– Я тоже хочу разуться, – заявил Роджер.

– Тебе сейчас нельзя, – возразила боцман.

– Подожди, пока не вернемся на остров Дикой Кошки, – добавил капитан и, поднимая брызги, побрел к берегу, чтобы забрать принесенное Титти дерево. – Там ты сможешь разуться, когда будешь помогать разгружать корабль. А потом мы все искупаемся перед ужином.

Тем временем Титти и Роджер перелезли через груду дров и уселись на носу лодки. Джон притащил дерево, и они с Сьюзен положили его поперек лодки так, что вершина и корни свисали с бортов. Потом капитан и боцман тоже залезли на корабль. Грести было невозможно – мешал «палубный груз». Капитан Джон осторожно извлек одно весло и начал подгребать с кормы.

– Хорошо, что погода такая тихая, – заметила боцман Сьюзен, поглядывая на воду, плескавшуюся почти у самого планшира.

При таком способе передвижения лодка плыла куда медленнее, чем при гребле обоими веслами, однако безветрие и отсутствие волн были на руку – ничто не препятствовало «Ласточке» плыть, и вода не перехлестывала через борт, хотя лодка опасно закачалась, когда Роджер решил, что ему хочется перейти на другую сторону.

– Мы причалим в бухте Первой Высадки, – сообщил капитан Джон. – Это хорошее место для выгрузки, к тому же топливо нам нужно будет в лагере, а от бухты до него ближе, чем от гавани.

– Было бы тяжело таскать его от гавани через весь лес, – согласилась боцман.

«Ласточка» благополучно пересекла озеро от побережья до острова и пристала в бухте Первой Высадки. Титти и Роджер разулись еще до этого, и едва нос лодки мягко коснулся берега, как на сушу полетели две пары сандалий с запиханными в них носками. Миг спустя весь экипаж лодки спрыгнул в воду и начал затаскивать судно на берег, выгружать с него дрова и относить их в лагерь. Боцман складывала принесенные дрова в аккуратную поленницу наподобие того длинного штабеля, который они видели около вигвама угольщиков. Дерево, найденное Титти, отложили в сторону, чтобы разломать его на дрова попозже. Затем, когда все более или менее крупные дровишки оказались на берегу, капитан Джон взошел на борт «Ласточки», чтобы выгрести с нее все мелкие веточки, кусочки коры, обломанные сучки и сухие листья – ими было усеяно все дно лодки. Удивительно, сколько мусора остается на борту корабля после перевозки любого груза –

а дрова для костра, наверное, самый «мусорный» груз на свете. Прошло довольно много времени, прежде чем «Ласточка» стала вновь такой же чистой и аккуратной, как этим утром, когда только отправилась в плавание. Когда на корабле не осталось ни единого сухого листика и ни единой соринки вообще, Джон оттолкнул судно от берега и повел его в тайную гавань. Там он достал из кустов мачту, спрятанную им утром, и снова установил ее на место. Подцепив пару с к мачте, он несколько раз подергал за фал, чтобы убедиться, что бегунок работает как следует. Никогда не знаешь, в какой момент поднимется ветер и что за позор будет, если в этот момент «Ласточка» не будет готова к выходу в море! Джон пришвартовал судно, сошел на берег и направился через лес, чтобы присоединиться к остальному экипажу, собравшемуся в лагере.

Топливо было уже аккуратно сложено, а поблизости у очага лежали грудой куски дерна.

– Это еще зачем?

– Чтобы засыпать огонь, как это делают угольщики, – объяснила Сьюзен. – Я собираюсь сегодня вечером попробовать жечь уголь.

Джон пошел в свою палатку, но вдруг остановился.

– Здесь кто-то был.

У входа в палатку, посреди проема, в землю была воткнута палочка, а в расщеп на ее верхнем конце кто-то вставил маленький, сложенный в несколько раз листок белой бумаги.

Остальные подбежали к палатке. Джон вынул листок из расщепа и развернул его. На листке большими печатными буквами было написано:

«Считаю нужным известить вас, что вам лучше оставить в покое мою баржу. Одного раза более чем достаточно. Хватит шуток.

Джеймс Тернер».

– Но мы и не трогали его баржу, – сказала Сьюзен.

– Конечно, не трогали, – согласился Джон.

– Вот ведь привязался! – возмутился Роджер.

– Должно быть, это его мы видели в лодке, – припомнил Джон. – Мы еще подумали, что это рыбак. Сперва он наболтал всем туземцам, что мы надоедаем ему. А потом он является в наш лагерь, когда нас здесь нет…

– Мы должны вместе с Амазонками напасть на него и немедленно утопить! – воинственно заявила Титти. – Так будет правильнее. У врага сперва отнимают сокровище, а потом топят его корабль или выбрасывают на мель и сжигают. Правда, попугая можно будет спасти.

– И что нам с этим делать? – спросила Сьюзен.

– Мы должны посоветоваться с пиратами-Амазонками, – решил Джон. – Они хорошо знают его. И он враг им точно так же, как и нам.

– Давайте подплывем к его барже, будем Плавать вокруг и кричать: «Смерть капитану Флинту!» – предложила Титти. – Тогда он будет знать, что мы о нем думаем.

– Мы ему вообще ничего не сделали, продолжал размышлять вслух Джон. – Мы даже собирались передать ему послание от угольщиков… то, что они просили сказать Амазонкам. Жалко, что нет ветра. Мы не можем приплыть к ним, а они не могут приплыть к нам. Я не знаю, что мы должны теперь сделать.

Он еще раз прочел письмо, потом передал его Сьюзен и Титти.

– Он даже не подписался своим настоящим именем, – фыркнула Титти. – Это доказывает, что ничего хорошего от него ждать не приходится. – Она сбегала в свою палатку и принесла оттуда карандаш. – Давайте напишем здесь его настоящее имя.

Сьюзен отдала ей письмо, и Титти старательно нацарапала после подписи «Джеймс Тернер» слова «капитан Флинт», причем эта надпись была сделана куда крупнее.

– Сейчас мы с этим ничего не сможем поделать, – угрюмо подвел итог капитан Джон. – Давайте лучше искупаемся.

Через две минуты весь экипаж «Ласточки» уже плавал и плескался в бухте Первой Высадки. Почти все забыли о капитане Флинте и его письме, но Джон помнил о нем даже среди всеобщего веселья. За ужином он почти не слушал остальных, наперебой трещавших о дикарях- угольщиках и об их змее. Вечером напоследок капитан Джон решил наведаться на Дозорную высоту. Горизонт был чист, солнце опускалось за отчетливо различимую вдали гряду западных холмов. Стемнело, на небе высыпали звезды и отразились в зеркально-гладкой воде. По-прежнему не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Джон спустился в лагерь, залез в палатку, разделся и повалился на матрас. Роджер уже крепко спал, завернувшись в одеяла. Джон слышал, как Сьюзен в соседней палатке сказала:

– Погоди минутку, не туши лампу. Я хочу полить водой землю, набросанную поверх огня. – Послышалось шипение воды на горячих углях, затем Сьюзен вернулась в свою палатку. – Теперь готово, – сообщила она.

– Отлично. Спокойной ночи. Погасить огни, – скомандовал Джон и задул свечу в своей лампе.

Он долго ворочался на своем тюфяке, а когда наконец уснул, то тревожные мысли о капитане Флинте продолжали преследовать его даже во сне.

Проснувшись утром, Джон первым делом прислушался. Он слышал, как сопит Роджер, спящий на своем тюфяке у другой стенки палатки. Он слышал стрекот крапивника и чириканье других птиц в лесу. Но шороха листьев он так и не уловил. Не доносилось до его слуха и ни малейшего плеска волн о берег острова. Значит, сегодня над озером вновь царит полное безветрие. Джон перевернулся на другой бок и посмотрел на барометр. Стрелка его стояла все на той же отметке. Увы, ветра сегодня не будет, и, следовательно, Ласточек и Амазонок отделяют друг от друга долгие мили спокойной, неодолимой водной глади. Что же теперь делать с капитаном Флинтом? Но, помимо всего перечисленного, Джон уловил еще один звук, который немного сбил его с толку. Это было потрескивание огня. Джон принюхался. Да, действительно, в воздухе витал запах костра – тот же самый резкий, но приятный запах горящего дерева, который ощущался возле жилища угольщиков. Джон выполз из-под одеяла и вылез из палатки, протирая заспанные глаза. Земляной курган, который вчера вечером насыпала поверх очага боцман, сильно дымился. Часть комьев земли с него обвалилась, часть почернела. Но под курганом продолжал гореть огонь, издавая слабое потрескивание, похожее на вскрик пробуждающейся птицы.