На экране вспыхнули слова:

МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ, Я ХОЧУ ПРОДОЛЖИТЬ ЗАПИСЬ ТОГО, ЧТО ГОВОРИТСЯ. МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.

— Поставь под этим мою подпись, — тихо сказал Таск.

Тихо-тихо, еле слышно.

Леди Мейгри, движимая неодолимым желанием узнать, что творится в душе Сагана, покинула прекрасные, озаренные светом звезд небесные чертоги (к великому облегчению их обитателей) и сошла в страну живых людей, чтобы продолжить свое ночное бодрствование.

С наступлением темноты она проникла в «Ятаган». Таск и Дерек Саган спали, передав управление космопланом компьютеру. Таск беспокойно ворочался, как всегда, когда рядом с ним не было Нолы.

Леди Мейгри взглянула на него с нежностью и тревогой, а потом села рядом с кушеткой Дерека Сагана.

Саган спал глубоким сном. Его не мучили ни кошмары, ни сомнения. Он лежал на спине, одна рука под головой, другая — на груди, а его дыхание было ровным и спокойным. Он сделал свой выбор, чем бы это ни обернулось для него — добром или злом.

Но каким спокойным ни казался он в эту ночь, предшествующие бессонные ночи оставили свой неизгладимый отпечаток на его лице, сильном, мужественном, когда он бодрствовал, но сейчас, во сне, измученном и изможденном. Глубоко запали глаза, и только губы, сомкнутые в тонкую, прямую линию, выдавали силу характера этого человека. Какое решение ни принял бы, какую бы цель ни поставил перед собой, он не остановится на полпути, пойдет до конца.

— «Надломленный, старый человек», — тихо сказала Мейгри, вспомнив насмешливую оценку, которую дал Сагану Флэйм, и сокрушенно вздохнула. — Я нужна тебе, Дерек. Ты никогда ничего не объяснял нам. Мы были твоей эскадрильей, твоим Золотым Легионом. Ты ожидал от нас лишь исполнения приказов, мгновенных действий по твоей команде, и нам не полагалось знать, что ты задумал. Но у нас с тобой мысленная связь, я знала больше, чем остальные, о твоих планах. Но бывало, что и меня ты ставил в тупик.

— Да, Джон, я хочу напиться воды, — внезапно пробормотал сквозь сон Таск, приподнявшись на своей постели и собираясь встать.

— Куда ты? Спи! — недовольно фыркнул Икс-Джей.

— Да-да, конечно, дорогая, — покорно кивнул Таск и снова улегся, обняв руками диванную подушку и закрыв глаза.

— Нашел дорогую!… Ладно, забудем об этом, — вернулся Икс-Джей к исполнению своих обязанностей.

Леди Мейгри молчала, пока не убедилась, что Таск снова заснул. Тогда она придвинулась еще ближе к Сагану и приглушила свой голос, так, чтобы он звучал не громче вздоха.

— Ты привык скрывать свои мысли. Нам не полагалось знать больше того, что ты говорил нам. Ты не мог сказать правды никому, даже нам, выросшим вместе с тобой, даже мне, любившей тебя.

Эти воспоминания причиняли боль леди Мейгри.

— Впрочем, я думаю, это было к лучшему. Ты верил в нас, в то, что мы преодолеем все преграды, когда понадобимся тебе. А мы верили в тебя. Эта вера помогала нам. Только однажды не помогла, когда ты счел, что наша преданность тебе безрассудна и нерушима.

Я выбрала Амодиуса, моего короля, несчастного, жалкого, — каким он был тогда. Я охраняла его. А когда ты узнал, что Абдиэль решил убить короля, ты предложил ему свою службу и готов был пожертвовать своей жизнью ради него, человека, которого ты ненавидел и презирал.

Конечно, ты и Дайену служил так же. Ты помог ему вырасти, милорд, ты помог ему пройти путь — не из детства к зрелости, а из безвестности к величию. Ты нашел в нем искру и зажег ее. А теперь она горит чисто и ярко, но не всепожирающим пламенем, а огнем путеводного маяка.

Ты не поддашься на обман Флэйма, несмотря на искушение… Я знаю, что не поддашься, знаю, — угрюмо и зло повторила она, заставляя умолкнуть свой внутренний голос, который спорил с ней.

Но этот внутренний голос отказывался молчать. Она запиналась, с трудом произносила слова.

— Но каков будет тогда твой план, милорд? Скажи мне — на этот раз. Не вынуждай меня идти в сражение наполовину слепой. Я вижу лишь неясные контуры… Зачем, зачем тебе сталкивать этих двоих между собой? Риск, на который ты идешь, огромен. Но что ты надеешься осуществить, чего хочешь достигнуть? А ведь есть другой путь. Ты мог бы прийти к Дайену и предупредить его еще раз об опасности, рассказать ему о том, что ты раскрыл, и убедить его применить бомбу…

Некоторое время Мейгри молчала.

— Применить ее против многих тысяч людей, единственная вина которых в том, что они заложники непомерных амбиций одного-единственного человека. — Она вздохнула. — Нет, это невозможно.

Мейгри глубоко задумалась.

— Ты мог бы предупредить Дайена, чтобы он принял меры предосторожности против своего кузена, втрое увеличить личную охрану, никогда не отлучаться из дворца, укрыться в безопасности, как тепличное растение. Да, это было бы решение проблемы. Он может с таким же успехом потерять трон, как и умереть на нем.

Но какой смысл в том, чтобы Дайен и его кузен противостояли друг другу? Не понимаю, милорд, не понимаю, и мне страшно!

Мейгри опустила голову. Если бы мертвые могли плакать, слезы Мейгри упали бы на руку Сагана и разбудили его.

— Ты прав, что недоволен и злишься. Я чувствую твой гнев, как соблазн, испепеляющий тебя. Как было бы легко отказаться от всего, уйти в сторону, отступить. Куда труднее бороться одному во мраке без надежды увидеть свет.

Я пыталась дать тебе надежду, пыталась дать тебе знать, что ты не один, но не сумела.

Мейгри протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. Только одна бы его мысль, одно желание, один приказ — и она вырвалась бы из своих эфирных пут, перешагнула бы пропасть, упала бы к нему в объятия. Она могла бы слушать, говорить, отвечать, успокаивать и утешать.

Лишь одно бы сказанное слово…

Темная дверь распахнулась, и темный путь открылся перед ней. Путь беспросветно-мрачного ужаса и страданий. Мейгри отпрянула.

— Как горька разлука, как огромна, холодна и пуста пропасть, разделяющая нас. Я могла бы перешагнуть ее, но какой это был бы страшный риск… для нас обоих.

Мы призраки теперь один для другого, милорд, эхо голосов, память о прикосновениях…

Я не могу остаться с тобой. Соблазн прикоснуться к тебе, заговорить с тобой так велик. Я вернусь в Алказар. Как сказал принц Флэйм, призраки — превосходные шпионы. Превосходные, хоть и бесполезные.

Она вздохнула. Ее призрачная рука легла на его живую руку.

— Если позовешь меня, я отзовусь, если буду нужна тебе, я приду.

Его пальцы чуть шевельнулись, словно в ответ ей, как будто он хотел протянуть ей руку.

Но она удалилась.

Алказар, замок принца Флэйма Старфайера, можно было бы назвать одним из чудес галактики — если бы кто-то еще в галактике когда-нибудь увидел его (и сумел бы потом вернуться обратно и рассказать о виденном чуде). Это была огромная крепость, целиком высеченная из камня Валломброзы, цветом похожего на обесцвеченные кости. Ни одна из стен не располагалась перпендикулярно по отношению к другой. На первый взгляд большинство людей по ошибке принимали Алказар за естественный утес, пригодившийся для практического использования.

Рассмотрев этот «утес» получше, люди меняли свое мнение. Крепость была слишком искусно сконструирована, чтобы ее могла создать природа, пренебрегающая обычно такими деталями, как двери, окна и крыши.

При всей грубости и странности архитектуры, Алказар производил внушительное впечатление. Он выглядел так, как будто часть горы взорвали или срезали, и чтобы придать определенную форму задуманной крепости, камни сдвинули вместе и слепили, как из глины, это сооружение. Однако стены крепости отличались прочностью, все соединения плотностью, а внутренние помещения с их наклонными полами — удобством и сухостью. И в самом деле, все это сооружение было идеальной крепостью, прочной, как горная порода, и неотличимой от нее.

Алказар был сконструирован, но не людьми. Его построили, если можно так сказать, креатуры, призраки.