Странно подействовала на меня эта богиня. Когда меня немного отпустило, и я смогла отойти от неё, мне на секунду показалось, что она кивнула мне и сверкнула зазолотившимся взглядом.

А потом от ее подножия в почву полыхнуло этим золотом. И у меня мелькнула мысль, что богиня то уж слишком похожа на живое каменное дерево, и так она общается со своими детьми.

Я вернулась в вагончик и рассказала об увиденном Зуму.

Он покосился на меня и предложил прилечь.

— Ты одна никогда не сможешь изменить то, что существует из покон веков. Выговорилась перед идолом, выдохни и успокойся, это не наша война. Возможно, наступит время и эти существа будут не только выращивать бесконечные леса, но и создавать невероятное по красоте искусство. Радуйся, что увидела это, а не бревна, лежащие в загородках.

— Неужели тебе их не жаль?

— Жаль, они бездарно тратят свою жизнь! Но это не наша война.

Это был единственный раз, когда Зум ошибся.

Потому что эта война стала и нашей. И, кажется, именно я стала вдохновителем и освободителем от многовекового рабства. А все потому, что я влила правильные слова в правильные уши.

Когда ближе к вечеру почву прилично тряхнуло, я полулежала на низком ложе.

Скорп напрягся, вслушиваясь в себя, — сейсмическая активность в той стороне, куда пошли наши.

— У них что, бывают землетрясения?

Зум не успел ответить, к нам ворвался один из охранников и начал выпихать на улицу.

Почва стонала, дергалась и мне стало не по себе.

Над нами материализовался челнок.

Сигма сообщила, что её сенсоры обнаружили череду толчков в той стороне, куда повели профессора.

— Я узнала, что плантации, заложенные в том районе очень молодые. Никто не решался освоить этот участок именно из-за сейсмической активности. Но позарившийся на будущие барыши рабовладелец бахвалился перед друзьями тем, что его не остановят никакие затраты. Он займет лакомый кусок.

Нойя прекрасно отслеживала наше местонахождение, и минут через тридцать зависла над завалами.

— Они там, внизу, живы. Но, — она будто всматривалась в мешанину из стволов, — там какая-то заварушка. Бронированные скафандры, возьмите оружие, я высажу вас максимально близко.

Нас хорошо научили. Пробираясь сквозь сваленные под дичайшими углами бревнами, Скорп одним взглядом определял безопасный путь. На его планшете мерцали две точки, и именно в ту сторону пробирались мы с ним.

Мы дошли тогда, когда усталость медленно заползла испариной по спине.

— Ледания, — Трампин, который увидел меня первый, качнулся в мою сторону. — Здесь опасно, эти ребята держат периметр, но еще пара приличных толчков и нас раздушат эти бревна!

— Почему вы не выбираетесь?

— У профессора сломана нога. Она зажата между двух стволов, если начать приподнимать стволы, нас завалит. Трех сороконожек недостаточно. А с наших сопровождающих вообще никакой помощи. Ускакали сразу же, как нас привалило.

— Они умеют перерабатывать каменное дерево, делать из него скульптуры, пусть уберут часть над ногой профессора, а мы вытянем его.

Рабы защелкали между собой на непонятном наречии. Потом самый старый из них, наклонил голову и сказал, что портить ствол — это самое большое преступление, и их накажут. Но он готов пожертвовать своей жизнью, ради спасения нашего товарища.

Я так и не поняла, что я видела.

Он засветился тем самым золотым светом и возложил свои руки с двух сторон от ноги профессора.

Казалось, что его пальцы превратились в золотые инструменты, с помощью которых он вырезал над ногой профессора кусок ствола, превратив его в ажурную конструкцию, зафиксировавшую ногу Х’увыста.

Две полусферы, из нижнего и верхнего ствола будто спаялись, когда он закончил.

— Тяните, — скомандовал он.

Выбравшись из завала и отправив Х’увыста Нойя, мы остались поблагодарить творца. Да только охранники, явившиеся непонятно откуда, и услышавшие, что два ствола испорчены, вскинули плети и снесли голову нашему помощнику.

Поднять оружие против того, кто забыл все человеческое и поставил барыш превыше человеческой жизни?

Я не раздумывала, стреляя в одного из них. Второго убил Трампин, — потому что моя жизнь находилась под очень большим вопросом.

А затем из тьмы начали выступать рабы. Кто первый крикнул отомстим, я не знаю. Да и это не важно. Тот, кого убили был Мастером, достоянием рода. К каждому стоящему вокруг него потянулась из почвы золотая нить.

И я увидела, как из рабов существа превращаются в воинов. Как растворяются в темноте и как окружающий лес вздыхает облегченно.

На орбите мы оказались минут через тридцать. До следующего утра ничего не предвещало неприятностей. А вот утром Домовой вломился в мою каюту, и выдернул меня сонную из постели.

— Что, где, зачем, — попыталась отбиться от его загребущих лапок.

— Ледания, что вы натворили?

— Ничего, у профессора перелом срастётся скоро, думаю — что через пару дней.

Он застонал, подхватил меня под локоть, и втолкнул в душевую, — у тебя две минуты, привести себя в приличный вид, потому что меня раздирает два противоположных желания — отшлепать и отлюбить! Последние его слова я переварила уже в душе. И мне тоже захотелось второго. А то на фоне нервного вчерашнего дня отшлепать было перебором.

За прошедшие шесть часов внизу, под нами, За-Бора была провозглашена свободной Республикой Леда-Бора.

— Быстро как, — протянула я еще не въезжая, — но я в этом не участвовала, я латала ногу профессора!

Почти честными глазами посмотрела на закипающего капитана.

— А это что? — ткнул он пальцем в странное место, из которого велась прямая трансляция.

За спинами сороконожек возвышалась уже знакомая мне скульптура богини этих странных существ.

У меня даже ладони закололо от воспоминаний от прикосновений к ее удивительной поверхности.

А потом я поняла, что показалось странным в ее образе.

Лицо. Мое лицо.

— Мамочка, — икнула я.

Нойя хмыкнула, — не совсем, это мать Леда, — если я правильно поняла их обращение к этому божеству. Но вот что интересно и мне, то каким образом ты умудрилась и здесь отметиться.

— Я просто сказала, что ее дети заслуживают большего!

— Точно, — и, если мне не изменяет память отомстила одному из тех, кто покусился на честь великого Мастера этого народа?

— Он спас Х’увыста! — взвизгнула я.

— Вы поставили всю нашу экспедицию на большую паузу, — Домовой вздохнул, — базар закрыт, Республика сообщила, что торговать просто деревом они не будут.

— Я не хотела, — у меня навернулись на глаза непрошенные слезы.

И в этот момент интерком вспыхнул входящим сигналом.

И да, от планеты, спустя сутки мы отчалили с большим стволом в трюме.

Ствол был практически черным. Именно на него указала богиня этого мира, сообщив, что только такой подойдет термитам.

А у меня в каюте в углу встала небольшая копия этой богини. С моим лицом, из бледно розового дерева, любовно созданная лучшим учеником Мастера.

И она была прекрасна!

С вами бывает такое — сложный день, ответственное мероприятие, ты выкладываешься на сто процентов, и даже чуть-чуть больше.

Падаешь без сил, закрываешь глаза и день продолжается, только фантасмагоричнее и нереальнее.

А еще чаще всего организм подбрасывает тебе эротические сны. Скорее всего что бы порадовать или расслабить.

Сны о сексе бывают очень странными. Например, снится во всех подробностях секс с шефом. И это притом, что в настоящей жизни ты не испытываешь к этому человеку теплых эмоций, он вообще тебе не нравится, так как он в три раза старше, толстый, скупой и высокомерный.

Может быть, таким образом сквозь стену запретов и принятых норм поведения на волю выходят наши необузданные желания?

«Эротические сны — это нормально, они указывают на сексуальное здоровье. Если бы мы размножались почкованием, то в нашей жизни не было бы места либидо. У нас и снов таких не было бы», — профессор в медицинском институте акцентировал наше внимание, что все мужчины видят такие сны, а вот женщинам повезло меньше — всего лишь семьдесят процентов испытывают такое удовольствие.