— Повязка! Стерильная, с бетадином!

Марина Владимировна уже держала наготове марлевые салфетки, пропитанные антисептиком.

— Мастер Шаповалов, — анестезиолог смотрел на него с нескрываемым, почти детским восхищением. — Это было… невероятно. Семь минут от первого разреза до последнего шва! Я такое только в учебниках видел!

Шаповалов с отвращением стянул окровавленные перчатки, швырнул их в лоток с отработанным материалом.

— Это была не операция, а живодерство! Грязная, мясницкая работа! Не гордиться этим надо, а стыдиться!

Он резко повернулся к реаниматологу, который все еще стоял в дверях.

— Довели пациента до пневмоторакса! Где ваша хваленая профилактика была⁈

— Мы следили за давлением в аппарате ИВЛ…

— ПЛОХО СЛЕДИЛИ! — Шаповалов снова повысил голос. — При «стекляшке» легкие как старое, хрупкое стекло! Малейшее превышение пикового давления на вдохе — и разрыв! Нужно было PEEP снижать постепенно, следить за комплайнсом! А вы что — воткнули трубку и забыли про него⁈

— Простите, Мастер Шаповалов…

— Простите! — он зло передразнил. — Из-за вашего «простите» человек чуть не умер! И я, слишком старый для всего этого, вынужден был его спасать, нарушая все мыслимые и немыслимые протоколы! В следующий раз думайте головой!

Он вышел из операционной, чувствуя себя полностью выжатым лимоном. Адреналин схлынул, оставив только свинцовую, тошнотворную усталость во всем теле. Ноги едва держали.

Спас одного. Одного из сотен, которые умрут этой ночью. Капля в море. А сколько их там, в приемном покое? Сколько еще умрут, пока он тут возился с этим пневмотораксом?

Серебряный вернулся в кабинет меньше чем через минуту после того, как Кобрук его вызвала.

— Надеюсь, вы пришли к взаимно приемлемому решению? — он снова устроился в кресле с тем же невозмутимым видом хозяина положения.

— Да, — Кобрук села за свой стол, мгновенно приняв официальную, деловую позу — спина идеально прямая, руки аккуратно сложены на столешнице, подбородок слегка приподнят. — Я готова оказать содействие вашему… мероприятию. Что конкретно от меня требуется?

— Ничего особенного, — Серебряный сделал легкий, небрежный жест рукой. — Просто устройте меня на работу в вашу лабораторию. Лаборантом, старшим стажером, приглашенным практикантом — должность не имеет ни малейшего значения. Мне нужен официальный доступ и возможность наблюдать за всей внутренней работой изнутри. Видеть, кто и как работает с образцами, кто имеет доступ к наиболее опасным патогенам, кто ведет себя подозрительно.

— Это вполне можно устроить, — кивнула Кобрук, уже мысленно прокручивая в голове детали. — Оформим вас как ведущего специалиста по редким магическим анализам из столичного Центра эпидемиологии, присланного в нашу больницу для оказания помощи в борьбе с эпидемией. Такая легенда не вызовет лишних подозрений — Гильдия действительно обещала прислать нам подкрепление.

— Превосходная легенда. Простая, логичная и абсолютно правдоподобная, — кивнул Серебряный

— Вам понадобятся документы, — приподняла бровь Кобрук. — Рекомендательные письма. Лаборатория — это особый объект, наша служба безопасности тщательно проверяет всех новых сотрудников.

— Будут завтра к утру. Можете не сомневаться, документы будут идеальные, с живыми печатями и настоящими подписями.

Конечно, у него есть связи. Менталист третьей степени посвящения может убедить любого, даже самого упрямого чиновника, подписать любую, даже самую абсурдную бумагу. Интересно, сколько таких высокопоставленных «друзей» он приобрел за годы своей практики?

— А от меня что требуется? — спросил я, хотя уже примерно догадывался об ответе.

Серебряный повернулся ко мне.

— От вас, целитель Разумовский, пока что требуется продолжать вашу обычную работу и быть наготове. Если я найду что-то подозрительное — а я почти уверен, что найду — мне понадобится ваша эксклюзивная медицинская экспертиза. Нужен будет человек, который сможет оценить мою находку с профессиональной, а не магической точки зрения. Плюс ваши уникальные диагностические способности могут оказаться критически важными для точной идентификации нашего нулевого пациента внутри больницы.

— То есть я просто жду?

— И наблюдаете. Продолжаете лечить больных, общаетесь с коллегами, слушаете больничные сплетни. Иногда самая ценная информация приходит не из секретных докладов, а из случайно услышанного разговора в курилке. И главное — ведите себя максимально естественно. Чем меньше людей в этой больнице знает о нашем… сотрудничестве, тем лучше. Враг, кто бы он ни был, наверняка очень внимательно следит за ситуацией. Любое отклонение от вашего обычного поведения может его насторожить.

Логично. Если кто-то сумел организовать биодиверсию такого масштаба, он точно не идиот. Наверняка он подстраховался, имеет своих информаторов в больнице, которые докладывают ему обо всем происходящем.

Фырк фыркнул у меня в голове.

— Информаторы, диверсанты, заговорщики! Прямо шпионский роман! Не хватает только роковой красотки с пистолетом!

— У нас есть Вероника с дефибриллятором, — мысленно парировал я.

Серебряный встал, явно собираясь уходить.

— Что ж, я считаю, первый этап наших переговоров успешно завершен. Я заручился вашей поддержкой, мы договорились о принципах сотрудничества, определили наши роли. Этого вполне достаточно для начала.

Он направился к двери, но у самого выхода остановился и обернулся.

— Ах да, чуть не забыл. Яна Смирнова. Обещанная мною плата за ваше сотрудничество. Я осмотрю ее завтра, сразу после того, как меня официально оформят в лабораторию. Не могу гарантировать стопроцентное излечение — ментальная кома, вызванная магическим ударом, штука сложная и непредсказуемая, очень многое зависит от причин и глубины повреждения. Но я обещаю сделать все, что в моих силах.

— Спасибо, — на этот раз я поблагодарил его совершенно искренне. — Для ее родителей это будет лучшая новость за последнюю неделю.

— Не стоит благодарить раньше времени. Дождитесь результатов. Иногда ментальная кома — это защитная реакция психики на невыносимую травму, и пробуждение может быть… весьма болезненным. Но я постараюсь минимизировать возможные риски.

Он вышел, аккуратно и тихо прикрыв за собой дверь.

Кобрук откинулась в своем массивном кресле и устало выдохнула.

— Как думаете, Илья, мы правильно поступили, согласившись на эту авантюру?

— А у нас был выбор? — я пожал плечами. — Эпидемия набирает обороты с каждым днем. Смертность растет. Если есть хоть один, самый минимальный шанс, что он говорит правду и действительно может нам помочь — мы просто обязаны были рискнуть. Примум нон ноцере — «прежде всего не навреди», но иногда бездействие вредит гораздо больше, чем самое рискованное действие.

— Философски, — она слабо, устало улыбнулась. — Ладно, мне пора заниматься его оформлением. Бумаг будет целая гора — временный трудовой договор, допуск в лабораторию повышенной опасности, личная страховка, инструктаж по технике безопасности… Наша бюрократия не дремлет даже во время апокалипсиса.

Я направился к выходу.

— Илья, будь с ним очень осторожен. — произнесла она, когда я уже стоял в дверях, — Серебряный чертовски опасен, даже если сейчас он на нашей стороне. Менталисты… они видят обычных людей просто как инструменты для достижения своих целей. Пожалуйста, не забывай об этом.

— Не забуду, — заверил я и вышел из кабинета.

Через две минуты я шел по коридору терапевтического отделения. Время близилось к обеду. Мой путь лежал обратно в свою ординаторскую. Обдумывая все, что произошло за последний час я был предельно сосредоточен.

Коридор был до отказа забит больными — они сидели на скамейках вдоль стен, стояли в длинных очередях к кабинетам. Надсадный, сухой кашель звучал со всех сторон, сливаясь в один адский, нескончаемый хор.

Фырк скакал по моему плечу, явно взволнованный до предела.