стояли на границе свободного пространства, готовые вот-вот зажечься.

Элеандора расположилась неподалеку от мертвого ствола. Она улыбалась, поигрывая в руках цепью от ошейника брата. Кольцо рыцарей мрака в этот раз окружало их обоих.

— А вот и вы, — протянула она весело. — Пора начинать шоу.

Скрипнули звенья, натянулась цепь, увлекая Кэла за царицей. Фурия бросила на меня победоносный взгляд, сверкнувший сталью и холодным вызовом, и подошла к ближайшей ветви Рен.

Коснулась самой нижней, напоминающей кривой палец, и завязала на ней темно-фиолетовую ленту. Сперва одну, затем вторую.

Сначала из-за полумрака это не бросалось в глаза, но теперь я обратила внимание: дерево было сплошь усеяно лентами. Они создавали объем и пышность, и чем-то даже напоминали мертвую листву.

— Это в честь вас двоих, — проговорила Элеандора, бросая на меня жестокий, ядовитый взгляд. — Моих последних феечек.

Затем развернулась и, медленно облизнувшись, протянула:

— Ну, что, кто умрет первым?

Затем царица посмотрела на Нериэнту, отдавая ей мысленный приказ. В ту же секунду та подошла ко мне, и, не глядя в глаза, потянула к повелительнице.

Дайрен дернулся, но промолчал, задержав дыхание.

Рыцари, защищающие Элеандору, послушно расступались перед Нери. Меня подвели к брату и резким движением поставили на колени. Сразу после него.

— Ну? Вы выбрали очередность? — чуть наклонившись к нам, спросила царица.

Теперь я все же почувствовала ее запах. Тот самый, который, казалось, исчез после моего обращения в фурию. Гадко-сладковатый привкус смерти. Казалось, от нее разило им тем сильнее, чем шире она улыбалась.

Маленькая, ослепительно красивая фурия, от нахождения рядом с которой тошнило.

— Я буду первый, — проговорил брат и уверенно взглянул в глаза Элеандоре. Его скулы были сведены от гнева и отвращения. Он тоже чувствовал ее вонь.

— Нет, не ты, — резко перебила я.

— Вот только не надо этой показной жертвенности, — скривилась Элеандора. А потом вдруг засмеялась. — Хотя, нет. Надо! Я ведь ради этого и спросила!

Звонкий смех прокатился по аллее, зацепляя все вокруг, как ветер, несущий с собой волну пыли и сухой листвы. Пачкая, заражая отравой. И вот уже кольцо рыцарей вокруг нас смеется, как и тройка новичков из чернокрылых. Только Дайрен и Нериэнта напрчженно молчат. Первый — не отрывая от меня какого-то окаменевшего взгляда, а вторая — словно нарочно отвернувшись в другую сторону.

— Ладно, — после некоторой паузы вновь раздался голос царицы. — Пора с этим завязывать.

Она резко двинулась ко мне, схватила, развернув к себе спиной и…

— Стой! — крикнул Дайрен, приближаясь к нам.

Царица нахмурилась, но замерла. Нери дернула головой, подняла руку, словно хотела остановить его, но так ничего и не сказала, опустив ее обратно.

— Не делай этого, — глухо проговорил мужчина.

Элеандора растянула губы.

— Значит, все-таки жалко тебе твою куколку, да? — с неприязнью проговорила она. — Да-да, естественно я знаю, что она была твоей каури.

Всплеснула рукой, и в ту же секунду рыцари вокруг нее расступились, позволяя пройти Дайрену.

— И чем ты оправдаешься, мой первый рыцарь? Может, готовил мне подарок? Хотел сделать сюрприз?

Она подошла к нему вплотную и зарылась рукой в его волосах на затылке. Притянула к себе и прорычала в губы:

— Ты — мой, помнишь об этом?

— Помню, царица, — глухо проговорил он, не двигаясь. Будто превратившись в одну из каменных статуй.

— Тогда, так и быть, можешь подойти попрощаться. В качестве исключения. А затем твоя куколка умрет, — закончила царица и отошла в сторону, сложив руки на груди.

Дайрен остался стоять на месте. Его взгляд был устремлён куда-то сквозь меня, и я вообще не была уверена в том, что он меня видит. Одна его рука легла на рукоять кинжала, вторая сжалась в кулак.

Больше всего на свете мне хотелось крикнуть ему: "Не делай глупостей!"

Но создавалось впечатление, что он вообще не понимает, где находится. В льдистых радужках я видела блеск глаз другого человека. Незнакомого. Непривычного. Словно он вдруг резко забыл, кем является. Забыл, что вокруг — толпа фурий вместе с самой царицей. И я боялась, что он вот-вот сотворит нечто непоправимое.

Меня уже не спасти. Я чувствовала это каждым миллиметром кожи, понимала не умом, а телом. Как животное чует в воздухе аромат собственной смерти.

Но мне не хотелось, чтобы вместе со мной погибал и он. Дайрену незачем терять собственную, устоявшуюся жизнь, когда у меня все равно нет даже шанса на спасение.

А потому я подошла к нему ближе и осторожно коснулась рукой его груди. Будто пытаясь пробудить случайно затерявшегося во снах ребенка.

— Не делай глупостей, — всё-таки прошептала еле слышно. — Помни, что ты первый рыцарь мрака.

И топазовый взгляд вспыхнул. Очнулся, выныривая из пучины безысходности, загораясь огнем, которого там не должно быть.

— Разве я не говорил тебе, что не хочу им быть? — вдруг с вызовом прошептал в ответ он. — Не хочу и не буду. Если ты собралась умирать, мне тоже терять нечего…

Он попытался дернуться, сжав обе руки на рукоятках кинжалов. Но я не могла позволить ему сделать это.

С силой схватила за отвороты жилетки, оставив стоять на месте. Смотрела в его глаза, не отрываясь, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Слыша, как бешено бьется его сердце совсем рядом.

Внутри меня все горело. Сгорало прошлое и будущее. Перетекало в Дайрена. Я хотела, чтобы он жил. Хотела остаться с ним рядом, хоть и знала, что это невозможно.

Но я хотела.