В качестве транспорта выбрали пушечный броневик. Если повезёт, сможем неизвестную тварь расстрелять снарядами с большой дистанции. А если не сможем, убегать будет проще.

Храм искали долго, часа полтора, уже темнеть начало. Потому, собственно, мы его и нашли. Стены огромной пирамиды светились слабым синеватым светом, как свежая могила. Теперь храм выглядел зловещим древним замком, где просто обязана водиться нечистая сила. Правда, под нечистой силой большинство подразумевает ведьм, колдунов или хотя бы чертей.

Здесь же внутри скрывалось нечто совсем непонятное и потому страшное. Такое, что не под силу разуму обычного игрока. Разработчики постарались на славу, создав неубиваемых монстров. Вроде того же гигантского кракена. Касатку я в расчёт не беру, она, при всех своих сильных сторонах, была просто монстром, большим, сильным и умным. А кракен был именно владыкой морей, тем, кого по сюжету не должны были убить. Правда, механика игры такова, что хиты его не бесконечны, а в игре существует ядерное оружие, обладающее абсолютной разрушающей силой. А дальше вы знаете, нет смысла пересказывать.

А что у нас здесь? Пока ничего не видно, стены слабо подсвечены сиянием, а внутри стоит полная темнота. Сам храм имеет довольно своеобразную форму. Большой прямоугольник, в фундамент положена огромная плита из цельного камня, да не просто камня, а хорошо отшлифованного чёрного базальта. Толщина плиты, даже на первый взгляд, метра три, а по поводу её веса можно строить любые догадки. Впрочем, я сомневаюсь, что плита сплошная. Такое здание в игре просто не может иметь одну только надземную часть, разработчики потом спать будут плохо, если не построят обширные подземные коммуникации.

Над фундаментом стояло само здание. Оно имело форму зиккурата, но те обычно строились симметричными, здесь же никакой симметрии не наблюдалось. Одинаковыми были правая, левая и задняя стороны. А спереди имелся большой выступающий портик с колоннами, за колоннами было высокое крыльцо из светлого камня, а наверху открывался вход. Само здание было высоким, если перевести в обычные постройки, то где-то этажей двенадцать.

Ещё одной особенностью постройки было то, что вокруг раскинулось абсолютно безжизненное место. Если в других местах стояли деревья, росла трава, бегали твари и тварюшки, то здесь безоговорочно царила смерть. И это не было похоже на пустоши, тут явно поработал кто-то разумный. Земля на подходах напоминала вспаханный чернозём, на котором отчего-то не произрастало ни травинки. Учтём это.

— Есть какие-нибудь мысли? — спросил я у Сабжа, мы стояли возле машины на расстоянии в полкилометра от храма.

— Вот это свечение и странная слизь, которой намазаны ступеньки, как-то связаны?

— Не исключаю, — сказал я, продолжая пялиться на храм, — возможно, это средство для отпугивания нежелательных гостей, мол, не лезьте сюда, тут опасно.

— Надо подойти поближе, — тут же заявил он.

— Опасно, — напомнил я.

— Вряд ли там стометровые щупальца, а посмотреть очень нужно. Я взял кое-что.

Он извлёк на свет две пары лыж из алюминиевого листа, которые следовало крепить к ботинкам металлическими же защёлками. А вдобавок мы обмотали ноги алюминиевой фольгой, защита с виду слабая, но если кислота не реагирует с металлами (а почему?), то вполне сгодится.

Приближались медленно, сделав несколько шагов, останавливались и ждали последствий. Потом, не дождавшись, двигались дальше. Сабж приготовил кучу приблуд на все случаи жизни. Например, щуп, с помощью которого собирался взять пробы слизи.

Мне за спину он повесил ранцевый огнемёт, справедливо указав, что против бесформенной органической твари огонь будет подходящим средством. Пусть убить саму тварь не удастся, то можно пережечь щупальца. Напалм даёт высокую температуру, органика точно не устоит. Сам он в одной руке держал рапиру (или не рапиру, короче, узкая шпага, которой можно колоть и рубить), а в другой пистолет-пулемёт с полным магазином, наследство убитого Китайца. Но это было ещё не всё, на себя он повесил взрывчатку, много, килограммов десять, а то и больше, да с поражающими элементами. Детонатор держал в руке, там имелась какая-то хитрая система подрыва, на тот случай, если щупальца схватят его и утянут внутрь.

Я лично сомневался, что мега-монстра можно убить таким зарядом, но хорошо ему точно не станет. В лучшем случае, тварь получит критические повреждения и будет несколько дней восстанавливаться, а в эти дни можно будет доставить новый заряд.

Без происшествий мы прошли почти до самых колонн. Тут пришлось остановиться. Во-первых, колонны тоже были покрыты слоем светящегося материала, а во-вторых, наши уши уловили странные звуки.

— Ты тоже слышишь? — спросил я.

— Ага, — он осмотрелся, пытаясь одновременно уловить звуки, льющиеся отовсюду. — Музыка. Духовые и… не знаю, наверное, скрипка.

Думаю, насчёт скрипки он не ошибся, а источником музыки был весь этот храм. Музыка шла прямо от стен, негромкая, но почему-то пробиравшая до костей. А мотив был незамысловатым, можно сказать, это был похоронный марш, заунывные нотки должны были подготовить незваного гостя к смерти, настроить его на печальный лад, заставить задуматься о бренности бытия. В самом деле, в чём смысл нашего существования, зачем нам шляться по руинам, собирать оставленные ценности, продавать их и тешить своё самолюбие мнимыми подвигами. Конец для всех один, будь ты воин, торговец или президент, человек вышел из праха и прахом станет, только так, никому не удавалось обойти судьбу…

В себя я пришёл от пощёчины, добротного леща, отвешенного рукой сильного игрока.

— Узник, очнись! — кричал он мне прямо в ухо, а я его едва слышал.

— Что это было? — морок постепенно спадал, мозг возвращал себе способность рационально мыслить.

— Пси-активность, тварь тебе в башку залезла, меня попыталась взять, но не смогла. Давай уже, приходи в себя.

На то, чтобы прийти в себя, у меня ушло минут пять. Для надёжности я даже вынул фляжку и отхлебнул водки. Такая привычка появилась у меня недавно, но иногда это точно к месту. Алкоголь взбодрил и слегка притупил чувство опасности.

— Идём дальше? — спросил я.

— Подожди, — он присмотрелся к колонне. — Это не просто налёт, тут довольно толстый слой слизи, он прозрачный, а внутри небольшое свечение, как будто фосфоресцирующие бактерии живут с ним в симбиозе.

— С кем, с ним?

— Ну… — он повертел в воздухе пальцем и, за неимением лучшего, указал на чёрный провал входа, — с ним.

Он вынул телескопический щуп, которым с расстояния в полтора метра начал ковырять колонну. Взять образец никак не получалось, получалось только проткнуть слизь, а в месте прокола свечение тут же прекращалось. В итоге он бросил это занятие.

— Реагируют, — заметил я, указывая на другие колонны.

Свечение стало мерцать, а синий оттенок сменился зелёным.

— Именно, смотри, вон там, на стене, — он указал на переднюю стену здания, — там тоже реакция есть.

— И? О чём это говорит?

— Как минимум, о том, что перед нами совершенный организм-метаморф.

— ???

— Не знаю, с чем сравнить, вот представь себе амёбу. Вот она такая, у неё всё есть, кроме постоянной формы, которая ей и не нужна. Она находит добычу, втягивает с себя, переваривает, делает частью своего тела.

— И?

— А теперь представь, что примитивная амёба пошла по пути развития, прошла уйму стадий, сравнявшись в своих возможностях с человеком. Но при этом осталась амёбой. Организм, способный приобретать любую форму. Он, если ему понадобится, отрастит себе руки и сможет на пианино сыграть. Это всё — его организм, и эта слизь, скорее всего, это такие органы чувств, которыми он нас видит и слышит. А это изменение цвета — сигнал, передаваемый по нервам.

— А тебе не кажется, — скептически заметил я, — что ты свою теорию только что из пальца высосал? Мы ведь тварь ещё и не видели, а ты уже расписал в подробностях.