– Хочу ослабить перлинь, – сказал Джон. – А то он слишком сильно натянулся.

– Я тоже так сделаю.

Они слегка ослабили носовые фалини.

– Знаешь, это отличная гавань, – прокричала ему Нэнси. – Ты только прислушайся, что творится там, снаружи.

В закрытой гавани ходила рябь, но это не имело значения. Большие камни с двух сторон разбивали волны на входе в нее. Но ребята слышали, как бьются волны о мелководье снаружи и вдоль крутого западного берега. Титти отделилась от остальных и взобралась на низкий край скалы, которая шла вдоль берега и рассекала ветер выступающим ребром. Брызги разбивавшихся внизу волн летели матросу в лицо. Вспышки молний в небе озаряли все озеро и позволяли увидеть высокие волны с белыми верхушками. Потом снова стало темно. А потом в небе засверкало еще больше молний, озарив луга, леса и холмы на другой стороне озера, за бушующими волнами.

Джон и Нэнси вернулись бы к палатке без нее, если бы Нэнси не увидела свет фонарика в стороне от тропы.

Джон отыскал Титти и ухватил за рукав:

– Пошли. Мы думали, ты уже ушла.

– Есть, сэр, – ответила Титти, хотя Джон не мог услышать ее, и они догнали Нэнси и вернулись в палатку вместе.

– Ну что же, – сказала Сьюзен, – если раньше вы были мокрыми, то сейчас вы еще мокрее. И переодеться не во что.

– Оно того стоит, – сказала Титти.

– А с лодками все в порядке? – спросил Роджер.

– Лучше и быть не может, – ответила Нэнси. – Но их командам придется завтра все упаковывать.

– А который уже час? – забеспокоилась Пегги. – Сьюзен сказала, что сейчас только около трех.

– Уже почти пять, – ответил Джон.

Никто не смог заснуть. Они были моряками, потерпевшими кораблекрушение.

– Обе мачты снесло, – начала капитан Нэнси.

– Но сначала молния ударила в бизань, – сказал капитан Джон.

– А вы видели голубые огни на рангоуте? – спросила Нэнси. – Это было до того, как сломалась бизань.

– Потом мы получили пробоину, в которую хлынула вода.

– Боцман выбежал на палубу с криком: «Все к помпам, пять футов в трюме!» Это была ты, Сьюзен, – пояснила Нэнси.

– А почему не я? – осведомилась Пегги.

– Ты была вторым боцманом. Ты занималась сооружением плота. Нет, не так. Мы не строили плот. Я забыла. Ты рубила обломки, чтобы очистить палубы, и следила за спуском лодок.

– Одна лодка называлась «Ласточка», а вторая – «Амазонка», – добавил Роджер.

– Волны разбили корабль, – продолжила Титти. – И он пошел ко дну со всеми, кто был на борту. Потому что кто-то убил альбатроса.

– Пиастры, пиастры, – выкрикнул попугай.

– Да. Корабль вез пиастры. Потому и потонул так быстро, – согласилась Титти.

– Мы спустили лодки, – подхватила Нэнси. – А потом корабль потонул, а мы остались одни в море.

– Иногда волны были такими, что мы не могли увидеть друг друга, – рассказывал Джон. – Но иногда видели.

– У нас в лодках почти не было пищи, только по бисквиту на каждого и немного воды, – добавила Сьюзен.

– День за днем мы боролись со штормом, – опять вступила Нэнси. – Мы плыли на норд-норд-ост. Мы решили так еще до того, как покинули корабль.

– Мы съели бисквиты и выпили воду, – сказала Пегги.

– Сверкали молнии, и непрерывно гремел гром, – живописала обстановку Титти. – Мы с Роджером снаряжали «Ласточку», а Пегги – «Амазонку».

– Потом дождь перестал, и долгие дни нам нечего было есть и пить, – снова Нэнси.

– Мы на «Ласточке» стали бросать жребий – кого есть первым, – вдохновенно выдумывала Титти.

– И тут мы увидели землю, – сообщила Нэнси.

– Мы тоже, одновременно, – вставил Роджер.

– На берегу были огромные камни.

– Мы только увидели землю, когда вспыхнула молния, – сказала Титти. – Пальмы гнулись на ветру.

– Молнии били все время, – говорила Нэнси. – Мы лавировали между камнями. Наши лодки опрокинулись, и мы уцепились за них. Нас выбросило на берег волнами. Мы потерпели крушение. Но были живы.

– И попугай тоже, – вспомнила Титти. – И вот уже двадцать лет мы живем здесь. Каждый день мы высматриваем проходящий корабль.

– А откуда у нас палатка? – спросил Роджер.

– По счастью, она была в одной из лодок, – разрешила его сомнение Нэнси. – Слушай, Пегги, как насчет шоколада? Там еще оставалось.

Наконец снаружи стало светать. Гром теперь громыхал заметно позже всполоха молнии. Ветер утихал. Шум дождя по палатке стал тише и умолк. За восточными холмами начинался рассвет.

Свет фонаря поблек, снаружи становилось светлее. Ласточки и Амазонки выбрались из палатки и увидели разрушенный лагерь. Кусочки голубого неба проглядывали сквозь облака, и через эти прорехи до холмов добирались солнечные пятна. Облака уносило прочь. Стоял приятный запах свежей земли. Шторм кончился.

Джон вернулся в палатку и посмотрел на барометр. Он шел вверх.

Сьюзен начала выгребать золу из очага. Нэнси принесла охапку сухого хвороста. Все остальное топливо было мокрым, так что костер разжигали долго. Без сухой растопки они бы этого вообще не сумели сделать. Титти зарылась в рухнувшую палатку, вытащила оттуда синий платок для попугая и повесила его на две палки для просушки.

А потом явились туземцы.

Первой прибыла миссис Диксон. Едва разгорелся костер, моряки с разбитого корабля увидели, как она идет вниз по выгону с фермы над Акульим заливом с бидоном для молока в одной руке и большим ведром – в другой. Мистер Диксон шел с ней, неся на плечах пару весел. Он отвязал лодку, оттолкнулся от берега и повез миссис Диксон на остров, поднимая веслами небольшие бурунчики. Хотя ветер стих, по озеру все еще гуляли волны, даже между островом и берегом.

– Чего им надо здесь? – проворчала Нэнси.

Пегги и Титти, поднимавшиеся на дозорную высоту, чтобы осмотреться, уже бегом возвращались назад в лагерь.

– Капитан флинт приближается! – кричала Пегги. – Он уже совсем близко, а еще сюда плывет целый баркас. Я думаю, это наши.

– Мама в гребной лодке, с туземцем, – сказала Титти.

– Если это баркас, то мама тоже на нем как пить дать, – сказала Нэнси.

– На озере еще довольно большие волны, – заметила Титти, – но мама их проскочила благополучно.

Все побежали вниз к бухте Первой Высадки и домчались туда как раз тогда, когда мистер Диксон вышел из своей лодки и втащил ее нос на берег. Миссис Диксон выбралась оттуда с ведром и бидоном. Из сливного носика на верхней кромке бидона поднимался пар.

– Нет, это не помои, – сказала она. – Хоть вы и могли бы так подумать. Это овсянка для изголодавшихся крыс, на которых вы сейчас здорово смахиваете. Вы молодцы, что поддерживали свой костер. Я глаз не сомкнула, думая о том, как вы тут в такую бурю. Слово даю, вся испереживалась за вас. Я уже знаю, что вы нашли украденный сундук мистера Тернера. А я думала, что вы его и взяли. Диксон рассказал мне новости, когда пришел прошлой ночью из деревни.

Ласточки и Амазонки посмотрели друг на друга. Ну как так получается, что вечно всем все известно?

– Овсянка, – сказал Роджер.

– Ага, овсянка, – кивнула миссис Диксон. – Внутри у человека не остается промерзшего местечка, если он хорошенько набьет живот горячей овсянкой, это я вам говорю. У вас ложки есть?

– Навалом.

– Я сейчас только плесну молока в ведро и помешаю хорошенько. Сахар я положила еще на ферме.

Следующую минуту четверо Ласточек и две Амазонки посвятили овсянке и молоку из ведра, наслаждаясь каждым глотком каши, скользящим вниз по пищеводу.

– Вот это и называется хлебать из одного котелка, – сказала Титти.

Подошел капитан Флинт.

– Очень мило с вашей стороны, миссис Диксон, – были его первые слова. – Я должен был подумать об этом. Овсянка – как раз то, что нужно. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Хорошо. Никого не смыло этой ночью.