Осторожно, почти ползком, я добрался до парадного входа и осмотрелся. Снаружи всё было тихим и неподвижным. Протиснувшись сквозь разбитое стекло давно не работающих автоматических дверей, я снова замер и вслушался. Теперь уже стрельба доносилась только издалека. Пригнувшись, я быстро перебежал открытый участок и спрятался за роковой машиной. По-прежнему тишина. Практически на четвереньках я подобрался к двум убитым и схватил один из их автоматов. Индикатор на нём показывал, что магазин почти полон. С этим уже можно жить! Я снял с плеча убитого вещмешок и уже хотел открыть его, но тут послышался звук двигателя, грубо разрывающий тишину мёртвого города.

Кто-то ехал сюда. Судя по громкости, машина уже очень близко, а я сижу прямо посреди улицы! Быстро оглядевшись, я кинулся к приоткрытому канализационному люку. Оттолкнув металлическую крышку ногой и спрыгнув в его влажный холод, я сделал несколько шагов в глубину, после чего остановился. Вибрация узкого туннеля подсказывала, что машина уже прямо надо мной. И вот её мотор затих. Как я и предполагал, прибыло подкрепление, вызванное погибшими. Послышался громкий хриплый голос:

–

Вот они!

Стук железных дверей и топот производили не менее пяти человек.

–

Опоздали. Боты уже ушли.

На несколько секунд сверху воцарилось молчание. Продолжил уже другой голос.

–

Заберите их вещи!

Я начал потихоньку продвигаться вглубь туннеля, но тут послышался громкий недоумевающий возглас:

–

Вещи Жида пропали! Автомат тоже!

Я остановился. Всем очевидно, что роботы не стали бы ничего забирать, и мне захотелось узнать, как на произошедшее отреагируют приехавшие. Молчание наверху длилось достаточно долго, так, что я уже начал нервничать. Но вот вновь зазвучал властный, всерьёз негодующий, голос.

–

Здесь кто-то побывал до Нас… Хорошо-о! – по тону говорившего чувствовалось, что ничего хорошего, на самом деле, не произошло. – Берите, что есть, и поехали!

Наверху началось активное движение, сопровождающееся бряцанием оружия. Я продолжал стоять и слушать. И ожидание оправдалось: прямо над моей головой вдруг прогремел взрыв, а следом за ним застрекотали пулемёты. Криков разобрать было невозможно, но я уже и так всё понял. Роботам не было нужды придавливать тех бойцов, они вполне могли расправиться с ними менее, чем за минуту. Но они не стали этого делать, потому что знали, что те вызовут подкрепление. Ещё некоторое время машины просто держали людей на одном месте, не давая им уйти, но и не убивая их, чтобы подмога не решила, что уже слишком поздно, чтобы кого-то спасать, и не развернулась, чего доброго, назад.

Не зная, восхищаться мне смекалкой роботов или уже начать ужасаться, я осторожно пошёл дальше. В полной темноте канализации приходилось двигаться на ощупь. Хвататься за влажные вонючие стены было крайне неприятно, однако скользкий пол заставлял делать это буквально через каждые три шага.

Вскоре я увидел свет, пробивающийся через разбитый потолок. Гора ломаного асфальта перекрывала туннель, но мне туда, в общем-то, и не нужно было. Сняв автомат с плеча, я тихо подошёл к прорехе. Снаружи, казалось, всё спокойно. Редкая стрельба и двигатели летунов звучали где-то далеко, так что мне, на первый взгляд, ничего не угрожало.

Я начал карабкаться наверх. Не сразу, но у меня получилось вылезти из ямы. Улица, на которую вывел меня туннель, выглядела просто ужасно: машины смяты до неузнаваемости, здания практически полностью рассыпались, асфальт похож на море, застывшее посреди шторма – настолько неровной была его поверхность. Этот квартал бомбили без остановки не один час. Тел не было, но огромные засохшие кровавые лужи недвусмысленно давали понять, что людей здесь погибло не мало.

Так как ориентироваться мне было не на что, направление я выбрал то же, в котором двигался по узкому туннелю канализации. Шёл я достаточно долго, часа полтора, а то и больше. Хотя уровень разрухи несколько упал, общая картина города мало изменилась. Усталость начинала брать своё – мне нужно было остановиться. Я сошёл с дороги и направился в первые же дворы. Между потрёпанными многоэтажками, к моему удивлению, раскинулся удивительно хорошо сохранившийся сквер: несколько деревьев, зелёная трава и никаких следов бомбёжки. Отличное место для привала.

Подойдя ближе, я понял, что поторопился с выводами: сквер был завален десятками убитых, причём степень разложения трупов сильно разнилась. Примотанные проволокой к деревьям и незамысловатым аттракционам детской площадки, с огромным количеством ссадин, порезов, с вывернутыми конечностями, они не были похожи на жертв роботов. Машины лишены жестокости. Не стоило, конечно, сбрасывать со счетов вероятность того, что они таким образом запугивают людей, однако все выжившие, как я понял, прячутся в охраняемых зонах, и здесь, в затерянном среди руин сквере, террор был бесполезен – здесь просто никто не ходит. Это сделали люди, а не машины. Как такое возможно в условиях тяжелейшей войны с роботами, мне было более, чем не понятно.

Чувствуя, что внутри меня всё заметно потяжелело от увиденного, я развернулся и побрёл обратно. Пройдя ещё километра три по дороге, я вновь остановился. Перекрёсток двух узких улиц, двухэтажный торговый комплекс, несколько высотных зданий и очищенная дорога – очень неплохое место для остановки. В магазинах могут быть продукты, высокие строения послужат отличным наблюдательным пунктом, а чистая дорога говорит о том, что здесь проезжают люди.

Я пошёл к угловой многоэтажке. Внутри неё всё было в том же самом состоянии, что и в прошлый раз: выломанные замки, разбросанные вещи, валяющиеся даже на лестничных площадках. Мародёры в этом городе устроили прямо-таки массовый грабёж. Даже представить трудно, зачем может понадобиться столько барахла, ведь в нынешнее время торговля – далеко не самое прибыльное занятие, удобств никаких, а украшения практической ценности не имеют.

На третьем этаже я остановился, потому что подниматься выше сил уже не осталось. Хоть и не виртуальщик, я всё же не вечен. Войдя в одну из квартир, я свалился в обшитое светлой тканью кресло, которое, судя по всему, отсюда тоже пытались вынести, даром, что оно в дверь не пролезло.

Немного переведя дух, я поставил автомат на предохранитель и, положив его рядом, взялся за вещмешок. Улов оказался богат: литровая бутылка минеральной воды, три завёрнутых в целлофан бутерброда, салат в пластиковом контейнере, бинты, какое-то незнакомое мне обезболивающее, обеззараживающие таблетки, целая коробка патронов, запасной магазин, пистолет с двумя обоймами… Странно, что оружие лежит в сумке, в то время, как его можно использовать в бою. Хотя, если судить по набору вещей, их хозяин не был военным, так что особенно удивляться не стоило. Повнимательнее осмотрев пистолет, я понял, что держу в руках нечто особенное. Небольшая разница в блеске тёмных деталей указывала на то, что он собран из нескольких других пистолетов.

Странные тонкие символы, искусно вырезанные на рукоятке, показались мне знакомыми. Треугольник с вписанным в него кругом, око, видоизменённая пентаграмма, ещё несколько занятных фигур. Их значения я не мог вспомнить, но я точно видел их раньше. Причём вот так, все вместе…

Отложив пистолет, я уже было взялся за осмотр прочих предметов, коих в вещмешке оказалось достаточно много, как ясно услышал звуки приближающейся машины. Осторожно подойдя к краю окна и выглянув, я увидел два крупных грузовика, неторопливо везущих целые горы каких-то вещей. Мебель, одежда, драгоценности, посуда – чего только не было в кузовах. Мародёры.

На той машине, что ехала впереди, развевался большой белый флаг. От езды материя сильно волновалась, но я сразу понял, что за символ неаккуратно выведен на полотнище чёрной краской: ромб с вписанным в него глазом. До боли знакомый символ, суть которого я тщетно силился вспомнить. Я сделал два шага назад и поднял с пола пистолет. На его рукоятке красовался точь-в-точь такой же знак. Выходит, я украл личное оружие у одного из этих мародёров – прямо возмездие. Налицо был тот факт, что эти люди не только преступники, но и члены своего рода религиозного клана – слишком уж много внимания они уделяют символике.