Капитан вздохнул, снял фуражку, пригласил Алешку за стол и втиснулся сам.

Обедали молча. Капитан был занят грустными мыслями. Иногда он вздыхал так, что на окне отходила занавеска и Алешка видел проплывающие мимо кусты.

Ветки уже не скребли по стеклам, и колеса звонко хлопали по воде.

Перед концом обеда Капитан повеселел.

— Я могу предложить вам разные каюты, — сказал он Алешке. — Есть первый класс, есть люкс, где ванна, телевизор и так далее. Но мне хотелось бы посоветовать вам занять каюту класса суперлюкс. Уверяю вас, это место — самое подходящее для тех, кто еще не состарился. Многие просятся туда, но я не разрешаю.

Он повел Алешку на верхнюю палубу, где стояли вдоль бортов спасательные шлюпки. У одной из них Капитан расшнуровал и откинул брезентовый чехол.

— Вот! — сказал он торжественно. — Здесь вы можете жить под самыми звездами, здесь можете любоваться водой и берегами. Тишина, покой, теплый ветер. И... — он понизил голос, — никаких надоедливых личностей.

— Ой как здорово! — воскликнул Алешка. — Значит, я могу здесь спать?

— Разумеется. Вам принесут надувной матрац.

...Вечер наступил быстро. Над водой заполыхал и быстро сгорел закат. Появились звезды. Они дрожащими струнками отражались в воде. Река теперь была широкая — такая, что едва виднелись берега.

Алешка улегся в шлюпке. Над ним тихо качалось созвездие Малой Медведицы. Алешка задремал под шум воды и ровное пыхтение парохода.

Он очнулся от шагов. Шаги были осторожные, но тяжелые, будто крался гиппопотам. Алешка торопливо сел.

У борта шлюпки стоял Капитан.

— Прошу прощения, — сказал он шепотом, от которого колыхнулся шлюпочный брезент. — Надеюсь, я вас не потревожил? Дело в том, что... у меня к вам есть важный разговор. То есть предложение... В общем, не согласитесь ли вы поступить ко мне Старшим помощником?

Алешка чуть не подскочил от изумления.

— Как?

— Очень просто. Старшим помощником. Это совсем неплохая должность.

— Но... Это же такое дело. Надо же уметь.

— Научитесь, уверяю вас! Было бы желание!

— Да... Но у вас же есть Старший помощник.

— Уволю! — заявил Капитан. — Или высажу на необитаемый остров. Пусть пишет там жалобы. Склочник он, а не Старший помощник.

Алешка молчал. Согласиться он, конечно, не мог, а отказом боялся обидеть Капитана.

— Соглашайтесь, — сказал Капитан. — Вы никогда в жизни не пожалеете. Вы увидите столько дальних морей и удивительных островов, сколько не найдется во всех морских романах. Я обещаю вам почти каждый день необыкновенные приключения. Между прочим, в устье реки Эль-Балдео до сих пор водятся настоящие пираты...

— Понимаете, — осторожно начал Алешка, — это все очень здорово. Но у меня такое важное дело, оно для меня самое главное. Нельзя же главное дело бросать ради другого.

— Да, — грустно сказал Капитан. — У каждого своя дорога. Я понимаю вас и ничуть не обижен. Хотя мне очень жаль. Спокойной ночи.

Проснулся Алешка поздно. Вернее, он не сам проснулся, а его разбудил Капитан. Он пригласил Алешку завтракать.

После завтрака они поднялись на мостик. Утро было безоблачное, и большая река сверкала солнечной чешуей. Пароход повернул к берегу. Капитан сказал:

— Я мог бы доставить вас прямо в Ветрогорск, но рейс продлится много дней. Самолетом вы доберетесь быстрее. В получасе ходьбы от берега есть небольшой аэродром. Отметьте в кассе билет, и вас моментально посадят в самолет.

Алешке стало немного грустно. Он уже успел привыкнуть к пароходу и Капитану. Но его ждала своя дорога. И когда пароход уткнулся носом в песок, Алешка сказал:

— Прощайте. Счастливых плаваний.

— Счастливого пути, — сказал Капитан.

Тропинка прыгала по пригоркам, виляла среди громадных валунов. На валунах блестели крапинки слюды. Среди камней густо цвел шиповник. Иногда его кусты закрывали тропинку, и приходилось продираться.

Алешка прошагал с километр и выбрался на лужайку, желтую от одуванчиков. На лужайке стоял каменный столб. Он был четырехгранный, могучий, похожий на основание старого памятника. В разных местах на столбе нарисованы были белые стрелы, а рядом с ними виднелись надписи:

 И так далее. В общем, весь столб изрисован был белыми стрелами.

— Ну и ну, — сказал Алешка. Но не очень удивился.

Внизу, у самых одуванчиков, он отыскал стрелу со словами «Чистое поле». Слово «Чистое» было зачеркнуто, а сверху белела свежая надпись: «Летное». Алешка прикинул направление и опять зашагал среди камней и шиповника.

Шел он недолго. С пригорка увидел заросшее ромашками поле, а на дальнем его краю светло-коричневый домик с высокой антенной и еще один домик — разрисованный в крупную шахматную клетку, красную и белую. Над клетчатым домиком висела на длинном шесте «колбаса» для указания ветра — длинный белый сачок с поперечными черными полосками. Ветер был слабый, «колбаса» повисла и еле качалась.

Через траву и ромашки пошел Алешка к домикам. То ли в этой траве, то ли в небе чвиркали птицы. И воздух был теплый и ласковый, и солнце припекало. Все было хорошо.

Но странная тревога появилась у Алешки. Он сперва не понял отчего. А потом догадался: на поле не было самолетов.

Ни одного самолета, совсем пусто. На чем же он полетит?

Лишь недалеко от домиков Алешка увидел один самолет. Но это был не пассажирский. Спортивный, наверно, или учебный. Маленький, легкий, весь какой-то полупрозрачный. Высокая трава наполовину закрывала самолет, и Алешка не разглядел его как следует. Он торопился найти людей и узнать, как добраться до Ветрогорска.

Рядом с коричневым домиком росли две березы. Между ними висели качели, и на качелях сидел мальчик. Светловолосый такой, слегка лохматый мальчишка. Небольшой, поменьше Алешки. В белой футболке с голубой полоской у воротника. И сильно загорелый. На коленях он держал штурманскую сумку-планшетку, и эта коричневая планшетка была лишь чуть-чуть темнее худых и поцарапанных мальчишкиных ног.

«Ух, какой обжаренный! — подумал Алешка. — И волосы все выцвели. Наверно, он сын летчика и прилетел с юга. В наших краях только к концу лета можно так загореть, да и то если очень постараешься. А в июне — ни за что».

Мальчик Алешку не видел. Он сидел с опущенной головой и лениво качался: дотянется носком сандалии до земли, толкнется — покачается немного.

«Может быть, спросить у него, как тут с самолетами до Ветрогорска?» — подумал Алешка. Но в это время он заметил на двери домика две синие таблички. На одной было написано «Касса», на другой — «Диспетчерская».

Алешка взбежал на крыльцо и толкнул дверь.

В коридоре он увидел окошечко кассы. Оно было закрыто. Алешка нерешительно постучал. Касса не открылась. Алешка повернулся к внутренней двери. На черной клеенке белела фанерка с надписью: «Посторонним вход воспрещен».

Ну что тут делать? Идти спрашивать у мальчишки? Но он ведь не кассир и не диспетчер. Алешка набрался смелости и потянул дверь.

В комнате, уставленной непонятными аппаратами, радиопередатчиками и телефонами, сидел за столом Диспетчер. Он был в белой рубашке. Его синий пиджак с нашивками висел на спинке стула, а форменная фуражка лежала на груде бумаг. Диспетчер сердито жевал яблоко и черкал красным карандашом в большой тетради. Алешку он не заметил.

Здравствуйте, — сказал Алешка с порога, обращаясь к лысине Диспетчера.

Диспетчер перестал жевать, но черкать не перестал. И спросил:

— Что надо?

По всем правилам от такой нелюбезности Алешка должен был растеряться. Но он не растерялся, а слегка рассердился.

— В город Ветрогорск мне надо! — громко сказал он.