Архиепископ опустился на колени и положил руку на лоб Рауля, делая вид, что не замечает, как Рауль подмигивает ему.

— Что случилось, Крис? — прошептал Фидель.

— Королева в опасности, — ответил так же тихо Крис, вплотную пододвигаясь к архиепископу. — В храм под видом священников проникли террористы, Крошка разоблачил их.

— Боже милостивый! — воскликнул в ужасе Фидель. — Кто послал вас сюда?

— Лорд Саган, — сказал Крис.

Дикстер не сообщил Крису больше того, что счел необходимым.

— Слава всевышнему, — облегченно вздохнул Фидель. — Я давно ничего не слышал о Сагане, я уже думал…

— Сейчас не до этого, брат, — прервал Фиделя киборг. — Над быстрее попасть в храм. Помогите нам!

— Да, конечно. Вы правы. — Фидель приподнял полы своей тяжелой сутаны и встал на ноги. — Этот человек нуждается в неотложной медицинской помощи. Надо отнести его в храм, — сказал он.

— Это невозможно, Ваше преосвященство, — поспешил возразить Фиделю один из жрецов храма. — Этот человек — лоти. Ему не место в храме, это святотатство!

— Он — один из детей Богини, пусть даже и недостойное ее дитя! — сурово прервал жреца Фидель. — Куда большее святотатство — допустить, чтобы он умер здесь, на ступеньках храма.

Крис поднял Рауля и осторожно понес его на руках. Адонианец был бледен и жалок на вид. Его глаза оставались закрытыми, тело казалось безжизненным, а длинные черные волосы свисали почти до самой земли. Крошка ухватился за болтающуюся руку Рауля, как испуганный ребенок за руку матери.

Истинная ли забота об умирающем человеке двигала жрецом или мысль (столь удачно выраженная Фиделем) о лоти, испускающем дух на ступенях храма в окружении репортеров, но как бы там ни было, а жрец приказал отнести несчастного в храм, и охранники быстро унесли Рауля — подальше от любопытных глаз столпившихся вокруг людей и от назойливых видеокамер.

Фидель с беспокойством оглядывался. Вынужденный вернуться в церемониальную процессию, Фидель говорил и делал именно то, что и должен был говорить и делать. Но те, кто был рядом с ним, заметили, что архиепископ очень взволнован. Фиделю сочувствовали, понимая, что случившееся весьма огорчило его.

Но никто не подозревал, что архиепископ занят мыслью, как бы это половчее избавиться от этих надоедливых глупцов и присоединиться к своим бывшим товарищам по оружию.

Камиле разрешили присутствовать на религиозном празднике, если она сама этого захочет, но она из чистого упрямства отказалась, заявив, что хочет провести день в своей комнате. На самом деле ей очень хотелось увидеть религиозный праздник и стать свидетельницей обрядов, но отказ от этого придавал Камиле уверенность в том, что она вольна в своих поступках, а кроме того, приносил ей своего рода мрачное удовлетворение.

Нельзя сказать, чтобы она очень нуждалась в подобной уверенности. Камила не была узницей, по крайней мере, узницей королевы. Она могла выходить из здания храма в любое время по собственному усмотрению. Киборг поджидал ее по приказу королевы, чтобы сопровождать туда, куда она пожелает отправиться. Повязку уже сняли с руки Камилы. Рука почти пришла в норму. Каждый день Камила говорила самой себе, что завтра — последний день ее пребывания на Цересе.

Но дни шли за днями, на смену одному «завтра» приходило другое, и Камила призывала новое «завтра».

Она находила для себя самой все возможные оправдания: Астарта должна понять ее, уступить ей или сделать что-то такое, что сразу решит все проблемы.

Но, конечно, Астарта никогда не пошла бы на то, чего ждала от нее Камила. Истинной причиной того, что Камила оставалась здесь, было нежелание действовать. Если она покинет планету Церес — или когда она покинет ее, — ей придется принимать самостоятельное решение. Она должна будет встретиться лицом к лицу с Дайеном, чего она теперь почему-то боялась. Их близость уже не казалась Камиле, как прежде, столь восхитительной и вместе с тем смелой, трепетной и волнующей, будоражащей воображение. Отныне, она знала, в ее мыслях о Дайене всегда будет присутствовать молчаливой, печальной и укоряющей тенью Астарта.

Камиле становилось стыдно, она чувствовала себя виноватой и ненавидела себя за то, что ей стыдно и что она чувствует себя виноватой. Это все из-за Астарты, думала она и считала, что у нее есть причины ненавидеть Астарту.

— Зачем вы хотите все разрушить? — спросила Камила однажды свою соперницу, когда они вместе гуляли в саду. — Ведь мы с Дайеном никому не причинили вреда. И вам тоже нет. Вам ведь не дорог Дайен. Вам дорог король. Вы хотите, чтобы у вас был король. Так оставьте же мне Дайена.

Астарта взглянула на Камилу своими очаровательными, ясными глазами, в которых застыла грусть:

— Я хотела бы этого ради него, но он будет одинок, если вы уйдете, а я никогда не смогу избавить его от одиночества. Но этого не может быть. — Она отрицательно покачала головой. — Этого не должно быть.

«Тогда я отниму его у тебя, — подумала Камила. — Он разведется с тобой. Он сам так решил».

Астарта оставалась спокойной, понимала Камилу, соглашалась с ней, отчего Камила приходила в недоумение. Это было похоже на битву с неприятелем, который бросил на землю свое оружие и вот теперь, оставшись безоружным, спокойно смотрит на вас, отказываясь сдаваться, но в в то же время не продолжая сопротивления.

Камила снова и снова вспоминала и думала обо всем, что произошло между ней и Астартой, и решила, что завтра определенно покинет планету Церес. Тем временем через раскрытое окно до нее донеслись звуки приближающейся процессии. Уставшая от своего собственного общества, она обрадовалась хоть какому-то развлечению и, выйдя из комнаты, направилась к одной из высоких стен, окружавших храм, откуда открывался великолепный вид. Перегнувшись через стену, Камила с живейшим интересом наблюдала, как снизу в сторону храма движутся огромные потоки людей.

И вот уже процессия достигла храма, и группа одетых в сутаны мужчин и женщин, поющих гимн во славу Богини и несущих в дар ей цветы и колосья, входит в храм. Уставшая Камила решила вернуться в свою комнату, когда заметила вдруг у самого входа в храм какое-то волнение.

Шествие застопорилось. Камила не знала, что происходит, только видела, что там засуетилась и вдруг отхлынула назад взволнованная толпа. Охранники отодвигали людей от места происшествия. Людей пытался успокоить человек в яркой сутане, в котором Камила без труда узнала архиепископа Фиделя. Какой-то человек нес на руках в храм женщину в кричаще-яркой одежде.

Но что это? Блики солнца на металлической руке! Камила опасно перегнулась через стену, чтобы получше разглядеть участников происшествия. Женщину на руках нес киборг.

— Как странно, — громко сказала Камила самой себе. — Удивительно странно. Хотя ничего удивительного, если киборг кому-то причинил вред. И все-таки, как Крис оказался втянутым в эту суматоху?

Врачи были готовы взять на себя заботу о пострадавшем. В лазарете имелось все необходимое на такой случай. Религиозный экстаз уже успел охватить самых ревностных участников шествия. Видимо, многие еще раньше пришли в приподнятое состояние духа.

Однако Крис причастен к происшествию… Чем больше Камила думала об этом, тем меньше понимала, что же произошло. «Я обязательно должна узнать, в чем там дело, мне необходимо увидеться с Крисом», — подумала она, немного смущенная тем, что не может одолеть собственного любопытства. Надо обсудить с ним, как лучше всего покинуть эту планету. Другого такого случая может не быть.

В саду и на прилегающей к нему территории она никого не увидела. Большинство обитателей храма или находились на арене, или были заняты какими-то своими делами. Через боковую дверь Камила вернулась в главное здание и быстро пошла по лабиринту коридоров. Она знала дорогу. Лазарет находился в противоположном от входа конце здания. При лазарете был свой сад и тропический солярий с бассейном для горячих лечебных вод.