— Ничего, — сказал он. — Малыш принесет отвар, и все наладится... А как будем стрелять? Озера-то отсюда не видать...

В самом деле, из центра площадки не было видно горизонта. Его закрывали каменные барьеры и обломки стен. Но я объяснил Дугу, что это не страшно. Мортиры для того и придуманы, чтобы стрелять по врагу из укрытий. Мы набьем в орудие пороху, закатим ядро, потом поднимем ствол повыше, выпалим, и снаряд помчится к озеру по крутой дуге — сначала вверх, затем вниз. А чтобы направление было точным, надо прочертить линию стрельбы: от орудия вон туда, к самому краю, который отгорожен от обрыва гранитным парапетом...

Подошли ребята и вместе с Дутом слушали мои артиллерийские рассуждения. Медлительный коренастый Тун поскреб в затылке и сказал с неторопливым удивлением:

— Ох ты, Женька... Все знаешь... Разве вас учат в школе из пушек стрелять?

— Да это же простая математика! Никто не учит, я сам в разных книжках читал...

Тут мне стало неловко: получалось, будто хвастаюсь. И я быстро сказал:

— Пошли, посмотрим укрытие...

Мы спустились в нижний каземат бастиона, который -одним краем примыкал к орудийной площадке. Решили, что здесь спрячемся, когда подожжем фитиль. Из маленьких бойниц мортира видна отлично, а могучие стены защитят нас от опасности.

И все получится, как задумано, только бы не было беды с Луком.

Юлька долго не возвращался. Может, не застал дома старуху или она долго готовит отвар? Все молчали, но я знал, что каждый думает одно и то же: «Ну, поскорее бы он вернулся!»

И Юлька вернулся.

Но как!

Я увидел его в бойницу. Юлька выскочил на площадку — оборванный, встрепанный, с мокрым от слез лицом.

— Ребята! — кричал он. — Уходите, прячьтесь! Они идут!

Мы рванулись к нему из каземата. Но Юлька бросился нам навстречу, раскинув руки, и налетел так, что просто впихнул всех обратно.

— Не ходите! Они... там... сюда идут!

— Кто? — крикнул Дуг. — Что с тобой, Малыш?

— Они...

В этот миг пол ударил нас по ногам, светлые щели бойниц захлестнуло темнотой, и тугой грохот встряхнул стены. Меня бросило на плиты. Сверху посыпалась каменная крошка.

Она сыпалась мне на затылок, а я лежал и ничего не понимал. Но тут заплакала Точка. Отплевываясь от каменной пыли, я стал пробираться к ней в темноте...

Щели бойниц постепенно светлели, стало в них просачиваться солнце. Я увидел, что хнычущую Точку держит на руках Тун. С ней ничего не случилось. С остальными, кажется, тоже.

Мы стали по одному выбираться наружу.

Над бастионами висели клубы дыма и белесой пыли.

Пыль оседала на траву. У главной орудийной площадки был обрушен один край, по квадратной башне прошли снизу доверху трещины. Многие орудия оказались опрокинуты, ствол одного из них валялся у входа в каземат.

Только мортира стояла по-прежнему. Как уцелевший памятник среди разбомбленного города. Но мы уже начинали понимать, что теперь она ни к чему.

Наверно, мы долго стояли и молчали.

— Порох... — сказал Дуг. Пыль оседала на его яркомедные кудри, и он будто седел на глазах.

Кто-то негромко и совсем безнадежно заплакал. Я оглянулся — Юлька. Он стоял позади всех и смотрел прямо перед собой полными слез глазами. Рот у него был в крови. По усыпанным пылью щекам протянулись мокрые темные полоски.

— Это они его взорвали, — плача, проговорил Юлька.

— Кто? — крикнул Галь.

— Слуги Ящера... Я от них убежал...

— А! — жестко сказал Дуг. — Они погнались за Малышом и сами взорвались!

Юлька замотал головой так, что капли со щек полетели по сторонам.

— Нет! Они не взорвались! У них не было открытого огня! Не было! Значит, они нарочно!

— Откуда ты знаешь? — почти испуганно спросил Дуг.

Юлька перестал плакать и замер.

— Малыш... — в тишине позвал его Дуг.

Юлька беспомощно посмотрел на него, а потом на меня.

— Потому что это я виноват, — еле слышно сказал он. Закусил окровавленную губу и уронил голову.

— Ты? — очень удивился Дуг. И шагнул к Юльке.

Юлька быстро сел на корточки, почему-то прикрыл растопыренными ладошками затылок и затрясся, просто заколотился от нарастающего плача. И сквозь отчаянные слезы прокричал:

— Потому что я трус и предатель! Это я рассказал им про порох и про тайный ход! Они меня поймали, и я рассказал!..

Он захлебнулся слезами, совсем сжался в комок и привалился к низким ступеням. Я видел, как безнадежное горе скручивает и бьет его, будто ударами тока. Грубый камень расцарапал голое Юлькино плечо. Хотел я броситься к Юльке, поднять его, но в эту минуту почему-то не смог. Посмотрел на ребят. Они с непонятными лицами обступали рыдающего Малыша, придвигались к нему мелкими шагами.

На миг я испугался. Подумал, что они будут бить его. И понял, что сразу кинусь на защиту, стану драться, как тысяча тигров! Потому что все равно это был Юлька! Не смейте!

Как по-идиотски я ошибся, когда подумал такое про ребят. Даже стыдно вспоминать... Они подошли совсем близко, и Соти села рядом с Юлькой. Погладила его исцарапанное плечо и тихонько спросила:

— Сильно мучили?

От неожиданной ласки Юлька замер. Медленно поднял мокрое лицо. Посмотрел на Соти, на всех на нас, глотнул и сказал как-то удивленно:

— Совсем не мучили. Только пообещали... А я все выдал. Вот ведь какой я трус. — И опять заколотился в рыданиях.

Дуг нагнулся, взял Юльку за локти и тряхнул. Строго потребовал:

— Ну-ка перестань. Слышишь?

Юлька опять притих. Через плечо посмотрел на Дуга. И со всхлипами проговорил:

— Теперь вы должны судить меня как изменника. Да?

Дуг взял его на руки и медленно выпрямился. Сумрачно сказал:

— Эх ты, Малыш... Это вон тех надо судить. — Он кивнул в ту сторону, где маячил под вечерним солнцем город.

Юлька протестующе дернулся, но Дуг прижал его к груди и понес в казарму. Драный башмак упал с Юлькиной ноги. Я поднял его и пошел за Дутом.

В казарме Дуг положил Юльку на покрытую дерюгой лежанку. Юлька вздрагивал и молчал. Мы встретились взглядами.

Такая тоска была в его глазах, такая боль, что я чуть не закричал. Но сдержался и не отвел взгляда. Однако смотреть так и молчать было невозможно. И я глупо спросил:

— Как же ты им попался, Юлька?

Он резко приподнялся. Заговорил, глотая слова:

— А как... Сам не знаю... Шел по деревне, а двое откуда-то подскочили. Сразу хвать... Говорят: «Ты из крепости спустился?» Я притворился, будто ничего не понимаю, а они опять: «Не отпирайся, все равно ваших всех уже поймали». Я испугался и говорю: «Как поймали?» Они тогда засмеялись и потащили меня... А там такой подвал...

Юлька опять дернулся, глянул на Дуга и прошептал:

— Все равно вы должны меня судить. Так надо...

— За что? — печально спросил Дуг. — За то, что не смог стать героем? А кто из нас герой? Кто из«нас смог бы?

— Никто не герой, но никто и не предатель, — горько возразил Юлька.

Дуг хотел ответить ему, но пришла Соти. С кувшином и чистыми тряпицами. Она молча отодвинула меня и Дуга от лежанки и стала смывать кровь с Юлькиных губ и подбородка.

Дуг взял меня за локоть.

— Пойдем пока...

Обрушенный край площадки еще дымился. Трава была белесая от осевшей пыли. Ребята молча ждали нас. Галь поманил Дуга и меня к обрыву и сделал знак, чтобы укрылись за парапетом.

— Смотрите.

Мы осторожно глянули вниз. Леса были освещены закатом. Среди деревьев уходили от скал слуги Ящера.

Они шли не оглядываясь. Видимо, были уверены, что мы или погибли от взрыва, или наглухо заперты в крепости и никуда не денемся...

А мы и в самом деле были заперты. Взрыв разрушил спуск, и мы не могли теперь попасть ни в лес, ни к морю. И колодец, где мы добывали воду, завалило (это был глубоченный колодец, и мы таскали из него воду котелками на чудовищно длинной веревке). Запас воды хранился в каменной бадье глубоко в подвале. Бадья не пострадала и была почти полная. «Но это на три дня, — подумал я. — А потом что? И надолго ли хватит еды?»